Читать интересную книгу Тень - Квинтус Номен

Вообще-то в него берут студентов начиная с третьего курса, но мне кажется… я бы вас рекомендовал.

— Будете моим научным руководителем? Я согласна…

— Я вообще-то так вопрос не ставил… но тоже согласен. Вы закончили? Когда у вас следующее занятие?

Вот интересно устроен мозг человеческий: пока Таня Ашфаль рассказывала академику Семенову про «коварство» рения, Шэд «по аналогии» решила задачку о коварстве хомо сапиенсов. Например о том, что подсадная утка приносит охотнику пользу лишь пока она крякая привлекает диких тварей. Но если вдруг утка крякать перестает, то охотник высовывается из камышей, чтобы узнать, куда она делась. И если стоит задача обнаружить охотника, то утку можно — и даже нужно — куда-то убрать…

Глава 25

Про деньги — большие деньги — Таня случайно узнала, когда по телефону рассказывала товарищу Курятникову про свой визит к Устинову. Ну тот девочку и порадовал. А вышло все случайно: майор Фаддеев, закончив в свое время постройку госпиталя с «жестяными» радиаторами отопления, подал официальную заявку даже не на рацпредложение, а на изобретение. Заявку, как положено, зарегистрировали — и забыли о ней. Даже положенные триста рублей премии Тане тогда не выдали. Но когда в стране началось массовое восстановление разрушенных городов, майор об «изобретении» вспомнил (он как раз был направлен восстанавливать Харьков), снова оформил документы по поводу «начала использования изобретения в народном хозяйстве», причем «экономический эффект» он посчитал только по одному городу, в котором (вместе со многими другими строителями) и работал. Эффект получился достойный: чистая экономия от того, что не нужно использовать чугунные радиаторы, составил двадцать один миллион рублей. В одном-единственном городе…

Однако сумма «авторского вознаграждения» смутила слабые умишки отдельных ответственных товарищей, и рапорт уже подполковника Фаддеева был куда-то заботливо спрятан. Но товарищ Фаддеев был настоящим коммунистом, борцом за справедливость — и где-то через полгода очередной его рапорт пришел в Наркомат государственного контроля…

Нарком госконтроля Попов Василий Федорович с огромным удовольствием и этим рапортом пришел проконсультироваться к товарищу Сталину: при нужной резолюции он мог провести весьма серьезную разъяснительную работу среди тех, кого подобная сумма в чужом кармане смогла столь сильно опечалить, что они и закон, глазом не моргнув, нарушили. Иосиф Виссарионович резолюцию наложил, а заодно попросил одного грамотного статистика пересчитать все же цифры, высчитанные подполковником Фаддеевым…

Станислав Густавович считать любил и делал это быстро, поэтому уже через неделю он зашел к Сталину и доложил:

— Ты не поверишь, конечно, но по всему выходит, что только в этом году чистая экономия составит не менее семидесяти миллионов рублей. А в следующем будет раза в три больше, и это я уже не говорю о том, сколько сэкономится чугуна.

— А почему не говоришь?

— А потому что нечего экономить: нет этого чугуна, и взять неоткуда. Так что эти жестяные батареи не только денег сэкономят я уже сказал сколько, но и позволят… я тут сам расчет опущу, а то опять заскучаешь… в общем, восстановление только жилья в разрушенных городах провести менее чем за три года, а не за семь, как мы считали раньше.

— Тогда эта жестяная батарея еще и на орден Ленина минимум тянет.

— И не на один, я бы предложил каждый год изобретателю по такому ордену давать. Ты представляешь, сколько людей на годы раньше в человеческих условиях жить станут!

— Я-то представляю, а ты, вижу, и раз в месяц человеку орден бы выдавал, а еще деньгами бы…

— А зачем ему еще и деньгами-то? Вознаграждение положено? Положено, нужно просто… я тут форму отчета составил, пусть ее строители заполняют и наверх отсылают. Тогда мы будем ежеквартально подсчитывать точную сумму экономии. И если автору наркомфин будет деньги так же ежеквартельно выплачивать по реальному результату…

— Ну ты и жук! Ладно, давай свою бумажку, дам поручение Госплану твоему ее утвердить как обязательную форму квартального отчета. А это что?

— А это я отдельно посчитал, сколько денег мы уже сэкономили, с даты начала использования изобретения в народном хозяйстве. И поручение в наркомфин… подписал? Я им сам передам, все равно завтра с утра у них буду. А про орден — он, конечно, уже заслужен, но ты лучше постановление подпиши как раз когда срок выплаты авторских закончится. Тогда в поздравительной речи сможешь вслух назвать такую внушительную сумму, что никто в заслуженности ордена не усомниться.

— Опять паясничаешь? Но насчет ордена по концу выплат за изобретение ты, пожалуй, прав. Орден-то дают за совершенные уже деяния…

После этого бюрократические колеса неторопливо завертелись в обратном направлении, товарищ Попов еще довольно много народу отправил лично выяснять, сколько денег может заработать простой дровосек в сибирском лесу (что тоже машину бюрократическую подтормаживало) — и только четвертого сентября письмо из наркомфина достигла канцелярии завода номер два. Там еще оставалось кое-что по мелочи из бюрократии выполнить, например Тане следовало оформить сберкнижку в городской сберкассе — но это было уже не особенно к спеху: девушке пока вполне хватало и того, что она наполучала по прежним своим разработкам — просто стало возможным не заниматься «мелочной экономией»…

В воскресенье девятого из Коврова в общежитие прибыл грузовик: все же в выходной день одну машину можно было и выделить для «такого дела». Прибывшие на машине четверо мужчин зашли к коменданту, сказали (как передала им Таня через Ирину), что они «по поручению товарища Голованова», выгрузили очень много чего — пока лишь в склад, находящийся во дворе общаги, и машина уехала обратно. А четверо рабочих остались. И в понедельник утром, когда девушки разбежались на занятия, они приступили к работе…

Когда Танины соседки вернулись с занятий, то комнату они не узнали: мало того, что вместо старых скрипучих железных кроватей в ней стояли три деревянных двухэтажных, у которых вдобавок одна из стенок представляла собой шкаф, так еще и пол бетонный усилиями приехавших спецов преобразился неузнаваемо. То есть не до конца еще преобразился, так что Таня застала одного из них, аккуратно укладывающего красивые плинтуса. Девушки же сидели на стульях, расставленных вокруг обеденного стола, и с огромным интересом наблюдали за меняющейся на глазах комнатой. А затем с еще большим интересом наблюдали за тем, как Таня общается с рабочим.

— Так, что здесь происходит? — поинтересовалась она, зайдя в помещение. Рабочий, который, похоже, дело свое закончил, встал по стойке «смирно» и доложил:

— Фрейфройляйн Таня, фройляйн Ирина сказала, что у вас в комнате пол более подходит общественному сортиру на вокзале. А на кирпичном как раз наладили изготовление такой плитки, она теплая, даже лучше деревянной — и мы решили вам пол ей и застелить. Надеюсь, вам понравится.

— Уже нравится… а кто придумал плитку под дерево красить?

— Я точно не знаю, но думаю, что дочка мастера Емельянова, которая в лаборатории над эмалями работает. Я сам видел, как она в муфеле похожие рисунки пробовала…

— Так, Алоис?

— Яволь, фрейфройляйн.

— А скажи-ка ты мне, Алоис, что ты делал в лаборатории? Ладно, можешь не отвечать. Но если что…

— Я специально сюда приехал: товарищ Егоров сказал, что мое заявление подпишет только после вашего поручительства.

— Давай, я подпишу.

— Я… я не взял с собой, я приехал только спросить…

— Ну и дурак, я же только через неделю домой заскочу. Ладно, если получится, позвоню ему, а нет — жди до воскресенья.

— Спасибо. Я еще хотел сказать… — он оглянулся на замерших у стола девушек.

— Да говори уже, не стесняйся, здесь все свои.

— Я был в туалете… мужском. И он мне показался отвратительным. А если и женский туалет столь же плох…

— Продолжай, ты действительно умеешь замечать самое важное.

— У меня фетар… сын дяди… я слышал, что сейчас многие германские заводы начали работать на Советский Союз… я знаю, где делают хорошие унитазы и знаю кто их делает. Фетар на этом заводе мастером работал, он писал мне письмо в том месяце, жаловался, что у них пока работы нет: завод администрация запускать не хочет… пока.

— Ты что, думаешь, что я товарищи Сталин и Ватутин в одном лице? Прикажу и там завод запустят?

— А если поступит заказ от самого московского университета…

— Ты удивишься, но ректор университета — тоже не я. Ладно, иди женись уже. Вы ведь все закончили? Когда у вас поезд?

— Мы да, закончили, и будем уезжать в девять часов. Надеюсь, теперь комната вам нравится.

— Гораздо лучше чем была, это точно.