Но он не шел. И воображение Мелли превращало его в чудовище, а неотвязная мысль подсказывала ей, что он того и добивается. Ему как раз и нужно, чтобы она боялась, ему это приятно: вся его власть основана на страхе.
Так нет же, не бывать этому. Она сильная. Понадобится нечто большее, чем одиночество и каменные стены, чтобы сломить ее. Ее кормили отбросами она их ела. Ей не приносили одеял - она обходилась без них. Ей не давали света - она жила в темноте, словно темничный грибок. Не поддастся она Баралису. Она и ее ребенок не просто существуют - они растут и крепнут день ото дня.
Вдалеке послышался скрежет. Мелли не обратила не него внимания - осада продолжалась, и ночь была полна самых разных шумов. Снова скрежет - теперь уже ближе. Мелли замерла на месте. Нет, это не высокоградская осадная машина. Под дверью показался свет, слабый, точно струйка дыма. Кто-то идет сюда.
Вся ее недавняя храбрость ушла, точно вода в песок. К ней никто еще не приходил ночью. Ни разу.
Скрежет сменился отдаленными шагами. Свет уже очертил четырехугольник двери. Мелли, вся дрожа, прислонилась к стене. Тяжелый ком застрял в горле. Вот в замке повернулся ключ. Мелли прижала руку к животу и вскинула голову.
Дверь распахнулась, и свет ослепил Мелли. На пороге возникла фигура, в которой она узнала Баралиса. Он медленно поднес фонарь к своему лицу.
XV
- Так что же ты почувствовал, когда увидел океан? - Таул сидел согнувшись у огня. Слева от него лежал длинный лук, справа - стрелы. Он поддерживал костер, не отрывая глаз от холмов.
Хват спал. Упражнения в стрельбе из лука быстро наскучили ему - он забрал себе все одеяла, взял с Таула и Джека торжественное обещание разбудить его, если что-нибудь случится, и мигом уснул. С тех пор прошло около часа, и его храп перекрывал шум ветра.
У них на утесе было светлым-светло. Полная луна ярко освещала мел и кремень, и отраженный свет падал на холмы. Нечасто в году выдаются такие ночи - ночи, в которые можно обучать кого-то стрельбе из лука.
Джек, лежавший на одеяле по ту сторону костра, не ответил Таулу. Быть может, не расслышал. Уже поздно, он устал, а возможно, это ветер унес вопрос в море. Таул не стал переспрашивать. День выпал долгий и утомительный.
Таул достал из котомки скляночку с воском, взял тряпицу и стал вощить лук. Если хочешь бодрствовать всю ночь, надо, чтобы руки и голова были заняты.
- Я точно встретил давно утраченного друга.
Таул не сразу понял, о чем Джек говорит: он уж позабыл свой вопрос.
- Я узнал его, - продолжал Джек. - Запахи, шум, краски - все это показалось мне знакомым и все-таки... все-таки чужим. Точно это снилось мне давным-давно.
Голос у Джека был тонкий, растерянный. Как тут не вспомнить, что он, в сущности, совсем еще мальчик и ничто не подготовило его к тому, что с ним случилось. Однако он здесь и изо всех сил старается казаться спокойным, сам справляясь с хаосом, царящим у него в душе.
Таул вытер воск с пальцев. Сам он - иное дело. Он готовился к этому годами. В конце концов, он всегда стремился быть рыцарем, стремился к истине, славе и к тому, чтобы "приобрести заслугу перед Богом".
Джеку опереться не на что - ему приходится полагаться только на себя самого.
- Таул, прочти мне еще раз то пророчество.
Просьба застала Таула врасплох - этого он меньше всего ожидал. Он бросил быстрый взгляд на Джека - тот по-прежнему смотрел на звезды. Таул начал:
Когда благородные мужи позабудут о чести...
И тут его голос дрогнул. Первая строка может относиться и к нему - это он забыл свои обязанности и твои обеты. Это он покрыл позором орден. Не Тирен, как пытался внушить ему Хват, а он сам, Таул.
Таул проглотил вставший в горле ком. Эта боль всегда при нем - она не уходит и не становится менее острой, только перемещается, всякий раз сковывая стальным обручем его сердце. Таул потупился и сделал несколько глубоких вдохов, чтобы успокоиться. Ничего не поделаешь - он должен идти своим путем, как бы это ни было тяжело.
...И некто три крови вкусит в один день,
Два могучих дома сольются вместе,
И далеко падет сего слияния тень.
Тот, кто родителей лишен...
Джек придвинулся поближе к огню, и отблеск пламени вернул его волосам краски, которые отнял у них лунный свет, - каштан и золото. Таул вспомнил следующую строчку.
...Любовник сестры своей...
В голове у него прозвучал сигнал тревоги. Сам не зная почему, Таул опустил эти слова и продолжил:
...Только он остановит злую чуму.
Империя рухнет, и рухнет храм,
А правда, безвестная многим умам,
Дураку лишь ясна одному.
Он умолк, и настала тишина. Джек не шевелился, ветер утих, и даже волны как будто перестали накатываться на берег.
Таул знал, что должен нарушить это молчание, - не столько ради Джека, сколько ради себя. В тишине приходят думы, а Таулу нисколько не хотелось размышлять о том, что заставило его опустить половину строки.
- Для тебя это имеет какой-то смысл? - спросил он.
- И да, и нет, - помедлив, ответил Джек. - Мать моя умерла, а отца и не было никогда. Два дома - это, должно быть, Брен и Королевства.
Таул кивнул, радуясь возможности перейти на менее зыбкую почву.
- Мужи, позабывшие о чести, - это рыцари. Храм находится на Ларне, а империя создается в это самое время.
- Кайлок.
Джек произнес это с тоской, и Таул пристально посмотрел на него. Джек глядел уже не на звезды, а в огонь.
- Ты ведь знаешь его, верно?
Джек кивнул, все так же глядя в огонь.
- Мне кажется, я призван уничтожить его.
Холод прошел у Таула по хребту, словно кто-то плеснул ледяной водой ему на спину. Краем глаза он уловил на холмах проблеск света, тут же переместившийся вверх. Таул, и без того взбудораженный словами Джека, напрягся. Глядя в одну точку, он шепнул:
- Ляг, Джек, только медленно. Притворись, будто укладываешься спать.
Джек зевнул, потянулся, разгладил одеяло и лег, обратившись лицом к холмам и положив руку на лук.
- Где он? - шепотом спросил он у Таула.
- Слева, на третьем снизу холме. Как раз над линией деревьев.
Таул почти не шевелился и смотрел прямо перед собой. Да, это их стрелок, сомнений нет. Он пеший, и луна освещает его лук. Лошади Таул не видел - должно быть, стрелок укрыл ее за деревьями.
Таул медленно потянулся за стрелой, охватил ее пальцами и сказал Джеку:
- По моей команде набрось одеяло на огонь.
Тень на холме остановилась и подняла свой лук.
Нельзя упускать такую возможность - Скейс сейчас представлял собой великолепную мишень.
Таул схватил с земли собственный лук, наложил на него стрелу и натянул тетиву.
- Давай, Джек!
Таул прицелился, и костер сразу погас.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});