Однако первым приехал мистер Уоллис. Он прибыл во вторую неделю июня и выглядел очень подтянутым в своей форме. На ней были три нашивки, увенчанные короной – теперь он был старшим сержантом. Он полюбовался Джеки, а я сказала:
– Клара приготовит вашу комнату, мистер Уоллис. Вы можете оставаться у нас сколько угодно.
После обеда он увидел, что я пошла на прогулку с Неллой, и предложил понести Джеки. Пока мы гуляли по розовому парку, где были так прекрасны и цветы, и их запахи, я тосковала по Лео, который не мог наслаждаться всем этим. Мы сели на скамейку у фонтана. Глядя на розы, мистер Уоллис сказал:
– Мне трудно поверить, что идет война. Находясь здесь, можно подумать, что весь мир выглядит так, – он повернулся ко мне. – А как у вас дела?
Я рассказала ему, как много луговой земли пошло под вспашку, о проблемах с рабочей силой, о предполагаемом урожае.
– В это время года погода вызывает такие опасения.
– Вы повзрослели, моя леди, – улыбнулся он.
– Это все война.
– Да, со мной случилось то же самое, – усмехнулся он. – Я не думал, что повзрослею еще, но повзрослел.
– Было плохо, когда немцы перешли в наступление?
– Да, Эми, очень плохо – я думал, что с нами кончено, – он сочувственно добавил: – Я со скорбью узнал о гибели молодого его светлости.
– Да, – слезы выступили у меня на глазах, потому что мистер Уоллис все понимал.
Он остался у нас на весь отпуск.
– Мистер Уоллис стал не так разговорчив, как прежде, – сказала мне Клара. – Порой, сидя в кресле у камина, он выглядит так, будто находится за сотни миль отсюда. Но когда я рассказала об этом Джиму, тот сказал: «Побывавшие на войне все стали неразговорчивыми, Клара. И это понятно».
Я снова получила письмо от Лео. Оно было коротким, но от радости, что оно было написано ручкой, я едва обратила на это внимание. Я смотрела на это письмо и думала, сколько же Лео пришлось перенести за последние месяцы. Ничего удивительного, что он не мог заставить себя написать много – он и прежде не писал длинные письма. В конце концов, Лео никогда не был таким, как мистер Уоллис – он и прежде был неразговорчив.
Но я не буду обращать на это внимания, когда он вернется домой – я обниму и приласкаю его, потому что он любит меня. Медсестра была права – кроме слов, есть много других способов выразить свою любовь, хотя я расскажу ему о ней и словами тоже. Потому что на этот раз он меня услышит.
От Лео пришло еще одно письмо, тоже написанное чернилами, а новости о войне были уже не такими мрачными. Пока цвели розы, была и надежда. Однако я едва осмеливалась полагаться на нее, даже наедине с собой – на всякий случай.
Глава сорок девятая
Наступил июль. Погода была сухой и теплой, после чая, я обычно гуляла с детьми в розовом парке. Мы любовались пухлыми махровыми цветами розовой «Дороти Перкинс», а затем шли поглядеть на «Блэйри», любимую розу Лео. Ее последние цветы осыпались, покрывая землю под кустами ковром лепестков. С восторженным криком Флора набирала пригоршни бело-розовых лепестков и подбрасывала их в воздух, затем принималась бегать по заросшему травой склону, а Роза нетвердыми шажками увязывалась за ней.
В один из таких дней Флора убежала к скульптуре бронзового мальчика. Когда я догнала ее, она уставилась на толстого дельфина, опираясь на мраморный край бассейна фонтана. Я, протянула было руку, чтобы предостеречь ее, но теперь глубина воды в бассейне не превышала двух дюймов – мы отключили фонтан из-за войны. Я еще раньше объяснила это Флоре, но она не переставала надеяться, что наступит день, когда серебряный поток воды польется из дельфиньего рта. Вместе с вертевшейся у моих ног Розой я пошла к розам «Гарланд». В этом году они отцвели чуть раньше, но последние кисти изящных белых цветов все еще вились по старой яблоне. Я огляделась вокруг – розы были еще прекрасны, но уже миновали первое буйное цветение, и если Лео, не вернется в ближайшее время...
– Лошадки, лошадки, мама? – потянула меня за юбку Роза.
Мы сходили в конюшню, а затем я отвела девочек в детскую. Там я побыла с ними еще немного и позволила себе посидеть у окна с малышом на руках. Под теплым солнцем я почти задремала, но вдруг услышала восторженный визг Флоры, за ней откликнулась Роза. Я подняла взгляд – в дверях стоял Лео.
Тяжелые ботинки, запыленные краги, мундир цвета хаки, коротко подстриженные седые волосы – в первое мгновение я приняла его за незнакомца, – но это был мой Лео, и теплая волна любви прокатилась по моему телу и прилила к щекам. С сыном на руках я встала и пошла к нему. Он наклонился, чтобы обнять Флору, но не сводил глаз с моего лица. Подойдя к нему, я потянулась, чтобы поцеловать его в губы, но Лео, мой застенчивый Лео, отвернулся, и мои губы оцарапались о щетину на его подбородке.
– Добро пожаловать домой, Лео.
Я положила руку ему на локоть, но он отстранился.
– Мне нужно принять ванну и переодеться. Я завшивел.
– Мне приходилось видеть вшей, – с улыбкой сказала ему я.
Лео встряхнул головой и проворчал:
– Я предпочел бы, чтобы ты не видела их снова. Конечно, он был прав, из-за Джеки. Я отступила немного и протянула ему малыша.
– Смотри, Лео, это твой сын.
Лео взглянул на Джеки, который подозрительно уставился на него своими круглыми голубыми глазками.
– У него нет волос.
Засмеявшись, я стянула с Джеки чепчик.
– Они у него есть, но мало.
– Когда родилась Роза, у нее вся голова была покрыта волосами.
Я улыбнулась ему, вспоминая радость рождения Розы.
– Да, они у нее были, но это редко встречается. У Джеки, только несколько завитков сзади, как у Флоры.
– Вот именно – как у Флоры, – услышав свое имя, она повисла у него на руке, чтобы привлечь к себе внимание. – Как ты поживаешь, моя Флора?
– Папа, идем поглядим на Овсянку и на кошку Таби... – Роза тоже подошла и потянулась к нему. Не знаю, как она запомнила своего отца, но она последовала за сестрой, моя Роза.
Лео улыбнулся дочерям, и я уступила.
– Я приготовлю тебе ванну, Лео.
– Незачем. Все необходимое сделают Клара и Тимс, – он наклонился к девочкам. – Папа сначала вымоется. Во Франции очень грязно.
Флора загрустила, но затем заявила:
– Я приду и спою тебе. Я могу петь очень громко, тебе будет слышно через дверь.
– И я, и я спою, – вмешалась Роза. Лео позволил им увести себя.
Я оставила Джеки с Элен и спустилась вниз. Флора и Роза вместе с Неллой сидели на корточках в коридоре у двери ванной и громко пели «Три слепые мышки». Я пошла в спальню Лео, но по всплескам воды догадалась, что он уже в ванной. Из двери, соединяющей спальню и ванную комнату, вышел мистер Тимс с охапкой одежды на вытянутых руках.