к Риму, и стараются покончить с его влиянием. Они послали тебя, потому что ты очень красива. Ты должна была соблазнить меня.
Диана, и без того розовая от гнева, покраснела еще больше. А разве не собиралась она соблазнить его?
— Разве ты не понимаешь, что я сделал тебя своей рабой, чтобы защитить? Если Паулин начнет хоть что-то подозревать, ты будешь приговорена к смерти. Ты когда-нибудь видела публичную казнь? Врагу Рима не разрешается просто умереть. Смерть — это избавление. Врага
пытают. — Его голос был резким, он старался, чтобы она поняла, что ее ждет, если она не откроется ему. — Я видел пленников, которых били до тех пор, пока мясо клочьями не слезало с костей. Я видел, как их привязывали к столбу и сжигали. — Совсем тихо он спросил: — Ты когда-нибудь видела, как распинают?
— Прекрати! — Она вырвалась из его рук, глаза сверкали бешенством. —Я не из друидов. Я — христианка. Римляне распяли Христа, так что мне все известно про эти ужасы!
— Христианство — малораспространенный восточный культ, новообращенные считаются атеистами. Ты слишком умна для христианки.
— А ты слишком невежествен, чтобы вести серьезный разговор о христианстве. Мы верим в одно высшее существо, в одного Бога. Как можно считать нас атеистами? — возмутилась она.
Маркус с трудом сдерживался, поскольку понимал, что стоит ему потерять контроль над собой, дело кончится рукоприкладством.
— Они атеисты, поскольку не верят в настоящих богов, — пояснил он ей, как глупому ребенку.
Диана уставилась на него, на мгновение потеряв дар речи. Затем тихо и с достоинством произнесла:
— Пропасть между нами настолько широка и глубока, что через нее невозможно перекинуть мост. Нас разделяет время, Маркус. За столетия, разделяющие нас во времени, христианство распространилось так широко, что захватило весь цивилизованный мир. И смешнее всего
то, что самые верные христиане называют себя римскими католиками, а Рим стал духовным центром христианства.
— Рим — слишком культурный и цивилизованный город, чтобы такое могло случиться! — усмехнулся он.
— Римляне не цивилизованнее и не культурнее диких кабанов. У вас разум ослов, упрямство мулов и нахальство волосатых синезадых бабуинов! — Грудь ее высоко вздымалась от возбуждения. — Я никогда не поеду с тобой в Рим!
Маркус отступил назад, будто увидел змею. Если он ударит ее, одни боги знают, чем это может закончиться. Она умышленно провоцирует его на жестокость.
— Я никогда и не позову тебя! — поклялся он.
Диана схватила свою паллу и промчалась мимо него, одарив тем презрительным взглядом, который королева бросает на прокаженного нищего.
Келл отпустил рабов, убиравших триклиний. Он не хотел, чтобы они слышали, как Диана кричит на господина.
По лестнице спустилась Нола.
— Они снова ссорятся?
— Подслушиваешь, женщина из Галлии?
Она не обратила внимания на укол.
— Пойду к ней, ты иди к нему.
Келл кивнул. Когда он постучал в дверь опочивальни, она распахнулась с такой силой, что Келл отпрянул. Маркус, одетый в тогу с алой окантовкой, рассеянно запустил пятерню в свои короткие вьющиеся волосы.
— Я предложил ей волю, а она швырнула мне ее в физиономию. Клянусь Митрой, черт побери, что нужно этой женщине?
— Это я виноват, хозяин. Я знал, что ее следует выпороть, с первой встречи, но решил, что вы сами с ней справитесь. Я боялся повредить ее красоту.
— Она необыкновенно красива, правда? — задумчиво спросил Маркус.
— Да, правда. Но нам с вами удалось вырастить чудовище, так что теперь она столь же своенравна и избалованна, сколь и красива.
— Как ты считаешь, что мне делать? Пусть опять трет полы?
— Она будет этим наслаждаться, чтобы потом и это использовать против вас. Мой совет — не обращать на нее внимания. Не смотреть на нее и не разговаривать. Ее тщеславие будет уязвлено, и она присмиреет.
Маркус мрачно заходил по спальне.
— Собери ее вещи и отнеси ей.
В абрикосовой спальне Диана перечисляла свои обиды Ноле.
— Он считает, что я шпионка друидов, присланная соблазнить его. Он отказывается верить, что я христианка! Он не верит ни одному моему слову. Если бы он меня любил, он бы поверил!
— Чего хотел прокуратор? — спросила Нола.
— Он хочет, чтобы Маркус поехал с ним в Рим. Ну и прекрасно! Если ему придется обходиться без меня, может быть, он начнет меня ценить.
Новость потрясла Нолу. Возможно ли, чтобы Келл держал поездку в Рим в секрете?
— Сиди здесь. Если ты не будешь обращать на него внимания, он скоро присмиреет.
Прежде чем войти, Келл поскребся в дверь.
— Спасибо, что поделился новостями о возвращении господина в Рим! — с сарказмом заметила она.
Келлу удалось сохранить на лице привычную маску, так что они не заметили, в какой шок повергла его эта новость. Он положил на кровать платья и украшения Дианы.
— Хозяин запрещает тебе появляться в его опочивальне. Он велел вернуть тебе твои вещи.
Диана пришла в ярость:
— Что происходит с этими проклятыми мужчинами?
Нола с милой улыбкой объяснила:
— Когда они молоды, их мозги чересчур мягкие, зато пенис чересчур твердый. Когда они достигают возраста Келла, они страдают от затвердения мозгов и размягчения члена.
— Женщина из Галлии, при виде тебя у мужчины любого возраста всякое хотение как ветром сдует.
— Это зависит от того, насколько хорошо я сумею поработать языком, — двусмысленно заметила Нола.
— Твой язык так остер, что об него можно поре заться.
— Бритт, мой язык способен осушить тебя, — ответила Нола, желая, чтобы за ней осталось последнее слово.
Диане надоели их препирательства:
— Я-то думала, вы беспокоитесь о моих проблемах, но вы, оказывается, озабочены лишь своими. Вам не мешало бы куда-нибудь уединиться, чтобы выпустить на волю свою сексуальную энергию.
Осознав правоту ее слов, Келл и Нола молча и с испугом уставились друг на друга. Келл скованно поклонился и ушел. Нола бросила на Диану обиженный взгляд и последовала за ним.
Следующие два часа Маркус мерил шагами спальню. Его эмоциональный маятник колебался от праведного гнева до ощущения глубокой вины. Он сам все испортил! Он должен был давным-давно занять твердую позицию. Не надо было позволять ей говорить, что душе угодно, когда они оставались одни. При первой же грубости ему следовало перекинуть ее через колено, чтобы ей больше никогда не захотелось ему противоречить.
Вызов, который она ему бросила, до сих пор звучал в его ушах: «Я никогда не поеду с тобой в Рим!» Он сжал зубы. Юпитер свидетель, Келл прав. Ее следует выпороть! Она давно напрашивалась и теперь свое получит. Сейчас у него как раз подходящее настроение.