Народ переглядывается в поисках жертвы в ближнем своем. Казалось бы, что страшного в произнесении ерунды вслух, когда все заранее знают о том, что это ерунда? А не хотят. Стесняются, что ли?
- Ладно, - вздыхает Кардагол, и делает такой интересный жест рукой, будто отмахивает от себя что-то, - честно говорю - во дворце Рахноэля я ни разу не был. Меня в замке Совета допрашивали. И вообще, тогда другой правитель эльфов был - Сарадиэль. Не знаю, кто он там нашему ушастому правителю.
- Я был во дворце, - заявляю я, - а также Лин, Саффа и Шеон. Но мы мало, что видели.
- Валь, по-твоему, где там может быть темница? - интересуется Терин.
Развожу руки в стороны.
- Понятия не имею.
- Внизу, - тихо проговаривает Шеон, - в этом плане дворец Рахноэля от Зулкибарского не отличается. Мы тоже предпочитаем творить темные дела в темноте.
О, а я и не заметил, как он подошел.
Дуся фыркает.
- А что, на эльфийском пытка военнопленных тоже называется темным делом?
Мы с Шеоном переглядываемся.
- Да, - говорит мой мальчик, - темное дело, темные боги. У нас это одинаково.
- К вопросу о богах! - восклицаю я, - Налиэль, помню, рассказывал мне какую-то странную историю о боге, явившемся Рахноэлю. Что это могло быть?
Мы все дружно поворачиваемся к Шеону. Он краснеет и опускает голову.
- Не знаю, - бормочет он, - и даже предположить не могу.
- Но в кого-то Вы верите? - интересуется Лин.
- Все в кого-то верят, - отвечает наш полуэльф, - но наши боги очень давно не общались с нами. Не думаю, что они снизошли до эльфов именно сейчас. Хотя... Кто его знает.
- Меня тоже кое-где считали богом, - задумчиво проговаривает Кардагол.
- Наверное, богом всяческих пакостей, - встревает Дуська.
- Ага, - несколько растерянно соглашается маг.
Хочу ему сказать, чтобы он поменьше переживал, что спасем мы его сына и слов не нахожу. Просто смотрю на эту загорелую физиономию с резкими чертами и сочувственно молчу. И все молчат.
- Итак, что мы имеем? - вдруг встряхивается Кардагол, - не считаю Рахноэля недалеким, а потому дворец его должен очень хорошо охраняться особенно сейчас. Как мы можем туда проникнуть? Вальдор, твои соображения.
Пожимаю плечами.
- Представить не могу. Сам дворец невысок, пару этажей, не больше. Но он очень велик по площади, насколько я смог заметить. Сложен из того же белого камня, что и большинство домов в городе.
- А еще он очень хорошо защищен магически, - тихо проговаривает Саффа. - Попытка даже просто войти без приглашения, скорее всего не удастся.
- А снять? - спрашивает Терин, крутя в руках яблоко. Вот странная у нашего некроманта привычка. Часы раздумья князь предпочитает проводить с фруктами. А я так с вином.
- Допустим, я смогу, хотя я не уверена в этом, пробить внешнюю защиту, но там вся площадь дворца переплетена заклинаниями. Самыми разными, - шепчет Саффа.
Обнимающий ее за талию Лин пока молчит.
- Даже если мы туда проникнем, что дальше? - интересуется Терин.
Пожимаю плечами. Вновь.
- Не знаю, насколько я понял, применение магии в Альпердолионе отслеживается. Особенно - боевой. Особенно - человеческой. Стоит кому-нибудь из волшебников произнести заклинание, нас тут же повяжут, - заявляю я.
- Или попытаются, - мрачно произносит Кардагол.
- А если я одежду заряжу? - вмешивается Лин, - эти ведь заклятия выявить невозможно, пока они не сработают?
Хмурясь, смотрю на княжича.
- И что? Ну, не выявят их сразу, а потом что? И вообще, как ты собрался туда проникнуть? Давайте лучше посмотрим на проблему с другой стороны. Зачем им Кир?
- Чтобы узнать наши планы, - заявляет Лин.
- Ну, да, - тут же подхватывает Дуська, - а еще, чтобы лишить нас одного из командующих!
- Или чтобы шантажировать нас, - тихо добавляет Иксион, - я знаю ушастого. Он ничего не делает спонтанно. Если велел утащить Кирдыка, значит, знал, для чего.
Высказанная вслух мысль о шантаже заставляет всех будто пригнуться. Кардагол вообще сидит, сгорбившись.
- Что они могут от нас потребовать? - спрашивает Лин.
Переглядываемся.
- Вопрос в том, - осторожно проговариваю я, - что мы можем им за это дать.
- Я хочу предупредить, - тихо произносит Кардагол, - если у кого-то из вас мелькает мысль о том, что я могу бросить сына, чтобы потом воскресить его - я на это не пойду.
Многие из нас стыдливо опускают глаза.
И в эту самую минуту, когда участники мозгового штурма сидят, погруженные в мрачное молчание, в палатке появляется Юсар.