зала была буквально затоплена силой Франтишека. В голове всплыли слова Евгения Михайловича, что при встрече с таким врагом, легче убить себя. Нет, дайте только шанс, только шанс, тесак ещё при мне, есть засапожник, да что нож, есть зубы, ногти, кости…
— Всё сказал? — просипел Дед. — Дай уже сдохнуть спокойно, без твоих криков.
— Хорошо, — ощерился Ракса ехидно, — но я люблю растягивать удовольствие. Франтишек, бабочки.
— Бабочки, — радостно кивнул телохранитель и посмотрел на Ерастова.
Дядя Саша закричал. Завопил так, словно все косяки мира ударили по его локтям. Ударили, и били, и били, и били.
Его доспех затрещал, бронепластины полопались, а потом ЛДПМ просто слетел с Ерастова, оставив того в одной форме.
— Крылышки, — радостно оскалился Франтишек, и повторил то же самое с Серафимом и Беркутом.
— А теперь сожги их, — прохрипел Ракса, и отошёл на несколько шагов назад, глаза его горели нетерпением и жаждой зрелища.
— Бабочки.
Вокруг Франтишека, чуть менее чем в полуметре от него, появилось плазменное поле. Воздух наполнился гулом и скрипом сгораемого паркета. Давление силы стало чуть меньше, на капельку, совсем не заметно, но всё же.
— Напрягитесь изо всех сил! — крикнул Ерастов, когда его потащило к плазменному кокону. — Растяните его силы!
Да куда уж больше напрягаться? У меня уже кости трещали от усилий. Кажется, даже мышцы с них слезать начали. Всё тщетно. Мы всё так же прижаты к полу, а четверо наших товарищей уже выстроились в очередь, чтобы сгореть в плазме. И Дед был первым. «Агрх!» — Зарычал я, от бессилия, срывая голос и прикусывая язык.
— Напрягайтесь, я уже что-то… — начал было Ерастов, но Ракса его прервал.
— Давайте, сопротивляйтесь, покажите жажду жизни! — морда его окрысилась, глаза горели жаждой крови. — Гори старик, гори!
Дед уже был впритык от поля. Несмотря на всё своё напряжение я ощутил запах палёной формы. Мыслей не было, даже думать не хотелось о его смерти. Я всего лишь хотел вырваться из плена и достать тесак. Вырваться, и начать рубить… Ну же, еще немного!
— Любишь бабочек? — просипел Дед почти у самой плазмы, — а фокус хочешь?
— Фокус? — расплылся в улыбке Франтишек, и счастливо закивал головой, уставившись на Деда. — Фокус хочу.
— Сейчас будет, — прохрипел Дед и, с трудом, медленно, словно выжимал тонну, поднял вверх правую руку с выставленным вперед указательным пальцем, — фокус!
Рукав куртки испарился мгновенно. Брызнули капли раскалённого металла. Запахло палёной резиной. Рука пробила плазменное поле и вошла Франтишеку в глаз, разломав его череп на части.
Чужая сила тут же исчезла. Мы взлетели на ноги! Наша сила затопила бальный зал. Накрыла всё вокруг!
— Франтишек, нет! — закричал Ракса и обернулся: — Матеуш!
Матеуш бросил оружие и встал на колени, сложив руки за голову. Его примеру последовали остальные гвардейцы.
— Зачем тебе протезы, отрасти себе новую руку, — громко ворчал Дед, отряхиваясь левой рукой и поправляя форму. — А вот зачем! — он взмахнул оплавленным обрубком протеза и посмотрел на Раксу, — продолжим разговор? Кого ты там убить собрался, кизяк благородный?
— Бой чести! — Ракса выхватил шпагу. — Ростислав Туров, давай решим вопрос, чья же Юдина по праву!
Мои глаза в момент заволокло багровым туманом, а злость и гнев потребовали выхода.
— Совсем умом тронулся, — хекнул Дед от удивления, — да кто ж с тобой драться соглас…
Дед не закончил, а я уже скинул доспех и с тесаком в руках прыгнул на Раксу.
Рубанул сверху, уклонился, отбил шпагу и вдарил ему в нос. Он поставил щит. Прихватить, подтянуть, пробил! Брызнуло красным, но я не остановился. Выбил шпагу из его рук, схватил за волосы и перегнул спиной через колено. Тесак замер под его кадыком.
— Ммм — промычал Ракса, глядя на меня расширившимися, полными боли глазами. — Пощади.
— Слабак! — плюнул я на пол и оттолкнул его от себя. Убивать это ничтожество расхотелось. Да у него индекс ниже моего! Теперь понятно, почему он такой мерзкий: компенсирует маленький размер.
— Вот, поросль зелёная, — проворчал Дед, снимая с головы фуражку и утирая пот со лба тыльной стороной ладони.
Я так и не понял, чего было больше в этих словах, недовольства или облегчения.
— Сам такой, — бросил я, глядя на его шевелюру.
Дед крякнул и повернулся к стене с зеркалами. Его волосы, вместо привычной седины, кричали ядовито зелёным. Кхм, да и у меня то же самое на голове.
Глянул на Ерастова с Серафимом. Та же песня! Даже мои парни ради интереса откинули шлемы. У всех волосы были ярко-зелёного, ядовитого цвета.
— Это у вас камуфляж такой? — прошепелявил Ракса, сплёвывая на паркет кровь вперемешку с зубами.
— Поговори мне еще, — буркнул Дед, и протянул ему инфопланшет, — давай, подписывай капитуляцию.
— А условия? — просипел Гавел.
— Жить хочешь? — Ракса кивнул, — ни мой род, ни род Юдиных тебя не тронут, прочти условия, там всё расписано.
Я же в этот момент написал сообщение Ждану:
— Шкерься! Если догадался я, поймёт и Дед.
* * *
— Саня, ты же давно хочешь лошадей разводить?
— Да, Воислав Драгомирович, — смутился Ерастов, и добавил: — только коней.
— Да без разницы, — буркнул Дед, и протянул дарственную Раксе, — подписывай.
Тот подмахнул документ, и Дед отдал его дяде Саше.
— Держи, недалеко от нашей ферма, соседями будем.
— Благодарствую, — склонил голову Ерастов, принимая бумагу.
— Стас, а ты чем бы занялся?
Мы находились в рабочем кабинете Данакта Родомировича, который Ракса облюбовал для ведения своих дел. Мерно тикали настенные часы. В свете ажурных люстр блестели позолотой корешки книг на полках. А старинный, резной стол из дуба еле проглядывал сквозь море бумаги: мы разбирались с добычей.
Всю территорию поместья сейчас наводнила гвардия Лиры и её вассалов. Вокруг усадьбы стояли планетарные войска, а побеждённые занимались уборкой территории. Те, кто не ранен, конечно же. Мы же не изверги какие. Всех, кому требовалась медицинская помощь, отправили в город под конвоем тех же планетарников.
— Так, Никодим, а это ваши предприятия пошли, — Дед повернулся к Окуневу и протянул стопку бумаг. — Забирай обратно.
— Премного благодарен, Воислав Драгомирович, — глубоко поклонился барон.
— Я бы для рыбалки чего, — пожал плечами Станислав Станиславович, — озерцо, причал, лодка.
— Так, понятно, — задумался Дед, копаясь в бумагах на столе. — Вот, держи, парк отдыха и поместье с озером, даже выход к океану есть с частным рестораном и яхт-клубом.
— Спасибо, Воислав Драгомирович, — уважительно кивнул Орлов, а Ракса хмыкнул.
— Чего скалишься, милок?
— Не так уж мы и отличаемся, Воислав Драгомирович, — проговорил тот с сарказмом в голосе. — Тоже решили обогатиться за счёт местных дворян?
— Нет, — мотнул головой Дед. — Ты бы понял, если бы мы были похожи.
— Отец, а вот и рыбный промысел Рыбакова с консервными заводами, — я тут же вспомнил о бородатом мужике, что сватался к Лире.
— Забираем для Ждана, Драгомир, — кивнул Дед, и посмотрел на Окунева: — чем больше у тебя с зятем общих интересов будет, тем крепче брак.
Тот кивнул, а Дед продолжал делёж. Ракса успел забрать у местных аристократов все предприятия, весь бизнес. Ну, почти весь. Какие-то мелкие производства он не трогал.
Со стороны может показаться, что это не правильно. Надо бы вернуть все обратно людям. Но! Аристократы сами переписали имущество на Раксу, не рискнув ему противостоять. Бросили своего из-за страха перед противником. А мы его победили. И теперь это наша добыча, а им кукиш без масла. Так сказал Дед, а он знает, что делает. Я в этом уверен. Хоть и не всегда всё понимаю.
— Палыч, торговый центр, как ты и хотел, — бумаги перешли в руки ВРИО губернатора, — а также сеть магазинчиков поменьше.
— Воислав Драгомирович, — покачал тот головой.
— Ничего, лишнего не бывает, тем более ты мне будешь нужен.
Мы с отцом удивлённо посмотрели на Деда, и он выдал подробности:
— Да, я решил баллотироваться в генерал-губернаторы, пора навести здесь порядок.
— Теперь понял, на такое даже я не замахивался, — хмыкнул Ракса, и пояснил: — Старший Туров губернатор, средний Туров воевода, младший Туров через Юдину председатель дворянской палаты.
Не знаю, какой он ждал реакции, но все просто пожали плечами и дальше занялись делами.
— Только смысл? — не унимался Гавел. — Даже при согласии Императора, никто не позволит превратить Святогор в свою вотчину, и стать владетельным князем.
— Смысл не в дворянстве, а в порядке на земле, и в системе, — буркнул Дед, и обвёл всех