Там же у древлян увидел Ингорь, что Олег и жестоким быть может. В их лесах хорошие ловы были, решил князь поохотиться перед своим уходом обратно в Киев, Ингоря с собой взял. Охота задалась, хорошего оленя взяли, лису да по мелочи много кого, дружинники довольно галдели на поляне вокруг добычи, Олег стоял довольный. У Ингоря от верховой езды щеки разгорелись, глаза блестели, он с раздувающимися ноздрями глядел на то, как освежевывают тушу оленихи. И вдруг княжича резко толкнул в сторону в снег стоящий рядом дружинник. Не успел Ингорь возмутиться, как полетел на землю и услышал, как закричал Олег кому-то:
– Взять!
Оказалось, что дружинник увидел, как натянул лук против княжича спрятавшийся за деревом древлянин, но успел оттолкнуть Ингоря. Древлянина поймали, и вот тогда все увидели настоящий гнев князя, он был страшен. Самого виновного разорвали меж двух деревьев, а его село сожгли, обратив всех жителей в рабов. Олег снова собрал древлянских бояр и объявил, что если еще кто попробует убить княжича, то племя будет истреблено полностью. Те молчали, понимая, что их вина за сородича. С решением Олега наказать виновных согласились, правильно, ведь княжич никому плохого не сделал.
Ингорь навсегда запомнил побелевшее лицо Олега, его бешеный взгляд, раздувающиеся ноздри, сжатые на рукояти меча пальцы. Страшен во гневе князь, это запомнили все, и древляне в том числе.
У самого княжича долго болело ушибленное при падении плечо, дружинника же Олег щедро отблагодарил за спасение Ингоря. Древляне прислали во искупление своей вины дары и красивых девушек, но князь все отправил обратно со словами, что жизнь княжича не купить подарками. Надолго после того притихли древляне, головы не поднимали, помня свою вину.
Зато другие племена – северян и радимичей – Олег данью обложил легкой. На вопрос, почему, ответил, что они с хазарами граничат, ни к чему на границах владений недовольных иметь. И снова не все понял Ингорь, ведь только что князь говорил, что негоже иметь сопротивление под боком…
Карл объяснил, мол, одно дело рядом, куда успеть можно, да и сопротивлялись древляне, их только ломать и можно, а другое дело далече и по-доброму. Вятичей же князь и трогать не стал, договорился о мире с их воеводами и на том остался. Про вятичей Карл пояснил, что их вообще по лесам выловить тяжело, точно варягов в море, пока бегать станешь, половину своей дружины в болотах потеряешь. Пусть лучше миром живут рядом, дойдет и до них очередь.
Ингорю все это не нравилось, хотелось битв, ярких побед, моря крови… Карл вздыхал:
– Мал ты еще, княже, подрастешь, поймешь, как лучше.
Бесконечные напоминания о его малолетстве и неразумности страшно злили Ингоря, где-то глубоко оседали раздражение и желание все сделать по-своему.
Постепенно князь установил сроки и то, как ходить в полюдье. По полгода, с ноября до апреля, отсутствовал Олег в Киеве, объезжая племена, творя суд и собирая дань. Сразу же оказалось, что объехать всех невозможно, тогда он велел местным князьям самим собрать что для Киева положено и доставлять поближе к тем местам, где проходить станет. Сначала князья были весьма недовольны, но потом, видно, сообразили, что так им же лучше, Олег не мог уследить за всеми, а дань поставлялась от дыма. И сколько тех дымов, каждый малый князь считал сам.
В полюдье князь отправлялся с большим числом людей, двигалась и дружина, и большое число помощников. Надо было дань не только забрать с племен, но и привезти в Киев. Сначала выходили к непокорным древлянам, до них был всего один день пути от стольного града. Здесь заходили в города Искоростень, Вручий и иногда в Малин. Все, что собрали, отправляли сразу же еще не замерзшей водой по Ужу в Днепр. Пока ходили по древлянам, а князь старался здесь показать свою силу, чтоб боялись, на реках вставал лед.
Дальше двигались уже по замерзшим рекам либо берегом, если лед еще плохо держал, на Любеч. Здесь жили по берегам дреговичи. Оттуда шли на Смоленск к кривичам. После Смоленска шли к Ельне и уже заканчивали Черниговом. Так проходило время до весны, по воде спускались по Десне к Днепру. Набранное после Искоростеня до Смоленска оставляли там же, по весне от кривичей лодьями все сплавят к Киеву по воде, так удобнее. И верно, не везти же все с собой, и так в полюдье отправлялась тьма народа. Вперед уезжали те, кто готовил становища для остановки, запасали еду для людей и корм для лошадей, охраняли припасы от татей, ждали князя с дружиной.
Полюдье кормило всех, в него ходивших, зиму, оно же давало запасы и на лето. Не всегда племена собирали дань честно либо вообще артачились, тогда в дело вступала княжеская дружина. Это Олег любил меньше всего, он устанавливал порядки очень твердой и жесткой рукой, но старался избегать прямой рати с племенами.
И вдруг нашел выход – заставил князей клясться по роте, чтоб знали от бога свою ответственность за повоз. Помогло, то ли князя боялись, то ли и впрямь клятву блюли. Варяги говорили первое, славяне второе. Сам Олег на этот счет молчал.
Быстро и хорошо наладили и сбыт дани. Собранное в полюдье и присланное Ново Градом надо было успеть за теплые месяцы отправить, а того лучше продать на рынках Царьграда, Итиля, в Булгарии, отвезти через Краков далее на Дунай или уж совсем далеко с караванами к арабам. Для всего этого требовалось огромное количество лодей. Еще в Ново Граде Олег понял, что заботиться о лодьях для летнего похода надо с осени, летом рубить их будет поздно. А ведь нужны еще ветрила, значит, толстина, значит, лен, конопля и для ужищ – корабельных канатов тоже…
Киль лодьи делали из одного дерева, так прочнее, и многие сотни дерев рубились и свозились к воде, чтоб сделать однодревки. По велению Олега целые веси и села занимались этим делом, делали лодки, растили льны и коноплю, ткали толстину, крутили ужища. И собирали лодьи в Ново Граде и Смоленске, Чернигове, Любече, Вышгороде, чтоб по весне поставить их на воду и погнать к Киеву. А там дальше по Днепру мимо страшных порогов до самого моря. Крепкие должны быть лодьи, чтоб выдержали и пороги, и морские ветра, и обратное плаванье. Но славяне свое дело знали, лодьи выходили крепкие.
Глядя на вереницу судов, вытянувшихся по реке вдоль киевского Подола, готовых к отплытию, Олег усмехался, указывая Карлу:
– Что, видел ли где-нибудь такое? Ты вот про франков все знаешь, а они про нас знают?
Карл качал головой:
– Нет, княже.
– То-то и оно! – возмущался князь. – А надо, чтоб знали! Знали, что мы богаты, есть у нас многое, есть чем торговать!