Расспрашивать сейчас бесполезно. От нас требуют не провести работу местных сыскарей, а поработать как маги. И, хотя погружаться в подобного рода видения хотелось меньше всего, но… я бросила быстрый взгляд на однокурсников. Съедят, как есть, если дать слабину.
Это сказочным ведьмам везет, все они исключительно милые, добрые целительницы, чья сила жизнью питается, чьей сути смерть противна. И невдомек никому, что-то должен делать и такую работу. Ну, ладно…
От татуировки на груди вдруг прошла волна тепла и твердой уверенности. Жадной, ненасытной, неколебимой. Я едва не оступилась. Это… поддержка? Правда? Не знаю, померещилось ли мне потому, что я этого хотела, или меня в самом деле решили поддержать, но я уже гораздо увереннее перехватила собственную силу. Выпустили её в мир, маленьким потоком, как учил нас Фейр Лограт.
С тиром Штарном, к слову, нашим вторым преподавателем, я больше не пересекалась. В ответ на наши вопросы тир Лограт только бросил, что Штарна перевели на должность, более соответствующую его исключительной одаренности. Учитывая, что подвинуть Штарна не могли уже много лет – даже сложно сказать, что же способствовало такой вот перестановке.
— Осторожно, — горячие ладони Ашариса легли на плечи, — так, давай медленнее силу выпускай. Вот так, молодец. А теперь представь, что ты… краб-отшельник… и пробуешь кончиком клешни или усиками мир вокруг себя, проверяешь воду на съедобность.
Да-да, раков в этом мире не было, а вот крабы – ещё какие и самых разных видов!
Аналогия была настолько яркая, что я даже моргнула от удивления. А потом окунулась в искристую мерцающую воду. Нырнула в её поток с ловкостью рыбы и представила себя опытным водолазом-туземцем с прозрачной трубкой тростника. Вот трубка взбаламучивает ил…
Силы уходили быстро. Я уставала, тыкалась в разные стороны, слепо пытаясь отличить эмоции одногруппников от чего-то другого. Магистр ощущался ледяной глыбой, полностью закрытой. Вокруг – крабики. Злобные крабики, кусачие. Они жалили холодом, не хотели раскрывать свои тайны.
Мне показалось, что в мой разум кто-то попытался постучаться этот момент. То ли сказать что-то. То ли подсказать. Как стук в дверь. Я отмахнулась. Не до того. Справлюсь.
Ни с чем несравнимое ощущение прохладной родной силы, омывающей каждую клеточку тела, накрыло меня целиком. Магия. Настоящая магия, самое настоящее волшебство, к которому я причастна!
Глава 17.5.
Искренне ощущение восторга вдруг затопило меня до кончиков пальцев. Кажется, даже улыбка на губах появилась. А потом пришли ощущения… Едва заметные, тускнеющие, они все ещё плавали тоскливыми островками вокруг тела.
Вот флер раздражения и усталости – понятно, если мужчина возвращался домой посреди ночи, значит, дела были важными. Лимонная горечь. Перченая злость. Что-то такое кисло-сладкое, как виноград подвяленный… Что это? А вот это? Маленькая незаметная червоточина у самой головы. Что-то очень важное, её и не разглядишь почти, мельтешит как мушка и тает на глазах…
— Мори… ухо, — окликнула друга, — над ним посмотри, там что-то странное… И ещё красное пятно в горле.
Именно в горле, а не у горла.
Наверное, именно то, что я старалась не смотреть на застывшее в гримасе лицо, помогло увидеть ещё кое-что. Эта эмоция мне была знакома. Совсем недавно я видела её у Ллиошэса Норитэли. Может, не совсем такую, но очень-очень похожую и яркую – именно поэтому и заметила, что сама была…
— Удивление, — произнесла вслух, — он был очень удивлен перед смертью. На него напал кто-то знакомый, от кого он этого не ожидал. И совсем не с целью ограбления. Это всего лишь попытка скрыть что-то более важное.
— И его действительно отравили там, где он ел, след едва заметный, но остался, — добавил Ашарис, — скажу больше, — отравили чем-то заклятым на крови, уж поверьте, я в таких вещах специалист. На его крови. И сделали это не ночью, как минимум – во время ужина, не позднее восьми вечера. Яд отложенного действия, очень хитрый. Оно быстро распалось и не оставило следов, а ещё…
(window.adrunTag = window.adrunTag || []).push({v: 1, el: 'adrun-4-390', c: 4, b: 390})
Наконец, я ухватила мысль, которая не давала мне покоя, за волосок.
— К нему применили что-то, меняющее эмоциональный фон. Не просто меняющее – а заменяющее его. Именно для того, чтобы никто не прочел никаких следов. Но сделано это было очень небрежно, как будто или торопились, или делали это на всякий случай, даже не думали, что кто-то задастся вопросом.
— И ограбление построено по тому же принципу, — добавил Ашарис, — но с этим, полагаю, у вас вопросов и так не возникло, — насмешливо вздернул бровь.
А вот наш преподаватель мрачнел с каждым сказанным словом.
Подошел к нам магистр быстро. Двигался удивительно плавно и тихо для такой комплекции.
— Вы уверены, ребята? – Нахмурился.
Даже делось куда-то это его «снеговички».
— Более чем. У меня большой опыт работы с подобными… происшествиями, — тонко улыбнулся Ашарис, — так что тира Даанри полностью права. Благодаря тому, что грань её дара позволяет увидеть капельку больше, чем другим, она рассмотрела весьма тонкое воздействие. Ваши спецы бы этого не увидели, — добавил.
— Показывай, — хмуро скомандовал магистр, — а ты отойди, девочка. Зачет за занятие у тебя в кармане, снеговичок, пока не путайся под ногами, — грубовато бросил мужчина. Но я была не в обиде.
Быстро отошла к нашим, следя краем глаза тем, как машут руками в воздухе Моэри и Алтер Роун.
Работали те восхитительно дружно.
Упавшую в обморок адептку один из оборотней уже откачал – и теперь та доверчиво жалась к нему, строя глазки.
На душе воцарилось странное умиротворение, а в теле – слабость от резкого использования силы. Ещё учиться и учиться. Но впервые за все время моего попадания сюда я была по-настоящему искренне довольна. Появилась полная уверенность, что я приживусь здесь. Что я не маленькая песчинка, брошенная на волю судьбы. Я справлюсь, выстою, найду свое место в жизни.
А Ллиошэс Норитэли? Древний беспощадный Владыка. Если мир свел нас, если так суждено – возможно, что-то получится? Растопит ли ледяное сердце мое собственное робкое чувство? Я не хочу быть из тех, кто любит за двоих.
Ваше Кровейшество, рассчитываю на взаимность. Или так – или никак. И разбирайтесь сами потом с местными Армагеддонами.
Задумавшись, я на мгновение поймала взгляд Киллины. Девица смотрела на Моэри так, как смотрят на воплощение творца, как жрец смотрит на свое божество. Но что-то мне не понравилось в её взгляде.
Это была не просто одержимость, а какая-то решимость. Готовность… к чему?
Нет, однозначно – стоит закончиться занятию – и я поговорю с Ашарисом. Ещё не хватало нам получить спятившую на почве неразделенной любви блондинку.
В этот момент я не предполагала, что снова опаздываю, что мое предупреждение ничего не решит, а колесо судьбы вильнуло в новую неожиданную сторону, сделав финт напоследок всеми спицами.
Где-то в далекой зимней глуши, наверное, вволю смеялась богиня Зима.
Глава восемнадцать. О похитителе, у которого все-таки сдали нервы.
Из разговора, который никто не слышал
Адепты ушли. Шумная практика закончилась уже к вечеру, на улице давно стемнело, а прямо за дальним столиком в мертвецкой продолжал сидеть мужчина, подперев подбородок ладонью. Брови магистра Роуна были недовольно сдвинуты, глаза прищурены, а в пальцах он вертел маленький круглый медальон связи.
Наконец, тот вспыхнул светло-голубым.
— Сат, ты? — Выдохнул, боясь спросить давнего товарища о самом важном.
Выбирать между долгом и любимой женщиной – нет, такого бы он врагу не пожелал. Когда позавчера давний друг пообещал прислать адептов на практику, а на следующий день Анира не пришла домой ночевать… На утро ему подложили под дверь послание, где было четко сказано, что если он хочет увидеть свою женщину живой, невредимой и в здравом рассудке, то ему нужно вывести из здания и сдать с рук на руки в бессознательном виде одну из адепток. Описали её довольно подробно, даже отпечаток силы приложили – сложно было бы пропустить.