Я попятился было, но старик с неожиданной силой схватил меня за плечо.
– Куда? Забыл, что ты теперь весь наш, с потрохами? – прошипел он мне прямо в лицо. – Думаешь, твой Ордос тебя защищать станет? Да они только рады-радёшеньки будут от тебя избавиться, на что им такой волшебник-недотёпа? Тёмного только встретил – сразу ему и поддался! А что дальше-то будет? С ним рядом встанешь, начнёшь ересь и смуту сеять? Не выйдет! Или ты с нами – или нет, и тогда, извини, тебя вообще нет.
– Это как? – пролепетал я.
– Закопаем, – спокойно проговорил инквизитор. – Похороним честь по чести в освящённой земле, только в домовину положим живого. И даже трубочку проведём, чтобы не задохнулся сразу. Вот тогда-то ты и узнаешь, каково против Святой Матери нашей идти.
– Да разве ж я иду? – вырвалось у меня.
– Конечно, идёшь, – уверенно ответил инквизитор. – Тобой ли ведьма схвачена? Нет. Уже провинность. А теперь ещё и в вере своей сомневаться заставляешь!
– Спаситель сказал: «А кто потребует с вас доказательств Веры в Меня, тот есть враг Мой худший, ибо не вовне Вера, но в душе едино»! – выкрикнул я, потому как понимал – ещё немного, и меня самого растянут там, рядом с той самой ведьмой…
– Но также сказал Спаситель, – вкрадчиво проговорил инквизитор, – «Кто зло творящему поблажку даст, тот сам Злу предастся». Так что же, ты, волшебник, значит, Злу поблажку дать хочешь? Забыл, что эта ведьма сделала? Даже если про детей украденных забыть – заклятье-то, что мёртвых подняло, каково, а? Если б не преподобный отец Этлау, никого бы уже в деревне не осталось. И тебя в том числе. На это-то что скажешь?
– Так ведь вернулась же она, – вырвалось у меня. – Вернулась, хотя убежать могла бы…
– А ты уверен, что вернулась она людей защищать? – поднял брови инквизитор. – Может, наоборот – их мучениями упиваться, силу тёмную набирать? А?
Я промолчал. Потому что понял – нет смысла с инквизитором спорить, никакого смысла нет. И решится сейчас – спасусь ли я сам, ценой пыток вот этой ведьмы, которая, как ни крути, но людей защищать пришла, или же…
Молчал инквизитор, на меня глядя. И я молчал тоже. На огонь смотрел.
* * *
Утро встретило некроманта мрачным косым дождём. Не сегодня-завтра в этих местах должны были начаться первые снегопады, но пока что небо сеяло вниз холодную водяную капель. Уныло мокли просевшие тесовые крыши, уныло поникли облетевшие ветви, кусты трепетали под непрерывной чередой крупных капель. Завернувшись в плащи, Фесс и его спутники добрались до площади перед церковью Кривого Ручья.
Там уже всё было готово к судилищу. Видно, инквизиторы не бездействовали и ночью – сколотили высокий судейский помост, покрыли его алой драпировкой, водрузили три резных кресла (И откуда только взяли? Неужто с собой тащили?), а посередине площади аккуратно сложили громадный костёр из бревён, обваленных со всех сторон хворостом. Из середины этой груды торчал, словно голая обглоданная кость, короткий чёрный столб, словно бы весь обугленный, и Фесс на миг подумал – а что, если у господ святых отцов-экзекуторов есть свои любимые «столбы», на которых они жгут осуждённых, защищая каким-то образом дерево от бушующего вокруг пламени? И сколько смертей должен тогда помнить этот столб, если, несмотря на противостоящие пламени чары, он весь почернел и обуглился?
Едва Фесс, гном и орк оказались на площади, как дождь прекратился, и некромант невольно подумал – неужто могущество Этлау возросло настолько, что ему теперь повинуются даже грозовые тучи? Потому что за пределами площади с неба по-прежнему сеяла холодная водяная пыль…
Вокруг толпился народ – похоже, сюда собралась вся деревня. При виде Фесса и его спутников толпа как-то недобро загудела – небывалое дело, раньше страх перед его чёрным посохом напрочь отбивал у кого-либо желание выражать свои чувства публично. Поверили в Этлау? Быть может. Эвон как разодет сегодня их старенький попик – небось все шкафы вывернул, достал, что хранилось на случай, ну, не знаю… приезда Его Святейшества в Кривой Ручей, хотя скорее уж сюда бы пожаловал сам неведомый правитель Утонувшего Краба.
Помост и сложенный костёр были окружены тройной цепью инквизиторов, и Фесс лишний раз поразился их многочисленности – Этлау привёл с собой добрых пятнадцать десятков человек, и это не могло оказаться случайностью. Милорд экзекутор первого ранга явно не смог бы попасть сюда из-под Арвеста обычными путями.
– Сто пятьдесят, – негромко, но и не таясь сказал Сугутор. Спокойно и буднично, словно лесоруб, оглядывая сегодняшнюю делянку. – Слышь, Прадд? Когда у нас в последний раз случалась такая славная драка?
– Дык в Арвесте, гноме, иль запамятовал? – рыкнул орк.
– Арвест не в счёт, зеленушка. Там с нами как-никак немало другого народу дралось. А вот так, чтобы вдвоём – и против полутора сотен?
– А, вот ты о чём, – принял игру орк. – А разве ты развилку на Согдейн забыл? То-то славная драчка была… три дубины с собой было, так, поверите ли, милорд мэтр, все три в щепки измочалил…
– Ага, ага, а я топор в хлам иззубрил, – подхватил гном. – Так, что и не заточишь. Пол-лезвия свёл, выправляя, пришлось скупщику за треть цены отдать…
Если кто-то из инквизиторов и слышал эту болтовню, то вида они не показали. Фигуры в белых, серых и чёрных рясах застыли неподвижно, спрятав ладони в широких рукавах и низко надвинув капюшоны, так что Фесс не видел ни одного лица.
Они остановились у одинокого дуба, возвышавшегося с краю площади. Невольно каждый из них искал прикрытие для спины, чтобы, случись что сегодня, не оказаться вынужденным биться в окружении, с открытой спиной.
Вот только непонятно, куда же делся достопочтеннейший Эбенезер Джайлз со всеми своими идеалами? Как бы не упекли инквизиторы мальчишку, невольно подумал Фесс.
Строй монахов не дрогнул, не качнулся. Казалось, для них новоприбывшей команды некроманта во главе с ним самим вообще не существует. Фесс остановился у подножия дуба, встал, крепко опершись на посох и кутаясь в плащ. Правая рука чародея проверила, легко ли выходит висящий на боку меч проклятого рыцаря.
Загудел колокол. Не набатным звоном, как вчера, а медленно и торжественно, как и должно быть при свершении правосудия. И одновременно народ, толпившийся позади цепи экзекуторов, загудел и взволновался.
– Ведут, ведут! Ведьму ведут! – раздались многочисленные голоса, полные такой злобной радости, что Фесс невольно пожалел, что вообще ввязался в защиту этой деревеньки, будь она трижды неладна.
Люди лезли друг другу на плечи, родители, не боясь сглаза, высоко поднимали детей – с нами Святая Инквизиция, она защитит нас от любого лиха!
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});