и шелеста листвы на ветру. Едва открыв глаза, я приготовилась к недомоганию, к изнеможению, которое чувствовала каждый день с момента нашего приезда, но, ощутив лишь приглушенные оттенки этой боли, улыбнулась с облегчением.
Два дня я то и дело засыпала. Спала, ела, принимала душ, потом снова спала. За это время я очистила организм больше, чем когда-либо думала смогу это сделать, и постепенно мне становилось лучше. Легче дышать, легче ходить, легче говорить. Все казалось... легче. Тяжесть в груди было легче переносить.
Я приняла душ и оделась в свое любимое платье, которое АК прихватил для меня, оно было оливкового цвета. Проведя расческой по волосам, я вышла на улицу, где, знала, найду АК. С момента нашего приезда он проводил большую часть времени на улице. Казалось, что ему невыносимо находиться в этом доме. Иногда, когда я просыпалась посреди ночи, чтобы сходить в туалет, то видела его снаружи, бодрствующим в кресле у костра. Он не спал.
Сейчас он сидел за столом в стороне от дома. Рядом с ним стоял большой ржавый сундук, а на столешнице было разбросано несколько кусков черного металла и пластика. Его волосы были убраны с лица и завязаны в пучок. Не могу вспомнить, чтобы когда-либо раньше видела его лицо так четко. Он был полностью сосредоточен на деле и с мучительной тщательностью очищал куски, лежащие перед ним. Подойдя к тому месту, где он сидел, я увидела, как он перевел взгляд своих карих глаз на меня.
— Выглядишь лучше, — сказал он и продолжил чистить маленький кусок металла, который держал в руках.
— И чувствую себя лучше.
Я посмотрела на сундук. Он был до краев заполнен предметами, которые, как мне показалось, я узнала. На каждом лежал толстый слой пыли.
— Это оружие? — спросила я в замешательстве, удивляясь, почему у него его было так много.
АК перестал чистить, но не смотрел мне в глаза.
— Ага.
— Они выглядят старыми, — сказала я, желая, чтобы он заговорил, нуждаясь в какой-то форме разговора.
Он был таким тихим и подавленным с тех пор, как мы приехали сюда. Я не очень хорошо его знала, но чувствовала, что обычно он не был таким.
АК пожал плечами.
— Им лет пятнадцать-двадцать. Некоторые поновее, лет семи.
Выражение его лица было напряженным, как и мускулы. Он был одет в черную футболку и темные джинсы. Когда он возобновил чистку, я позволила своим глазам просканировать его кожу. У него было так много татуировок, и они могли похвастаться множеством различных изображений. Больше всего выделялось большое изображение пистолета, не слишком отличающегося от того, который он чистил.
— Ты любишь пистолеты?
Уголки губ АК приподнялись.
— Можно сказать и так.
— Почему ты считаешь это забавным?
АК положил последний кусок металла, который чистил, а затем с головокружительной скоростью начал соединять все части вместе. Его взгляд был сосредоточен на задаче, губы поджаты. Даже когда прядь волос выпала из его пучка, он не отвлекся. Казалось, за несколько секунд случайные металлические осколки, которые когда-то валялись на столе, превратились в пистолет. АК потянул что-то на верхней части устройства, и оно с щелчком встало на место. Он положил его на стол и откинулся на спинку стула, глубоко вздохнув.
— Это было... впечатляюще.
Не могла не улыбнуться. Никогда раньше не видела ничего подобного.
Внезапно смутившись, АК опустил глаза, но я заметила, как на его губах промелькнула улыбка.
— Знаешь, как он называется?
Я покачала головой.
— Вообще ничего не смыслю в оружии. Ученики пророка носили его с собой в общине, но женщины не прикасались к нему. Оно только для мужчин.
— Во-первых, — он поднял палец, — оружие не только для мужчин. А во-вторых, это автомат, и он называется — «АК-47».
АК-47. Ко мне пришло осознание.
— АК, — сказала я, чувствуя себя так, словно только что разгадала огромную тайну. — Тебя назвали в честь... автомата?
Я была в замешательстве.
Кто мог так поступить с ребенком?
— У меня есть имя, Фиби. АК просто стало моим прозвищем у Палачей. Потому что я хорошо обращаюсь с оружием. Старик Стикса видел, как я стрелял, и родилось мое дорожное имя.
— Поэтому у тебя так много оружия, потому что ты хорошо им владеешь?
Он кивнул, но сдержанно, как будто это была еще не вся история.
— Так как твое настоящее имя? — спросила я.
АК неловко заерзал на стуле.
— Ксавьер. Ксавьер Чарльз Дейерс.
— Ксавьер.
Я улыбнулась. Мне понравилось, как это прозвучало из моих уст.
— Мне нравится это имя, — еще раз повторила его про себя. — Я предпочитаю его имени автомата.
— Но я больше не тот человек, так что теперь зовусь АК. Подходит к тому, кто я сейчас. Ксавьер умер чертовски давно.
— И кто же ты теперь? — спросила я, сбитая с толку тем, какой мрачный оборот принял наш разговор.
— Палач. А не Ксавьер долбаный Дейерс.
АК наклонился, явно заканчивая разговор, и достал из сундука еще одно оружие. С той же скоростью, с какой он собрал предыдущее, он разобрал это на части. Я молча наблюдала, как он быстро чистит его и собирает обратно. Он положил его, и я увидела, что на одеяле по другую сторону его ног лежит куча блестящего оружия.
— Тебе нравится стрелять?
Мой вопрос остановил его движения.
— Да. — Он склонил голову набок. — А тебе?
Я рассмеялась. Ничего не могла с собой поделать.
— Не знаю, — пробормотала я. — Никогда раньше даже не держала его в руках. И понятия не имею, с чего начать.
АК взял автомат из кучи рядом с собой и положил его передо мной. Я уставилась на большое оружие и поморщилась.
— Не знаю, как управлять такой штукой.
АК взял в руку еще один автомат.
— Тогда я тебе покажу.
Он поднялся на ноги, и вся неловкость, которую он испытывал несколько минут назад, казалось, исчезла. Он стал уверенным в себе с автоматом в руке, преобразился. АК поднял оружие, который хотел, чтобы я использовала.
— Пойдем со мной.
Я поднялась и последовала за его удаляющейся фигурой. АК прошел между деревьями и остановился на краю небольшого поля. Вдалеке стояли пять деревьев, к каждому стволу была прикреплена ярко раскрашенная деревянная табличка.
— Мишени, — сказал АК, словно прочитав мои мысли. — Ты