Читать интересную книгу "Век Наполеона. История европейской цивилизации от 1789 г. до 1815 г. - Уильям Джеймс Дюрант"

в Hôtel-Dieu. Он приступил к изучению органических изменений, вызванных болезнями, когда падение оборвало его жизнь (1802) в возрасте тридцати одного года.

Пьер Кабанис может служить переходом к философии, поскольку, хотя его время знало его в основном как врача, потомки считали его философом. В 1791 году он присутствовал при последней болезни умирающего Мирабо. Он читал лекции в Медицинской школе по гигиене, юридической медицине и истории медицины; некоторое время он возглавлял все больницы Парижа. Он был одним из многих выдающихся людей, которые тайно любили вечно любящую вдову философа Гельвеция. На ее собраниях он познакомился с Дидро, д'Алембером, д'Ольбахом, Кондорсе, Кондильяком, Франклином и Джефферсоном. Как студента-медика его особенно привлекал Кондильяк, который в то время доминировал на французской философской сцене со своим учением о том, что все знания происходят из ощущений. Материалистические последствия этого сенсационизма понравились Кабанису; они хорошо согласовывались с корреляциями, которые он обнаружил между умственными и телесными операциями. Он шокировал даже передовых мыслителей своего времени, заявив: "Чтобы составить правильное представление об операциях, результатом которых является мысль, необходимо рассматривать мозг как особый орган, чья особая функция заключается в производстве мысли, подобно тому как желудок и кишечник имеют особую функцию выполнения работы по пищеварению, печень - по фильтрации желчи и т. д.".55

Тем не менее Кабанис модифицировал анализ Кондильяка, утверждая (как это недавно сделал Кант в "Критике чистого разума"), что ощущение попадает в организм, который уже наполовину сформирован при рождении, формируется в дальнейшем под воздействием каждого опыта и несет в своих клетках и воспоминаниях прошлое, чтобы стать частью меняющейся личности, включая внутренние ощущения, рефлексы, инстинкты, чувства и желания. Образованная таким образом психофизическая совокупность формирует структуру и цель каждого получаемого ею ощущения. В этом смысле Кабанис соглашался с Кантом, что разум - это не беспомощная tabula rasa, на которую накладываются ощущения; это организация, преобразующая ощущения в восприятия, мысли и действия. Однако (настаивал Кабанис) разум, который так почитал Кант, не является сущностью, отделимой от физиологического аппарата тканей и нервов.

Эта явно материалистическая система была изложена в первом (1796) из двенадцати мемуаров, которые Кабанис опубликовал в 1802 году под названием "Физические и моральные исследования человека" (Rapports du physique et du moral de l'homme). Они свидетельствуют о мощном уме (или мозге), активно работающем над расширяющейся областью любопытства и спекуляций. Первое эссе представляет собой почти обзор физиологической психологии, изучающей нейронные корреляты психических состояний. В третьем анализируется "бессознательное": наши накопленные воспоминания (или нейронные надписи) могут сочетаться с внешними и внутренними ощущениями, порождая сны, или бессознательно влиять на наши идеи даже в самом бдительном состоянии бодрствования. В четвертой главе говорится о том, что разум стареет вместе с телом, так что идеи и характер одного и того же человека в семьдесят лет могут быть совершенно иными, чем в двадцать. Пятый очерк наводит на размышления о том, как секреция желез, особенно половых, может влиять на наши чувства и мысли. Десятое эссе утверждает, что человек эволюционировал благодаря случайным вариациям или мутациям, которые стали наследственными.

В книге, выдаваемой за "Письма о первых причинах" (1824), опубликованной через шестнадцать лет после смерти Кабаниса, он, похоже, отказывается от своего материализма и признает Первую причину, наделенную разумом и волей.56 Материалист может напомнить нам, что великий хирург предостерегал нас от влияния стареющего тела на связанный с ним разум. Скептик может предположить, что загадка сознания заставила Кабаниса заподозрить материализм в упрощении очень сложной и непосредственной реальности. В любом случае философу полезно время от времени напоминать себе, что он - частица, рассуждающая о бесконечности.

Из эпохи философов осталось два человека, которые лично встретили революцию, которой так страстно желали. Когда аббат Рейналь, прославившийся в 1770 году своей "Философской историей... двух Индий", увидел, что свет Просвещения омрачен эксцессами народных масс, он направил 31 мая 1791 года в Учредительное собрание письмо с протестом и пророчеством. "Я давно осмеливался указывать королям на их обязанности; позвольте мне сегодня указать народу на их ошибки". Он предупреждал, что тирания толпы может быть столь же жестокой и несправедливой, как и деспотизм монархов. Он защищал право духовенства проповедовать религию при условии, что противники религии или священнослужители будут иметь возможность свободно высказывать свое мнение. Он осуждал как государственное финансирование любой религии (в то время государство выплачивало жалованье священникам), так и нападения на священников со стороны антиклерикальных толп. Робеспьер убедил разгневанную Ассамблею позволить семидесятивосьмилетнему философу избежать ареста, но имущество Рейналя было конфисковано, и он умер в нищете и разочаровании (1796).

Константин Шассебоф де Вольней пережил революцию и был знаком со всеми видными деятелями Парижа от д'Ольбаха до Наполеона. После нескольких лет путешествий по Египту и Сирии его избрали в Генеральные штаты, и он заседал в Учредительном собрании до его роспуска в 1791 году. В том же году он опубликовал философские отголоски своих странствий в книге Les Ruines, ou Méditations sur les révolutions des empires. Что стало причиной краха стольких древних цивилизаций? Вольней ответил, что они пришли в упадок из-за невежества, которое внушали людям сверхъестественные религии, связанные с деспотическими правительствами, и из-за трудностей в передаче знаний от поколения к поколению. Теперь, когда мифологические верования утратили свою силу, а печать способствовала сохранению знаний и передаче цивилизации, люди могли надеяться построить прочные культуры на основе морального кодекса, в котором знания, расширяясь и распространяясь, позволяли бы человеку контролировать свои необщительные наклонности и способствовали бы сотрудничеству и единству. В 1793 году он был арестован как жирондист и просидел в тюрьме девять месяцев. Освобожденный, он отплыл в Америку, был принят Джорджем Вашингтоном, разоблачен президентом Адамсом как французский шпион (1798) и поспешил вернуться во Францию. Он служил сенатором при Наполеоне, выступал против перехода от консульства к империи и удалился в ученое уединение, пока Людовик XVIII не сделал его пэром в 1814 году. Он умер в 1820 году, участвуя в свержении и восстановлении Бурбонов.

VII. КНИГИ И АВТОРЫ

Несмотря на гильотину, издатели бальзамировали мимолетное, поэты рифмовали и сканировали, ораторы декламировали, драматурги смешивали историю и любовь, историки пересматривали прошлое, философы порицали настоящее, а две женщины-авторы соперничали с мужчинами в глубине чувств, политической смелости и интеллектуальной мощи. С одной из них, мадам Ролан, мы встречались в тюрьме и на гильотине.

Семья Дидо, самая известная из французских издателей, продолжала совершенствовать шрифт и переплеты книг. Франсуа Дидо основал фирму как печатник и книготорговец в Париже в 1713 году; его сыновья Франсуа-Амбруаз и Пьер-Франсуа проводили эксперименты