Светлосан осмотрев немного сии истуканы, пошел далее, но едва только вступил он в сени, как загремела в них преогромная музыка, и наподобие вихря раздалась и потекла по всем покоям великолепного сего здания. И вскоре от слуха их умолкла. Славенский Князь и спутник его весьма приключению сему удивились, и к великому соболезнованию веко ре узнали, что оно значило; ибо По вшествии своем в первую комнату, увидели они двух девиц без чувств стоящих, хотя они и сохраняли всю свою живность. Это было новое коварство бесчеловечного Карачуна; как они потом от самых сих девиц узнали. Сей гнусный волхв устроил так, что как скоро победятся внешние ограждения сего Замка, чтоб злое его очарование под образом музыки пролилось по всем покоям, и отняло чувства у всех живущих в них красавиц, дабы никто не смог ими овладеть.
Светлосан и Левсил проходя великолепные покои сего замка, повсюду находили в разных положениях лишенных чувстве красавиц. Сие печальное зрелище извлекло из глаз их многие слезы, наполнив их сердца преострым сожалением; но Славенскому Князю сбрегалось тут плачевнейшее позорище. Опечаленное его сердце сими жалостными предметами предавалось уже воздыханию и жалобам, как вдруг слезящим его взорам предстала несчастная Милослава, его сестра, лежащая на коленях у красавицы, коей прелести помрачали все украшения замка, и обитавших в оном девиц. Лютая горесть, изображавшаяся на её лице, не могла помрачить ни малейших приятностей её красоты, это была самая Лада, Богиня любви. Какое же долженствовали произвести чувствование сии два предмета в Светлосановом сердце? Вдруг две жарчайшие чувственности воспламенили его душу: сожаление и любовь, родившиеся вместе с удивлением. Но родство превозмогло, тогда над его нежностью: он бросился к бедной Милославе, стараясь подать ей помощь. Он употребил все усилия, чтоб произвести в ней некое чувство и но все его старания были бесплодны. Милослава и подруга её, так как и все прочие, сохраняя естественную живность тела, пребыли бездыханны.
Тогда то ярость и сожаление, овладевшие сердцем Славенского Героя, принудили его выступить несколько из порядка его благоразумия: произнеся тьму проклятий. и ругательств на злобного Карачуна, начал он разрушать непреодолимым своим мечом все украшения бедственных сих чертогов, в ожидании подобной казни гнусному их создателю. Ни что не спаслось от ярости его гнева: преизящные истуканы, драгоценные картины, великолепные светильники, зеркала, и все пышности сих палат были в ничто обращены праведным его мщением.
Но не одна бешеная ярость к сему его побудила: он мнил разрушив сии украшения, разрушить и очарование любезных ему особ. Левсил стоял во все то время безмолвен; но когда усмотрел он, что гнев его гораздо утишился, тогда подступив к нему сказал: Непобедимый Витязь! не сим надлежит тебе побеждать Карачуна: надобно самого его ниспровергнуть, исторгнув из него сим железом вредоносную его жизнь. Светлосан, возвращенный сими словами в прежние свои чувствования, обратился снова к сестре своей и её собеседнице: он стоял долго не спуская с них глаз: на лице его являлись попеременно умиление и нежность. О Боги! возопил он напоследок, возможно ли подумать, чтоб наилучшее и наипрекраснейшее творение ваших рук было так уничижаемо? Воздыхания прервали его слова; и слезы смешанные с нежными взорами, каковые кидал он на красавицу, сидевшую подле его сестры, показали ясно его чувствование. Но он его и сам не скрыл: обратясь к Левсилу сказал он воздыхая страстно, что к претерпению всех бедств, которым он вдавался, дабы сыскать и победить Карачуна, побуждала его сперва одна добродетель; а теперь присовокупилась к оной и любовь, говорил он, которая еще более произведет в нем мужества, дабы отважиться на сражение со врагом, коего целая вселенная трепещет. Левсил, обрадованный его словами, начал его наиболее побуждать к сему предприятию, и наконец благоразумными своими советами и просьбами склонил его более не медлить; хотя Князь, тронутый сожалением и любовью, не весьма спешил оставить столь любезные ему предметы.
Препроводив в замке несколько времени в бесплодных изысканиях средств, дабы разрушить очарование красавиц, и не сыскав ни какого, определил наконец Светлосан пуститься снова в путь. При исшествии своем из замка сожалел он весьма, что не мог быть сопровождаем Левсилом; ибо хождение по морю одному ему было возможно, по причине летающих его Сандалий,а Превратин муж не имел никакого к тому средства, потому что он лишен был Карачуном всех своих волшебных вещей, коими мог нечто произвести. Чего ради положили они, чтоб Левсил остался в сем замке по тех пор, пока не возвратится в оный Князь, а ежели судьба определит ему в сем путешествии смерть, чтоб он спасался из ужасного сего места так, как ему поможет счастье; или б великодушно умер, когда Богам так угодно будет. В сих и подобных сему разговорах прошли они даже до морского берега: при сем рубеже своего пути Левсил, сколько был ни мужествен, но восстенал и залился слезами. В сию ужасную минуту представились ему вкупе все случаи, которые могут лишить его навсегда обхождения со светом, и нежных ласк любезной его супруги. Славенский Князь употреблял все к его утешению и наконец уверив его о непременной Богов защите, и принеся оным свою молитву, простился с своим другом, и вступил на жидкую и непостоянную стихию.