Читать интересную книгу Вспомнить будущее - Анна и Сергей Литвиновы

Нетребин размякал на глазах. Мы вышли на этаже, и я повела дедулю в номер. Я не поленилась сама заблаговременно побывать в «Измайловском парке» и изучить подходы-выходы. При таком деле, как убийство, ни одна предосторожность не бывает лишней.

В обеих комнатах номера, гостиной и спальне, я тщательно проинспектировала все, заглянула в ванную и во все уголки, а когда сделала вид, что удовлетворена осмотром, торжественно провозгласила:

– Этот номер – подарок вам от нашей фирмы «Бриллиантовый мир»!

– Ну, что вы! Зачем! – засмущался Нетребин. Но при том – вот она, европейская прижимистость! – не смог сдержать довольной улыбки от нежданной халявы.

Я заметила:

– Ну, не стесняйтесь, умойтесь с дороги, а я пока приготовлю вам кофе. Или вы предпочитаете чай?

Он, слава богу, от чашечки не отказался. Причем, на мою радость, выбрал кофе. Кофе для отравителя предпочтительней чая. Ведь большинство, увы, пьют чай без сахара, а лапарекс довольно противен на вкус. В кофе, напиток изначально более резкий, обычно добавляют рафинад. Это мало того что напрочь отбивает неприятные привкусы – глюкоза вдобавок способствует более быстрой усвояемости смертельного лекарства.

И вот старичок вышел, освеженный, из ванной комнаты и – о, мой дорогой папуля, люблю тебя за это! – залпом выпил заботливо приготовленный мной напиток с двадцатью миллиграммами лапарекса, доза, которая могла свалить и слона.

Алексей Данилов

Портье – так всегда бывает в больших гостиницах: полное равнодушие к клиентам – известил меня, что «мой партнер по бизнесу господин Герхард Шмидт» остановился в номере шестнадцать-шестнадцать.

Я отошел от стойки и сразу позвонил Варе – на тот самый, секретный номер.

– Варя, – сказал я в трубку, – они поднялись в номер. Вместе. Он и она.

– Ну и что? – лапидарно ответствовала она.

– Ведь она сможет сейчас сделать с ним все что угодно!

Ответ был тот же:

– Ну и что?

Выходя из себя, я выкрикнул:

– Ты собираешься что-то предпринимать?

– Что? – ответила она вопросом на вопрос.

– Замечательно! – выкрикнул я и нажал «отбой».

Впервые мы с Варей поругались. Если, конечно, не считать тех времен, когда мы не были в близких отношениях, а она курировала меня по долгу своей службы.

И тогда я быстро пошел к лифту, а потом вознесся на шестнадцатый этаж.

Я подошел к искомому номеру. Из-за двери доносились два голоса, мужской и женский. О чем они говорили, было не разобрать. Я приник ухом к двери, но это не сильно помогло – голоса все равно звучали неотчетливо.

Мика Сулимова

– Это хорошо, – сказала я Нетребину, – что ты выпил все. – У убийцы, я считаю, есть привилегия: перейти со своей жертвой на «ты». Убийство все-таки – момент большой интимности. – Я рада, что ты выпил до дна. Это потому хорошо, что в кофе содержался сильнодействующий яд. Минут через двадцать – двадцать пять ты умрешь.

Нетребин немедленно стал белым-белым. Потом закашлялся и сунул пальцы себе в рот, пытаясь вызвать рвоту.

– Не стоит этого делать, все равно ничего не получится. Но если ты будешь вести себя хорошо и расскажешь мне все, что я хочу знать, я дам тебе противоядие.

В его глазах сверкнула надежда – безумная, отчаянная. Ах, как же нам всем хочется жить! Даже в семьдесят один, даже приехав на похороны единственного сына, даже на пороге могилы!

– На кого ты работаешь? – прохрипел он. – На КГБ?

Ох, уж эти наши эмигранты! Далось им это наше, якобы всесильное и всемогущее КГБ!

– Я работаю сама на себя, – пояснила я. – И не отвлекайся. А убиваю я тебя потому, что это ты двадцать четыре года назад погубил моих родителей.

– Дороховы?! – воскликнул он. – Это были твои родители?! – А потом поспешно добавил: – Я их не убивал! Это был несчастный случай!

– Не надо мне врать, – строго сказала я. – А не то противоядия ты не получишь.

Он рухнул на колени.

– Умоляю!

– Говори правду. Времени остается все меньше.

– Это была лавина. Они погибли под ней.

– Почему лавина сошла?

Нетребин не вставал с колен. То была минута моего торжества. Может, ради нее я и заваривала всю эту кашу. Он поклонился мне в ноги, будто молился. А может, то начинались судороги от лекарства? Я видела только его затылок, седой и плешивый. Он молчал, и тогда продолжила я сама:

– Ты поэтому и взял тогда моих родителей вместе с собой в горы, – начала я. – Они были совершенно неопытными туристами и не могли отличить, где можно разбивать лагерь, где нет, где лавиноопасно, где нет. А вот как ты лавину создал? Как добился, чтоб она сошла, а?

Он поднял свое лицо ко мне, однако с колен не поднялся. По его щекам текли слезы.

– Умоляю, – проговорил он. – Я просто промчался там, по верху склона, на лыжах. Это было опасно. Очень. Это просто была лотерея. Игра. Я тоже мог погибнуть. Вероятность была огромная. Но лавина сошла, а я уцелел. Мне просто повезло.

– А что было потом?

– Проводник перевел меня по горам в Турцию. Я задолго договорился с ним. Я ему хорошо заплатил. Я не помню, как его звали. Правда, не помню.

– Он мне не нужен. – Я сделала царственный отметающий жест. – А кто тебе помогал за границей?

– Я обратился в немецкую контрразведку. Я рассказал им все что знал. Все о препарате, который создал мой отец. О его экспериментах. О моей работе с ним. О моих собственных опытах. Господи, зачем вам это знать?! Ведь это сейчас никакого значения не имеет! Холодная война давно кончилась. Умоляю! Дайте противоядие!

– Нет никакого противоядия, старик. Теперь ты умрешь.

– Что?!

Лицо Нетребина исказилось, и он попытался вскочить с колен и броситься на меня. Однако ноги его подкосились, заплелись друг о друга. Он пошатнулся, накренился и даже безо всякого моего участия рухнул на пол.

Алексей Данилов

Я нажал дверную ручку. Комната оказалась заперта. Внутри говорили мужчина и женщина – они спорили, резко, страстно. Я постарался расслышать слова – не получалось. Я не умею видеть и слышать то, что происходит внутри запертых помещений – особенно на заказ. Вот и сейчас я не был в состоянии разобрать ни слова. Но я понимал, что в номере кипели страсти – не надо быть экстрасенсом, чтобы понять это.

Была не была. Комната, на мое счастье, открывалась по-советски, внутрь. Я разбежался и саданул плечом. Дверь распахнулась. Я с налету ворвался в номер. В довольно большой гостиной на полу лежал мужчина. То был старик Нетребин. Он ворочался, изо всех сил пытаясь подняться. Ноги не держали его.

Спиной ко мне стояла Микаэла. Она обернулась на грохот распахнувшейся двери.

– Лечь! На пол! – гаркнул я ей.

Она не послушалась – может, оттого, что был я не вооружен и вид имел не устрашающий. Напротив, с быстротой белки Сулимова подскочила к своей сумочке, стоящей на столе, и вытащила оттуда нож. Потом она ощерилась и стала наступать на меня. Мне ничего не оставалось, как сделать шаг назад. А Нетребин тем временем ценой неимоверных усилий встал было на ноги, но тут же рухнул обратно на ковер.

Микаэла кинулась и ударила меня ножом. Мне удалось уклониться. Она оказалась совсем рядом. Я успел схватить ее за запястья и стал выворачивать правую руку, пытаясь заставить выпустить нож. Ловким, почти нечеловеческим усилием она вырвалась и, с близкого расстояния, сумела ударить меня ножом в плечо. Может, в борьбе с ней я был слишком джентльменом?

Решив, что в схватке не на жизнь, а на смерть все средства хороши, я наотмашь ударил Микаэлу кулаком в лицо. Она отлетела и даже выронила нож. Я подскочил к ней, носком ноги отшвырнул куда подальше холодное оружие и нанес убийце еще один удар по лицу. Она ударилась спиной в стену и стала медленно сползать по ней.

И в этот момент в номер ворвались люди действительно устрашающего вида – двое, громадные, как шкафы, в зеленой защитной униформе, в касках и с короткими автоматами. И уж когда они скомандовали Микаэле лечь на пол, она даже не попыталась сопротивляться. А Нетребин и без того лежал и уже к тому времени отключился.

Эпилог

Юрий Степанович Нетребин скончался через неделю. Он так и не вышел из комы, больше не приходил в сознание.

Его похоронили на подмосковном Богородском кладбище рядом с сыном, Михаилом Юрьевичем Нетребиным.

В смерти их обоих обвиняют Микаэлу Сулимову (от рождения Марию Дорохову). До суда она содержится под стражей.

Сулимова дала подробные показания о том, как убила сначала сына, затем отца Нетребиных, а также неожиданно призналась в убийстве своего любовника Степана Иванова.

Разумеется, были сняты все обвинения с вдовы Нетребина. Не без проволочек, но она выплатила мне оставшуюся сумму гонорара – сто семьдесят тысяч долларов. Когда мы встречались, выглядела она прекрасно, прямо вся светилась. Рядом с ней маячил смазливый мужчинка, которого она называла Павликом.

Мы по-прежнему встречаемся с Варей. Как мне и казалось в самое первое наше свидание, быть рядом с нею трудно, но интересно. И приятно.