Читать интересную книгу Стив Джобс - Уолтер Айзексон

Все началось на весьма важном приеме в июне 1987 года в честь 70-летия Кэтрин Грэм, издательницы The Washington Post, где присутствовало 600 гостей, включая президента США Рональда Рейгана. Джобс прилетел из Калифорнии, а председатель IBM Джон Эйкерс — из штата Нью-Йорк. Они встретились впервые. Джобс не упустил случая обругать Microsoft и попытаться внушить IBM некоторые сомнения насчет операционной системы Windows. «Я не мог удержаться, чтобы не сказать ему, что он сильно рискует, полагаясь исключительно на ПО Microsoft, мол, по-моему, их обеспечение не такое уж хорошее», — вспоминал Джобс.

К восторгу Джобса, Эйкерс ответил: «И каким образом вы хотите нам помочь?» Через несколько недель Джобс и разработчик программного обеспечения Бад Триббл появились в штаб-квартире IBM в Эрмонке (штат Нью-Йорк). Их презентация произвела хорошее впечатление на инженеров IBM. Особенно интересной им показалась объектно ориентированная операционная система NeXTSTEP. «NeXTSTEP решает множество банальных программистских задач, которые обычно замедляют процесс разработки программного обеспечения», — говорил генеральный менеджер подразделения рабочих станций IBM Эндрю Хеллер, которому так понравился Джобс, что он назвал сына Стивом.

Переговоры растянулись до 1988 года, так как Джобс постоянно придирался к мельчайшим деталям. Он покидал совещание, если цвет или дизайн не отвечал его вкусам, и тогда Трибблу или Дэниелу Левину приходилось его успокаивать. Казалось, он сам не знал, чего боится больше: IBM или Microsoft. В апреле Перо решил выступить посредником и пригласил всех к себе в Даллас. Сделка была заключена. IBM получала лицензию на текущую версию NeXTSTEP и по желанию менеджеров могла устанавливать систему на некоторых своих рабочих станциях. IBM послала в Пало-Альто 125-страничный контракт, подробно расписанный по пунктам. Джобс отбросил его прочь, не читая. «Не годится», — объявил он и вышел из комнаты. Он потребовал более простой контракт всего на несколько страниц, который ему предоставили в течение недели.

Джобс хотел сохранить соглашение в тайне от Билла Гейтса до торжественного представления компьютера NeXT, намеченного на октябрь. Но по настоянию IBM его оповестили раньше. Гейтс пришел в ярость. Он понял, что IBM может освободиться от зависимости от операционных систем Microsoft. «NeXTSTEP не совмещается ни с чем!» — кричал он на высшее руководство IBM.

Поначалу казалось, что Джобс вызвал к жизни самый страшный кошмар Гейтса. Другие производители компьютеров, использовавшие операционные системы Microsoft, в частности Compaq и Dell, тоже обратились к Джобсу за правом клонировать NeXT и лицензией на NeXTSTEP. Они готовы были заплатить и гораздо больше, если NeXT вообще уйдет с рынка аппаратного обеспечения.

Но это уже оказалось чересчур для Джобса, по крайней мере на том этапе. Он пресек все дискуссии о клонировании. Его отношение к IBM стало охлаждаться. Неприязнь была взаимной. Когда сотрудник IBM, отвечавший за переговоры, перешел в другую компанию, Джобс направился в Эрмонк на встречу с его преемником, Джимом Каннавино. Они выставили всех из кабинета и поговорили наедине. Джобс требовал больше денег за продолжение сотрудничества и за лицензирование новых версий NeXTSTEP для IBM. Каннавино ничего не обещал и впоследствии перестал отвечать на звонки Джобса. Сделка сорвалась. NeXT получил небольшую сумму за выдачу лицензии, но шанс изменить мир был упущен.

Старт, октябрь 1988 года

Джобс продолжал оттачивать искусство превращения презентаций в театральное шоу, и на мировой премьере компьютера NeXT, 12 октября 1988 года в Симфоническом зале в Сан-Франциско, он хотел превзойти самого себя. Ему надо было поразить всех скептиков. За несколько недель до события он почти ежедневно ездил в Сан-Франциско и часами сидел в викторианском доме Сьюзен Каре, графического дизайнера NeXT, которая делала оригинальные шрифты и иконки для Macintosh. Она помогала готовить слайды, и Джобс волновался из-за всего: начиная от формулировок и заканчивая правильным оттенком зеленого цвета для фона. «Мне нравится этот зеленый», — гордо объявил он на пробной презентации перед несколькими сотрудниками. «Отличный зеленый, отличный», — согласно забормотали все. Джобс создавал, оттачивал и перерабатывал каждый слайд так же кропотливо, тщательно, как, наверное, Томас Стернз Элиот вносил в поэму «Бесплодная земля» поправки Эзры Паунда.

Для него не было слишком мелких деталей. Джобс лично перепроверял список приглашенных и меню ланча (минеральная вода, круассаны, сливочный крем, ростки бобов). Он выбрал компанию, занимавшуюся видеопроекциями, и заплатил 60 тысяч долларов за аудиовизуальное сопровождение. Для постановки шоу он нанял театрального продюсера — постмодерниста Джорджа Коутса. Как и следовало ожидать, Джобс и Коутс остановились на строгом и предельно простом антураже. Торжественное открытие совершенного черного куба должно было происходить на подчеркнуто минималистской сцене: черный задник, стол покрыт черной скатертью, черная драпировка на компьютере и скромная ваза с цветами. Ни аппаратное, ни программное обеспечение еще не были окончательно готовы, поэтому Джобсу настоятельно советовали представить демонстрационную версию. Но он отказался. Он решил провести демонстрацию «вживую», хотя и понимал: это все равно что идти по канату без страховки.

На открытие пришло более трех тысяч человек, и очередь в зал выстроилась за два часа до начала. Никто не остался разочарован — по крайней мере спектаклем. Джобс стоял на сцене три часа и вновь доказал, что он, говоря словами Эндрю Поллака из The New York Times, «Эндрю Ллойд Уэббер товарной презентации, гений сценического мастерства и спецэффектов». Вес Смит из Chicago Tribune написал, что в области презентации товара это шоу сыграло такую же роль, «как Второй Ватиканский собор — в жизни церкви».

Аплодисментами встретили уже первую фразу Джобса: «Как прекрасно вернуться!» Для начала он вспомнил историю создания персональных компьютеров, пообещав зрителям, что сейчас они станут свидетелями события, «происходящего раз или два в десятилетие — когда рождается новая архитектура, меняющая компьютерную отрасль». Он подчеркнул, что аппаратное и программное обеспечение разрабатывалось с учетом трехлетних консультаций с университетами по всей стране. «И мы поняли, что ученым нужен универсальный персональный компьютер».

Как обычно, было много превосходных степеней и эпитетов. Джобс называл компьютер «невероятным» и «самым прекрасным, что только можно себе представить». Он воспевал красоту даже невидимых частей. Держа кончиками пальцев квадратную плату со стороной в один фут, которая будет помещена в куб с гранью в один фут, он восторженно сказал: «Надеюсь, позже у вас будет возможность рассмотреть ее поближе. Это самая восхитительная печатная плата, которую я видел в своей жизни». Затем Джобс продемонстрировал, как компьютер может проигрывать речи (включив отрывки из «У меня есть мечта» Мартина Лютера Кинга и из инаугурационной речи Джона Кеннеди «Не спрашивай»), и объяснил, как посылать имейлы со звуковым вложением. Наклонившись к микрофону на компьютере, он записал себя: «Привет, это Стив, я посылаю сообщение в этот исторический день». Потом он попросил аудиторию дополнить его слова «порцией аплодисментов» и получил что хотел.

Один из принципов управленческой философии Джобса гласил, что время от времени чрезвычайно важно ставить на карту все во имя новой идеи или технологии. На презентации NeXT он похвалился примером такого шага, оказавшегося впоследствии неразумным: наличием емкого (но медленного) оптического диска чтение/запись и отсутствием страховки в виде дисковода. «Два года назад мы приняли решение, — объявил он. — Мы познакомились с новой технологией и решили рискнуть нашей компанией».

Затем он обратился к другой особенности, которую и впрямь ждало большое будущее. «Мы сделали первую настоящую электронную книгу, — рассказывал он об оцифровке Оксфордского издания Шекспира и других томов. — В развитии технологии печатной книги не наблюдалось качественного прогресса со времен Гутенберга».

Иногда Джобс умел пошутить над собой и продемонстрировал это на презентации электронной книги. «Описывая меня, люди порой употребляют слово mercurial», — сказал он и выдержал паузу. По аудитории пробежал понимающий смешок, особенно в первых рядах, где сидели сотрудники NeXT и бывшие работники команды Macintosh. Он нашел слово в компьютерном словаре и прочел первое определение: «Относящийся к планете Меркурий или рожденный под ее знаком». Прокрутив статью вниз, он продолжал: «Полагаю, они имеют в виду третье значение: характеризующийся непредсказуемой переменчивостью настроения». В зале засмеялись громче. «Если мы посмотрим дальше, то увидим, что антонимом будет слово saturine — от Сатурна. И что же это? Простым двойным щелчком мы находим его в словаре. Итак: „Настроение холодное и стабильное. Действует и меняется медленно. Характер мрачный и суровый“». С озорной ухмылкой он переждал новую волну смеха. «Ну вот, — заключил он, — думаю, меркурианец не так уж плох». Когда аплодисменты стихли, он предъявил публике словарь цитат, а с ним и более тонкую насмешку над собой — намек на поле искаженной реальности. Он выбрал цитату из «Алисы в Зазеркалье» Льюиса Кареролла. Когда Алиса жалуется, что, как она ни старается, не может поверить в невозможное, Белая Королева парирует: «В иные дни я успевала поверить в десяток невозможностей до завтрака».[9] Тут уж зал просто взорвался хохотом, особенно первые ряды.