есть существа, сознание которых аналогично нашему. Других мы не знаем и узнать о них не можем. Все «существа», сознающие себя не в трёхмерном разрезе мира, для нас недоступны. Если они проявляются в нашей жизни, то их проявления мы должны считать действиями мёртвой и бессознательной природы. Наша способность аналогии ограничена этим разрезом. Мы не можем логически мыслить вне условий трёхмерного разреза. Поэтому нам должно казаться мёртвым и механическим всё, что живёт и сознаёт себя не аналогично нам.
Но иногда мы смутно чувствуем напряжённую жизнь, идущую в явлениях природы, и ощущаем яркую эмоциональность, проявлением которой служат феномены мёртвой для нас природы, т. е. я хочу сказать, что за феноменами видимых явлений чувствуется ноумен эмоций.
В электрических разрядах — в молнии, в громе — видны вспышки чувственно-нервных содроганий какого-то гигантского организма.
В некоторых днях ощущается особенное, только им принадлежащее настроение. Бывают дни полные странной мистики, имеющие какое-то своё собственное индивидуальное и единичное сознание, свои эмоции, свои мысли. Вы можете почти разговаривать с этими днями. И они говорят вам, что они живут давно, давно — может быть, вечно — и очень, очень много знают и видели.
В переменах времени года; в осенних жёлтых листьях с их запахом и приносимыми воспоминаниями; в первом снеге, запорашивающем поля и дающем какую-то особенную свежесть и чуткость воздуху; в весенних ручьях, в греющем солнце, в просыпающихся, но ещё голых ветвях, через которые светится синее небо; в белых ночах севера и в тёмных влажных и тёплых, сияющих звёздами тропических ночах — во всём этом есть свои мысли, свои чувства, свои настроения; вернее, всё это есть выражение чувств, мыслей и настроений таинственного существа Природы.
Ничего мёртвого и механического в природе быть не может. Если вообще существует жизнь и сознание, то они должны быть во всём. Жизнь и сознание составляют мир.
Если смотреть с нашей стороны, со стороны феноменов, то нужно сказать, что всякое явление, всякая вещь обладает сознанием.
Гора, дерево, река, рыба в реке, капля воды, дождь, планета, огонь — каждое в отдельности должно обладать своим сознанием.
Если посмотреть с той стороны, со стороны ноуменов, то нужно сказать, что всякая вещь и всякое явление нашего мира есть проявление в нашем разрезе какого-то непонятного нам сознания из другого разреза, сознания, имеющего там непонятные для нас функции. Одно сознание там таково и его функция такова, что оно проявляется здесь в виде горы, другое в виде дерева, третье в виде рыбы и т. д.
Феномены нашего мира очень различны. Если они — ничто иное, как проявления в нашем мире разных сознаний, то эти сознания также должны быть очень различны.
Между сознанием горы и сознанием человека должна быть такая же разница, как между горой и человеком.
Раньше мы признали возможность различных существований. Мы говорили, что и дом существует, и человек существует, и идея существует, но все существуют различно. Если мы продолжим эту мысль, то мы найдём очень много родов различных существований.
Сказочная фантазия, одушевляя весь мир, приписывает горам, рекам и лесам человеческие сознания. Но это так же неверно, как полное отрицание сознательности в мёртвой природе. Ноумены так же различны и разнообразны, как феномены, служащие их проявлением в нашей сфере.
У всякого камня, у всякой песчинки, у всякой планеты есть ноумен, заключающийся в жизни и в сознании и связывающий их с какими-то непостижимыми для нас целыми [(агрегатами)].
Активность жизни отдельных единиц может быть очень различна. Степень активности жизни можно рассматривать со стороны воссоздаваемости себя. В неорганической, минеральной природе эта активность так мала, что доступные нашему наблюдению единицы этой природы не воссоздают себя. Хотя это очень легко может нам только так казаться вследствие недостаточной широты нашего взгляда во времени и в пространстве. Может быть, если бы наш взгляд охватывал сотни тысяч лет и всю нашу планету сразу, то мы увидели бы рост минералов и металлов.
Если наблюдать изнутри один кубический сантиметр человеческого тела, не зная о существовании всего тела и человека, то явления, происходящие в этом кубике тела, будут казаться стихийными явлениями мёртвой природы.
Но, во всяком случае для нас, явления разделяются на живые и механические, и видимые объекты разделяются на органические и неорганические. Последние без сопротивления дробятся, оставаясь такими же. Камень можно расколоть пополам — будут два камня. Если разрезать пополам улитку, то это не будут две улитки. Это значит, что сознание камня очень просто, примитивно, настолько просто, что оно может дробиться, не меняясь. Но улитка состоит из живых клеток. Каждая живая клетка — сложное сознание, гораздо сложнее камня. Тело улитки обладает способностями двигаться, питаться, испытывать удовольствие или неудовольствие, стремиться к первому, избегать второго — и, главное, оно обладает способностью размножаться, создавать новые подобные себе формы, комбинировать в эти формы неорганическое вещество, заставлять служить себе физические законы. Улитка — сложный центр переработки одних физических энергий в другие. Этот центр имеет своё сознание. Поэтому улитка неделима. И её сознание бесконечно выше сознания камня. У улитки есть сознание формы, то есть форма улитки как бы сознаёт себя. Форма камня не сознаёт себя.
В органической природе, где мы видим жизнь, легче увидать сознание. В улитке, в живом существе, мы уже без труда допускаем сознание. Но жизнь принадлежит не только отдельным, неделимым организмам — всякое неделимое есть живое существо. Каждая клетка в организме — живое существо, и оно должно быть до известной степени сознательным.
Каждая комбинация клеток, имеющая определённую функцию, тоже живое существо. Другая, высшая комбинация — орган — тоже живое существо и обладает своим сознанием.
Неделимость в нашей сфере является признаком определённой функции. Если всякое явление на нашей плоскости есть проявление того, что есть сознание на другой плоскости, то неделимость с нашей стороны, очевидно, соответствует неделимости, индивидуальности, сознания с той стороны. Делимость с нашей стороны показывает делимость с той стороны. Сознание делимого может быть только коллективным, не индивидуальным сознанием. Мы признаём сознание только у целого организма.
Но и целый организм является только разрезом некоторой величины, которую мы можем назвать жизнью этого организма от рождения до смерти. Эту жизнь можно представить себе в виде вытянутого во времени тела четырёх измерений. Физическое трёхмерное тело является только разрезом четырёхмерного тела Линга Шарира. Образ человека, который мы представляем себе, его «личность», это тоже только разрез истинной личности, которая, несомненно, имеет своё сознание. Таким образом у человека мы совершенно ясно видим три сознания:
· первое — сознание