черт побери, творит капитан этой древней калоши! — буквально взревел наблюдавший за бункеровкой капитан цур зее Аккерман, когда один из наблюдателей обратил его внимание на старый русский броненосец. Тот, нещадно дымя из-за сжигания в топках откровенно мусорного угля, отошел с места своей стоянки с полчаса назад и взял курс на юг. Однако в данный момент он, с вывешенным сигналом «не могу управляться», пер прямиком в борт его великолепного корабля. И пер, судя по всему, не менее чем на 10 узлах, не предпринимая никаких усилий к сбрасыванию хода. — Борт! Прикрывайте борт баржами с углем! — рявкнул капитан единственное, что пришло ему в голову в тот момент. Вот только погрузка угля велась не в родном немецком порту, где команды буксиров тягающих баржи, его не только поняли бы, но и мигом исполнили приказ. Бункеровка проводилась у итальянцев, которые с куда большим энтузиазмом принялись наблюдать за разыгрывающейся на их глаза драмой, нежели предприняли хоть малейшую попытку спасти от печальной участи линейный корабль вроде как союзника.
«Гебен», конечно, был куда более современным и значительно более живучим кораблем, нежели флагманский броненосец «Виктория» вице-адмирала Трайтона, погибший в водах Средиземного моря от тарана другим английским броненосцев во время неудачных учений. Да и замерший на месте уже после столкновения «Гангут», выступил в качестве своеобразной пробки, заткнувшей проделанную его же тараном и носовой оконечностью пробоину. Но легче от этого капитану линейного крейсера и выскочившему из своей каюты контр-адмиралу Сушону не стало. Судя по начавшим поступать с нижних палуб докладам, удар пришелся четко за кормовыми башнями, где уже точно не имелось способных выступить буфером угольных ям, и привел к смещению, либо же разрушению вала внешнего винта и связанной с ним турбины. Линейный крейсер, чьей основной характеристикой считалась как раз скорость, охромел наполовину и фактически превратился в идеальную мишень для любого линкора. Это был провал!
— Вроде, удачно въехали, — тем временем оценивал свое художество находившийся в рубке «Гангута» старый шкипер, у которого этот рейс должен был стать последним в карьере моряка гражданского флота. — Надеюсь, никто там не помер. Не хотелось бы на старости лет брать грех на душу. Как там, кстати, наши кочегары? Все целы?
— Не беспокойтесь, Генрих Вениаминович, — принялся успокаивать его вернувшийся с проверки экипажа старший помощник. — Все заранее покинули нижние отсеки, так что слетевшие с фундаментов котлы и прорвавшийся пар никому вреда не нанесли. Лишь у двух переломы рук и с пяток матросов ушибли головы при столкновении. Можно сказать, легко отделались.
— Ну, дай то Бог, — перекрестился виновник столкновения и вновь переместил свой взгляд на собравшуюся на корме германского корабля кучку офицеров, откуда ему чуть ли не каждый грозил кулаком и, скорее всего, осыпал проклятиями. — А что с рулевой машиной? Надежно выведена из строя?
— Как раз заканчивают приводить ее в потребный для последующего расследования вид. А машину правого борта уже доломали. Потому смело можете утверждать, что управляться одними машинами мы также никак не могли. Корабль старый и много послуживший в учебном отряде. Вот и разваливается на глазах. Не просто ведь так его на слом продали. Ну а все прочее — чертово стечение обстоятельств. В общем, как договаривались, так и говорите, что сейчас, когда немцы с итальянцами наведаются учинять разбор происшествия, что на последующем суде. И ни о чем не переживайте. «Гангут» до сих пор находится под российским флагом, пусть и торгового флота, так что законодательство на его борту действует наше. Потому арестуют вас наши дипломаты со всем почтением, да и отправят на родину дожидаться суда. Не просто ведь так на горизонте маячит новейший легкий крейсер Черноморского флота. — Как-либо увиливать от ответственности за случившееся никто не собирался. Много споров и обсуждений на этот счет имело место быть в небольшом кружке посвященных. Но, в конечном итоге, приняли решение не нагнетать обстановку раньше времени и всеми силами показывать предрасположенность к сохранению мира между Россией и Германией. В том числе в полной открытости вопроса расследования аварии. Потому причиненный ущерб собирались компенсировать немцам в полной мере. Что же касалось этой самой запланированной аварии, то подобные происшествия случались сплошь и рядом. Особенно в портах. Суда постоянно задевали друг друга при маневрировании в тесных акваториях, били в борта из-за разгильдяйства рулевых и капитанов, наваливались на корму по причине несоблюдения дистанции и невозможности мгновенно сбросить ход. В общем, ситуация складывалась хоть и аварийная, но вполне себе привычная морякам и даже рабочая. Просто в этот раз объектами столкновения стали не какие-то каботажные лайбы, а броненосные корабли. Потому ныне оставалось ждать информации с борта «Гебена» о количестве пострадавших и наличии жертв. Если же последние отсутствовали, то дело вовсе собирались решить выплатой должной компенсации, которую вполне покрывала сумма выручки за сдачу «Гангута» в металлолом. Так на закате своей службы старый броненосец все же смог изрядно послужить своей стране и даже хорошенько врезать скорому потенциальному противнику своих преемников. А тем временем по опутавшим весь мир проводам радиотелеграфов полетело мало кому интересное уведомление о том, что некто Герман повредил ногу и нормально ходить не сможет очень долго. Наступала пора осуществления второй фазы в подготовке к осуществлению морского десанта.
Вошедшие, совершенно не скрываясь, днем при свете Солнца в бухту Золотой Рог два катера производства английской фирмы «Торникрофт» не насторожили фактом своего появления ровным счетом никого. И тому имелось простое объяснение — оба несли все полагающиеся отличительные знаки жандармерии Османской империи. Но именно они являлись как раз той парой, что изготовитель не отгрузил своему османскому заказчику. Ведь вместо акцептированных еще в 1911 году двух дюжин, турки смогли оплатить и, соответственно, получить лишь 22 подобных суденышка, кои и использовали в качестве сторожевых, таможенных и жандармских. Два же оставшихся ушли в конце 1913 года частным клиентам к немалой радости директора строившей их верфи. И все про них забыли. А зря!
Сменив за полтора года с десяток владельцев, оба, в конечном итоге, оказались под Османским флагом и потому последний месяц беспрепятственно передвигались или же отстаивались в Мраморном море. Вот только их нынешний хозяин, православный армянин из Эрзурума, даже не подозревал об их существовании, поскольку от его лица все бумаги оформлял совершенно другой человек армянской же национальности. Более того, выглядевшие снаружи совершенно безобидными, оба хранили внутри своих фальшивых кормовых жилых надстроек по поворотному торпедному аппарату с 381-мм торпедой. Хотелось бы, конечно, иметь более тяжелое вооружение. Но катера не могли похвастать солидными размерами, и