Читать интересную книгу Вкус крови - Мария Семенова

Пулю им, сволочам, пулю. От нее хрен отвертятся…

Капитан Гусаков был настолько поглощен своими мыслями, что пропустил момент, когда ЭТО началось.

Непонятно откуда взявшаяся многоколесная фура, которая последние две минуты маячила перед глазами, внезапно шарахнулась влево и, не вписавшись между поребриками, сипло застонала сперва покрышками, потом тормозами – и наконец неподвижной глыбой замерла поперек дороги.

«Воронок», как раз изготовившийся для обгона, оставил на асфальте два черных резиновых следа и остановился у нее под самым бортом.

– Что еще за херня? – ругнулся сквозь зубы Гусаков. – Суки! Закусить забыли?.. – И обратился к шоферу:

– Объедем?

– Да где ж такую дуру объехать, – пробурчал тот недовольно. Маневр тяжелого автомобиля случился так неожиданно, что водитель «воронка» еле успел затормозить и все еще судорожно стискивал пальцами баранку.

Тротуары же здесь, как на грех, были такой ширины, что протиснуться по ним мимо застрявшей фуры удалось бы только на мотоцикле. Да и то без коляски.

Гусаков хорошо помнил инструкцию. Он выждал минуту и поднес к губам рацию:

– Я сорок седьмой. ЧП, – сказал он, – улица Панфилова, выезд на Большеохтинский.

Рука между тем легонько поглаживала кобуру. ЧП ему не нравились никогда.

– Сдай назад, – приказал он шоферу. – Метров на пятьдесят.

Фура тем временем ожила, попыталась вывернуть, дернулась и снова заглохла.

Вдалеке послышались характерные низкие, вибрирующие сигналы: приближалась ГАИ.

В считанные секунды между «воронком» и фурой возник белый с синей полосой БМВ.

Лениво распахнулись дверцы, и наружу выбрались двое гаишников. Они показались Гусакову братьями-близнецами: оба коренастые, упитанные.

«Ишь жопы наели! Шире плеч», – подумалось капитану. Эту братию он всегда в душе презирал. Деньги стригут как хотят, было бы желание; живут как белые люди, – а в чем их служба-то? Выезжать на место аварий, асфальт рулеточкой мерить?

Кабина фуры тоже открылась, и оттуда по металлической лесенке спустился водила. На улице, проходившей промышленными задворками, было темновато, и Гусаков рассмотрел только, что шоферюга был здоровеннейший. Он на добрую голову возвышался над «хозяевами дороги», однако поспешил им навстречу, виновато разводя руки и на ходу начиная что-то объяснять. Потом сунул широченную лапу за пазуху, разыскивая документы.

И ТОГДА-ТО…

Боковым зрением Гусаков уловил некие тени, рванувшиеся к «воронку» с тыла.

Он начал оборачиваться и опять же боковым зрением зафиксировал фигуры обоих гаишников, плавно, словно в замедленной съемке, оседавших на мокрый асфальт.

Тут с треском разлетелось боковое стекло кабины. Шофер ахнул, вскинул перед собой руки – и тихо сполз с сиденья. Сопровождающие подозреваемого начали было вскидывать автоматы, но завершить движение не сумели. Бесцветное, лишенное запаха облачко, окутавшее «воронок», мирно упокоило их на полу.

Пуришкевич расслабленно опустил голову на грудь. Гусакову показалось, будто на его изможденном лице возникла улыбка.

Сам Гусаков изо всех сил задерживал дыхание и поэтому продержался дольше других. Однако никакого удовольствия ему это не принесло. Газ начал действовать через кожу, и секунду спустя, попытавшись вытащить пистолет, капитан с ужасом осознал, что практически полностью парализован. Ужас распахнул его рот в немом крике, он вдохнул и тут же потерял сознание, успев даже обрадоваться такому финалу. Те, чьи молчаливые силуэты угадывались за бортом «воронка», оставлять свидетелей наверняка не любили.

Уже словно сквозь вату он услышал, как захрустела умело взламываемая задняя дверь «воронка»… Затем смутно знакомый голос коротко бросил: «Он!»

Гусаков попытался сбросить накатывающий обморок, дернулся и ударился виском о дверь. И тут же провалился в небытие.

Несколько минут на улице Панфилова царила благостная тишина, лишь растворялись вдалеке звуки удаляющихся автомобилей. Потом неподвижно раскиданные тела начали шевелиться, возвращаясь к жизни в том же порядке, в каком их отключили.

Сперва очухались гаишники, потом водитель «воронка» и оба конвоира.

Последним разлепил глаза Гусаков. Голова гудела.

Никому из них не было нанесено видимого ущерба, и вообще все кончилось на удивление благополучно… за вычетом одного-единственного обстоятельства.

Бесследно исчез Глеб Пуришкевич.

Как в воздухе растворился…

Агния обычно спала плохо. Правда, от снотворных таблеток пока отказывалась. Но в ту ночь просто пожалела, что не выпила на ночь выписанный ей когда-то радедорм. Дмитрий, похоже, так и не думал ложиться. Когда Агния вернулась домой с концерта, она сразу насторожилась. В ванной витал запах чужих духов. И вообще, все говорило о том, что у брата кто-то был и это была женщина.

Впрочем, Агния промолчала: следы были незаметны, а брат все-таки взрослый мужчина, имеющий право на личную жизнь. Она же сама все время твердила, что мечтает о том дне и часе, когда Дмитрий наконец женится. С одной стороны, ей действительно этого хотелось, особенно когда между ними возникали трения. С другой же стороны, она думала об этом со страхом. Женится. И что тогда? В их доме появится еще одна хозяйка? Агнесса прекрасно понимала, что никогда не сможет с этим смириться. Уедет жить к жене? И тогда она останется совсем одна.

И та и другая перспектива не радовала.

К Дмитрию приходила женщина… Наверняка эта самая Таня. В глубине души Агния была уверена, что брат теперь уже никогда не женится. Она знала о его романтической любви со школьной скамьи и была благодарна судьбе за то, что он оказался таким стойким однолюбом. Пусть любит издалека, – по крайней мере, это никак не нарушает их размеренный быт.

И вот теперь она забеспокоилась…

Дмитрий явился чуть не под утро и не стал ложиться; Агния слышала, несмотря на запертые двери, как он варит на кухне кофе. Неужели всерьез влюбился?

Потом раздался телефонный звонок. Телефон звякнул, правда, всего лишь один раз, и брат сразу взял трубку, но остатки сна слетели с Агнессы окончательно.

Что это? Неужели его отношения с этой особой зашли так далеко, что они оба потеряли покой и сон…

Стоит ли говорить, что утром Агния встала разбитая и с больной головой. А ведь надо было писать о прошедшем накануне музыкальном фестивале. Что тут напишешь после такой ночки. Дмитрий также выглядел не лучшим образом.

– Агнесса, я должен серьезно поговорить с тобой. Сердце упало.

Значит, все-таки женится. Стараясь не показывать нахлынувших чувств, она сказала:

– Слушаю тебя.

– Агнесса, мне неловко просить тебя об этом, но ты можешь временно…

«Временно пожить отдельно, господи! Дожила!»

– Пожить на даче… Всего несколько дней… Больше Агния не могла выдержать и расплакалась.

– Ты что? – не понял Дмитрий.

– Кто она? – Плечи сестры сотрясались от рыданий.

– Кто она? Что значит «она»? Речь идет о мужчине.

– О мужчине? – Изумление было столь сильным, что рыдания прекратились сами собой. – Мужчина? Что ты хочешь этим сказать? Вчера у тебя был мужчина?

Дмитрий только затряс головой, совершенно потеряв нить разговора. И решил начать сначала:

– Короче, Агнесса. Есть очень больной человек. Зверски избитый. Ему грозит потеря зрения. За ним нужен уход. Я не буду объяснять тебе, что там произошло, потом ты все узнаешь. Но этому человеку надо скрыться. В городе очень опасно.

Вот я и решил, что для этого прекрасно подойдет наша дача в Ушкове. Мне там показываться нельзя. Но рядом с ним кто-то должен быть. Кто-то очень надежный.

И я сразу подумал о тебе.

Агнессе понадобилось минуты две, чтобы переварить сообщение. Наконец она поняла.

– Но, Дима, у меня же нет медицинского образования, как же я…

– Врач будет. Но главное – обычный уход. Простое человеческое тепло.

– И что я должна делать?

– Ничего. Просто два-три дня посидеть у постели больного.

– Дима, а работа?

– Ну позвони в газету, скажи, что слегла с гриппом. Все напишешь чуть позже. Агнесса, мир все-таки не перевернется, если несколько дней не будет статей о музыке.

Решиться на это было нелегко.

– Ты можешь взять туда свою пишущую машинку. Хочешь, там поставят компьютер. Ты же давно мечтала. Все говорила, что хочешь отдохнуть от меня и от газеты. Жаловалась, что совсем не бываешь на природе. Подумай.

В этом что-то было. Агнесса не раз жаловалась, что газетная текучка заедает и она никак не может взяться за серьезные аналитические статьи. Так, может быть, судьба подбрасывает ей шанс?

– Вот еще что, – продолжал Дмитрий, – ты должна ехать туда одна. Я тебя не смогу проводить. Главное, ничему не удивляйся. Если будут какие-то вопросы, можешь позвонить вот по этому телефону и спросить Дубинина. Понятно?