Читать интересную книгу Галактическая баллада - Эмил Манов

Иногда забывала, что находится не на Эргоне, и программировала по-старому, так что однажды робот, подметавший улицы нашего дискограда, арестовал первого встречного превенианина, втолкнул его в собственный кабинет в Доме Разума и на дверях повесил табличку: "Животное, которое выходит из дома раньше времени, определенного кибером". Арестованным оказался сам Бан Имаян. Превснианам пришлось долго убеждать робота-дворника, что в его программу вкралась ошибка, и что необходимо отойти от дверей, перед которыми он стоял, охраняя арестанта. Слава богу, что робот оказался более понятливым, чем некоторые другие органические существа. Таким образом, отпала необходимость демонтажа его.

После еще одной, новой фиксации памяти в компании Бен Коли, я закончил историю земных цивилизаций и передал несколько хрустальных фонографов в Дом Разума. И снова оказался безработным.

Оставаясь один, я прохаживался по парку Большого дисколета, либо, открыв окно в Космос, часами наблюдал звездное пространство.

Иногда ко мне приходил и Юл Анкс, и мы, существа из двух различных миров, вглядывались с одинаковой тоской в мрачную Великую пустошь. Случалось, я что-то рассказывал ему из бурной истории Земли. Тогда Юл Анкс посматривал на меня с нескрываемой завистью: - И вы там перемещаетесь повсюду, как захотите? А не случается взрывов?

- Случаются, - говорил я. - Когда становится невмоготу. Эти взрывы мы называем революциями.

- Да, ваши охахохи не похржй на наших, - задумчиво проддлжал Юл. - На Эрсрне не было ни одного настоящего взрыва.

Когда я сообщил ему, что огромная область земного шара, почти все восточное полушарие управляется охахохами, он меня не понял.

- Вы хотите сказать, что охахохи становятся доорами? Допустим, что это возможно... Но ведь в тот момент, когда охахох становится доором, он перестает быть охахохом?

Я попытался объяснить ему, что охахох действительно перестает быть охахохом, но это не означает, что он превращается в доора, потому что доорство исчезает как понятие. Юл Анкс, однако, с трудом воспринимал эти объяснения.

- И мозги ваших земных охахохов до сих пор находятся в головах? удивлялся он.

- Конечно.

Впрочем, я сам был не очень в этом уверен, потому что в последние годы, перед моим похищением в Космос, большая часть населения Земли не только укрылась под эгидой Фирм и Президентов, но и охотно подчинялась чужой воле, которая посылала его то туда, то сюда, .чтобы навести порядок и опустить кое-кому мозги в желудокно я не сказал об этом Юлу, чтобы не разочаровывать его. В конце концов он нуждался в идеале.

Мне и сейчас странно, как я подумаю, что в тот последний период моего пребывания на Большом дисколете, живя среди превениан, я не спрашивал себя, что ожидает меня в будущем. Казалось, у меня никогда не было другой жизни и я всегда вместе с ними странствовал по Галактике. Мое настоящее - с Йер и Кил, было достаточно счастливым, чтобы не думать о будущем.

А между тем Большой дисколет часто перемещался в пространстве и мы много времени находились в состоянии анабиоза. После каждого анабиоза наш дисколет оказывался в новой, незнакомой части Галактики, а мы - на том самом месте, где нас застало глубокое замораживание. Однажды я проснулся и обнаружил, что стою с зубной щеткой во рту, и очень смеялся. В другой раз меня заморозили на верхушке какого-то дерева в парке, куда я залез, вспомнив детство.

В третий раз я оказался в объятиях Йер, и мы продолжили с того момента, откуда начали.

Однако я замечал, что Йер Коли после каждого анабиоза становилась все молчаливее и печальнее. Она уже редко булькала в ответ на мою шутку. Иногда, когда я протягивал руку, чтобы приласкать ее, она не реагировала только смотрела на меня отсутствующим взглядом, поглощенная какой-то своей мыслью, потом начинала чтото делать и явно избегала объяснений. Случалось, она обнимала Кила, прижималась к его лицу, и долпо стояла так, даже не чувствуя, что сын нервничает. К этому времени Кил уже начал заглядываться на превенианских девушек, у него появились прыщики на лбу, и ему было совсем не до материнских нежностей.

Но Йер и этого как будто, не замечала. Ее темные печальные глаза отчужденно смотрели на все, что ее окружало. Она словно пыталась понять, где находится. Ее состояние тревожило меня, но когда я задавал ей вопросы, она только пожимала плечами или вообще меня не слышала. Я ожидал, что она впадет в цурацал, но и этого не произошло.

- Йер, - сказал я ей однажды, - ты что-то скрываешь от меня. Мне кажется, ты страдаешь.

- Страдаю? Что это значит? Когда болит здесь?

Она указала рукой под левую грудь.

- Да, когда болит здесь, Йер... Странно, я думал, вы, превениане, можете только печалиться, но не страдать.

- Я уже могу, Луи.

- Тогда я хочу разделить твое страдание. Может быть, я тебе помогу?

- Меньше всего ты можешь мне помочь...

Мы стояли в парке, глядя на яркое созвездие, которое пылалр самыми разными красками - зелеными, желтыми, белыми, голубыми - как гигантский фейерверк. Йер не отрывала взгляда от созвездия. Ее смуглое продолговатое лицо было окутано полумраком и скорбью, и в тот момент я мог поклясться, что это не было выражением обыкновенной превенианской печали. Это была чисто земная скорбь!.. Йер протянула руку к черному пространству за "окном".

- Посмотри на эту бесконечность, Луи. Она - холодная, равнодушная, слепая. Она создает и разрушает безо всякой цели, безо всякого смысла. И наш разум никогда не постигнет ее, не сможет преодолеть... Может ли это сделать любовь?

- Я тебя не понимаю, Йер.

- Ты говорил мне, что у вас, на Земле, любовь - нечто биологически и психологически предопределенное, она соединяет мужчину и женщину, людей одной страны и людей разных стран...

- Да, но соединяет их, увы, и ее сестра - ненависть. В этом-то и заключается драма человечества, Йер.

- Значит, - продолжала Йер, всматриваясь в созвездие, - любовь преодолевает пространство?

- Возможно. Но наши соседи с юга, испанцы, имеют поговорку: с глаз долой - из сердца вон! Боюсь, что они правы...

- Да, понимаю. Любовь - как свет: преодолевая расстояния, она теряет свою энергию. Ты это хочешь сказать, Луи?

- Приблизительно.

- Это ужасно, - тихо сказала Йер Коли.

Она обняла меня и мы долго стояли так - одни, перед открытым окном во Вселенную, два огонька, две частички жизни, затерянные в ледяном мраке пространства. Я сильно прижимал Йер к себе, чтобы избавиться от безотчетного страха, который сковал мое сердце. Я спрашивал себя, что мучает Йер и почему она так упорно молчит...

На другой день я нашел ответ. В тот роковой для меня и для Йер день меня вызвал Бан Имаян в Большой зал Дома Разума. Переступив порог зала, я смутился: он был переполнен превенианами. Здесь собралось все пятитысячное население Большого дисколета, включая и детей от двадцати лет и старше. Короткие туники создавали цветовую феерию, и картина была бы веселой, если бы не печальная застылость лиц.

(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});