Читать интересную книгу Лоенгрин, рыцарь Лебедя - Юрий Никитин

Глава 13

Рыцари весело делились впечатлениями, кто-то уже похвалялся, что присмотрел тут кое-кого и ночь проведет в другом месте, другие готовились ко сну, но все подхватились, когда дверь распахнулась, а на пороге появился молодой герцог.

Он оглядел всех быстро, шагнул в комнату. Дверь за ним захлопнули, он подошел к сэру Шатерхэнду.

– Как вы себя чувствуете, дорогой друг?

– Вроде бы неплохо, – пробормотал тот настороженно. – А что случилось?

– Вы слегка приболели, – сообщил Лоенгрин тяжелым голосом. – И послали за мной своего сына. Я прибыл на ваш зов…

Сэр Шатерхэнд смотрел на него исподлобья.

– И?

– Мне пришлось остаться с вами на всю ночь, – ответил Лоенгрин и пояснил: – Я паладин, могу лечить раны и некоторые болезни.

Рыцари насторожились, как и сам Шатерхэнд, некоторые перестали раздеваться, и всяк проверил, рядом ли меч.

– Что-то ожидается? – спросил Шатерхэнд.

Лоенгрин сдвинул плечами.

– Простая предосторожность. В покоях, что выделили мне, я обнаружил тайный ход.

Рыцари ахнули, Нил вскрикнул возмущенно:

– Это предательство!

Лоенгрин сказал успокаивающе:

– Тише-тише. Наличие тайного хода не говорит о том, что им обязательно воспользуются, чтобы меня удавить. Возможно, им уже отпользовались и теперь он не нужен.

– Но тогда зачем…

– Не закладывать же его камнями? – спросил Лоенгрин. – Но рисковать тоже не хочу. Я мог бы дождаться убийц и сам с ними разделаться, но тогда нужно будет что-то предпринимать и с хозяевами этого замка. А я, честно говоря, не хочу в это влезать. У нас еще столько впереди важных дел, а я буду заниматься кознями?.. Переночуем, а на рассвете вернемся в Анвер.

Утром уже все знали в замке, что сэр Шатерхэнд приболел и Лоенгрин просидел у его ложа всю ночь. Тельрамунд помрачнел, тревожился, что на него может пасть какое-то подозрение, а леди Ортруда вышла утром во двор, где Лоенгрин и его люди садились на коней, подошла к нему с печалью и упреком в глазах.

– Мне так жаль, – произнесла она с глубоким вздохом, – ваша светлость, что ваш друг заболел… Мне так жаль!

Лоенгрин поклонился и развел руками.

– Увы, болезнь не выбирает, где нас настигнуть.

– Надеюсь, мой господин, – произнесла Ортруда со значением в голосе, – в следующий раз, когда мы будем иметь честь принимать вас в своем замке, никто из ваших людей не заболеет.

– Это и моя мечта, леди Ортруда, – заверил Лоенгрин. – Я всегда желал бы, чтобы никто на свете не болел.

Он поклонился еще раз, повернулся к коню, однако Ортруда удержала его за рукав, потянула к себе. Лоенгрин не успел опомниться, как она обняла его и жарко поцеловала в губы.

– Возвращайтесь, рыцарь Лебедя, – произнесла она низким зовущим голосом. – Здесь вам не будет так уж… неуютно.

Лоенгрин поспешно вскочил в седло. Нил еще торопливее ухватил его коня за повод и потащил за собой. Рыцари переглядывались, у кого-то появились понимающие улыбки, а когда выехали за ворота, сэр Диттер вздохнул с великим облегчением:

– Фу-у-ух… А я уж всю ночь думал, что вас в самом деле намеревались убить тайком…

А сэр Шатерхэнд пробормотал громко:

– Может быть, вы поторопились с решением, сэр Лоенгрин?

– Каким?

– Ну… гм… может быть, стоило остаться в выделенных вам покоях?

Сэр Харальд завидующе вздохнул.

– Наш благородный лорд… гм… благороден. И верен. А мы все… гореть нам в аду! Правда, в той части ада, где не жарко, все-таки это не грех, а так, пустячок, за него больно бить не будут, такое даже черти понимают…

Они хохотали, посмеивались, перешучивались, а Лоенгрин пришпорил коня и оторвался в голову отряда, чтобы не слушать непристойные намеки и предположения.

Лес впереди изломан резкими подъемами, очень часто дорога проходит под нависающим обрывом, откуда свисают толстые и тонкие корни, похожие на огромных червей. Черви Лоенгрина не пугали, ни мелкие, ни крупные, но там наверху могут находиться люди, что с легкостью, оставаясь в недосягаемости, могут перебить всадников из луков или арбалетов, а то и просто швыряя тяжелые камни.

Он тревожился, часто посылал вперед двух-трех на разведку, и на обратный путь к замку Анвер затратили почти в полтора раза больше времени, чем когда ехали к Тельрамунду.

А в это время король Генрих сидел в небольшом уютном кабинете, где любил работать и вообще проводить время, задумчиво смотрел в огонь, что жарко полыхает в камине.

Вообще-то их два, вделаны в правую и левую стены, но этот ближе, жар от него доносится сухими теплыми волнами, и Генрих в минуты задумчивости привык вперять взгляд в это багровое мятущееся неистовство.

Слуги по его жесту быстро внесли малый столик и уставили его роскошными яствами, разлили в две чаши горячее темно-красное вино с имбирем и другими специями.

Граф Маргант вошел, зябко потирая посиневшие от холода руки.

– Звали, Ваше Величество?

Генрих вяло повел рукой.

– Садитесь и угощайтесь, граф. Говорят, такие вина спасают от самой гадкой простуды.

– Говорят многое, – согласился граф. – А как на самом деле?

– Мне больше помогает сухой жар камина, – сообщил король. – Хотя и от вина не отказываюсь.

– Тогда я и не откажусь, – сообщил граф. Осторожно отпил, прислушался к ощущениям, кивнул одобрительно. – Еще как не откажусь!..

Генрих сказал медленно:

– Граф, как вам ситуация в Брабанте?

Он смотрел на своего старого друга и советника испытующе, граф Маргант ответил таким же взглядом. Мощь герцогства еще при герцоге Готвальде возросла настолько, что Брабант стал, по сути, независимой землей. На нового герцога король посматривал с осторожным опасением, и хотя тот не выказывает желания отделиться от Германского государства, однако, если возжелает, никто остановить не сможет.

Когда в Лимбурге вспыхнула междоусобица, Лоенгрин моментально послал туда рыцарскую конницу под руководством Шатерхэнда, как он сообщил королю, «дабы прекратить кровопролитие и дать народу жить в мире». Против ожидания они с такой легкостью и почти без потерь сломили сопротивление местных сеньоров, что одни мятежные лорды пали в сражениях, другие едва успели бежать в соседние страны.

Многие ожидали, что захваченный с такой легкостью Лимбург Лоенгрин присоединит к своим владениям, но он сообщил кротко, что мир установлен, кровопролитие прекращено и его войско возвращается.

Маргант допил вино, прислушался к ощущениям и только тогда проговорил неспешно:

– Признаю, Ваше Величество, вы не зря поставили на этого рыцаря.

Король вяло улыбнулся, но взгляд оставался отсутствующим, после паузы напомнил:

– Вообще-то я поставил на паладина.

– Да-да, на паладина, – согласился граф. – Простой рыцарь не стал бы уводить войска. Можно ли представить, что Тельрамунд оставил бы Лимбургу все вольности?.. И даже не обложил тяжелой контрибуцией? Можно еще этого чудесного вина?

– Сделайте одолжение, граф, – ответил Генрих. – Кстати, а что Тельрамунд? Этот Лоенгрин сглупил, конечно, когда оставил ему жизнь. Я помню, как этот чудак брал клятву, что Тельрамунд отныне будет творить только добрые дела! Лучше волку поручил бы пасти овец и сторожить ягнят.

– Да, – проговорил граф задумчиво, – этот рыцарь с ним еще наплачется.

Король налил себе на самое дно чаши, отхлебнул, морща нос.

– Полагаете, – поинтересовался он так же вяло, – второй поединок окончится иначе?

– Полагаю, – ответил Маргант, – граф Тельрамунд не такой дурак, чтобы снова свести выяснение отношений к поединку.

Король вздохнул.

– Тельрамунд дважды ту же ошибку не повторит.

Граф сказал саркастически:

– Не жалеете, что не на того поставили?

– Почему?

– Тельрамунд по крайней мере понятен.

Король поморщился.

– Простые люди понятны, с ними проще. А Лоенгрин – человек высоких идеалов. Он не жилец на этом свете. Мир для него чересчур жесток, но зато все, кто общается с ним, счастливы. Он никого не обидит только потому, что сильнее.

– И не оторвет Брабант от королевства, – закончил в тон Маргант, – только потому, что может это сделать.

– Что-о?

– Как, кстати, наверняка бы попытался сделать Тельрамунд. Так что на текущий отрезок времени Лоенгрин выгоднее.

Король покачал головой, в глазах появился мягкий укор.

– Откуда ты набрался такого цинизма?

– От вас, государь.

– Не ври, я не всегда такой. А ты мог бы заметить и то, что я сам бываю глупо благороден, как Лоенгрин… если это, конечно, ничего не стоит.

Граф язвительно хохотнул.

– Ваше Величество, благородство с выгодой несовместимо. Благородство как раз и становится заметным, если человек отказывается от личной выгоды.

– Во имя чего?

– Во имя какой-нибудь общей цели. Или просто в пользу другого человека. Причем не родственника, не друга, а вообще чужого. От которого ничего не ждет за свой красивый жест.