Внутри хранился старый листок бумаги с контуром двух маленьких ладошек.
— Руки Альберта[67], — сказал Астерий, забрав у девочки листок, и кивнул. — Призрачные следы ребенка, ушедшего очень давно, все еще священны и обладают силой. Вы нашли что искали.
Астерий проворно сложил из бумаги ключ, вставил в замочную скважину, и, к всеобщему удивлению, дверь тут же открылась.
Друзья ступили в темный коридор с множеством дверей и подняли фонарь. Из темноты доносились детские голоса и среди них — знакомый голос, выкрикивающий «Три-три — нет игры!»
Джек.
Услыхав своих друзей, Джек закричал от радости, а несколько извилистых коридоров привели их к камере, где держали мальчика.
Последовали объятия и рукопожатия, в свете лампы друзья убедились, что не только Джек был цел и невредим, но и также и его вторая тень.
Джек торопливо рассказал им, что узнал от Эбби Торнадо и остальных.
— Ну что ж, теперь мы знаем, что случилось с кораблями на Архипелаге, — подвела черту Эвин.
— Мы же не оставим детей здесь, да? — забеспокоился Джек.
— Нет, конечно, — твердо ответил Джон. — Они пойдут с нами. Все.
— Нет,— запротестовал Астерий, заламывая руки. — На это не было никаких инструкций! Это просто недопустимо!
В ответ Эвин просто вытащила свой длинный матросский тесак и направила на карлика.
Астерий вздохнул.
— Видите? — обратился он к Чарльзу. — Никакого уважения.
Через несколько минут все остальные клетки были открыты, и коридоры, прежде темные и безмолвные, наполнились светом факелов и радостным детским смехом.
Часть 6
Девятый круг
Глава 21
Тени и свет
Старика терзала лихорадка, а вместе с жаром пришел и бред. И пленник начал говорить, рассказывать истории, ибо казалось, что помощи, так или иначе, ждать уже не откуда, и все, что ему оставалось, — это рассказывать истории и в конце концов умереть.
— Эта история, — заговорил старик слабым, но ясным голосом, — о секрете вечной юности. Не вечной жизни, потому что всему рано или поздно приходит конец. Но прожить отмеренный срок с энергией и жизнелюбием ребенка — о, это сокровище стоит поисков. И я его нашел. Но обнаружив, понял, что это даже не секрет, а страшная, ужасная правда — и уж если ты раз узнаешь правду, ее трудно забыть.
Весь секрет — большая ложь. Ибо нет никакой вечной юности. Это лишь иллюзия.
Иллюзии можно хранить. Иллюзии можно лелеять. Но они никогда не станут явью. И этот выбор — видеть себя вечным ребенком — всего лишь иллюзия.
Все вырастает. Все меняется. И рано или поздно все проходит. Такова жизнь. Оставаться юным — значит отделиться от движения мира. Повзрослеть — значит двигаться вместе с ним, использовать его, менять его для тех, кто придет следом. Это не решение. Это — ответственность.
— Ты болен, Питер, — сказала женщина в зеркале, — все это лишь набор банальностей, никакая не история. Молчи и отдыхай.
— История? — ухватился старик за ее слова. — О, я знаю одну историю. Жили-были брат с сестрой, Фрикс и Гелла[68], чья мачеха была ведьмой. Она была красавицей и, соблазнив их отца, женила его на себе.
Ведьма ненавидела детей мужа и жалела, что нет способа избавиться от них. И вот однажды, в годовщину их брака, ей пришла в голову мысль: она построила дом в чаще старого леса. Стены были из сахарного теста, сладкое вино текло по полу. Крыша в доме была из миндальных пирожных, оконные переплеты — из вареного корня солодки, а внутри над огнем висел котел, полный рахат-лукума, который пах зимой, весной и летом одновременно.
Детей затащили в дом, как однажды поступят с остальными, ну вот и с Фриксом и Геллой это случилось. Но они увидели истинное лицо своей мачехи и то, что она пыталась с ними сделать, и дети затолкали ее в печь, которую та растопила для них, и сожгли ее до угольков. Потом они сбежали, улетели на спине волшебного золотого барана и жили долго и счастливо.
— Ты все перепутал, — покачала головой женщина в зеркале. — Они сбежали на баране задолго до того, как я выстроила дом на Центра-Терре, и его я строила не для них. Дом предназначался для моих детей. И я никогда не собиралась причинять им вред.
Старик рассмеялся и закашлялся.
— Снова я путаю истории, да? Перепутал ту сказку с историей Медеи.
Женщина в зеркале почти исчезла, но затем изображение прояснилось.
— Это одна и та же история, — подавленно молвила она. — Ты просто смешал детали, Питер.
— Как же я мог забыть, как Ясон предал Медею? — сокрушался старик. — Или как она преследовала его до края света и дальше, и еще дальше. И наконец она отомстила.
— Она заплатила за это, — сказала женщина. — И цена оказалась выше, чем Медея или ее муж могли предположить. Он — всего лишь тень, она — отражение. Так почему же, после всех этих веков, они не могут получить прощение?
— Потому что ее сыновья заплатили еще более высокую цену, — ответил старик, — и продолжают платить. Им суждено расплачиваться вечно, до тех пор, пока однажды они не смогут простить сами себя.
— Но они не сделали ничего плохого! –воскликнула женщина в зеркале. — Ничего!
— И тебе никогда не искупить вины за то, что этого ты им так и не сказала, Медея.
* * *
Было сложно определить, сколько детей друзья освободили из лабиринта Астерия, поскольку те никак не могли устоять на месте достаточно долго, чтобы их можно было пересчитать.
По самым приблизительным прикидкам Чарльза, детей было от одной до двух сотен. Большинство — Пропавшие Мальчишки, так что последовало еще немало радостных объятий и встреч с Лорой Липучкой и Эвин.
Остальных детей, примерно тридцать человек, похитили с самых разных островов Архипелага Грез.
Берт, Джон и Чарльз решили, что, хотя Астерий и был достаточно безобиден, существовала вероятность, что истории о Цирцее все же были правдой, и никому не хотелось повстречаться с колдуньей — особенно, когда на руках сотни детей.
— Она еще превращала гостей в свиней, — напомнил Чарльз, — так что лично я голосую за то, чтобы скорее убраться отсюда.
— Не возражаю, — ответил Джон и указал на воду. — Прилив низкий, следующие острова недалеко, в этом же самом районе. Мы вполне можем перейти вброд.
Чарльз хлопнул в ладоши:
— Точно! Есть же Бродяжьи острова, где путников встречают, как коронованных особ! Чего мы ждем? Идем скорее!
Чарльз и Джек с двумя тенями устремились вперед по воде, обрызгав по дороге других детей. Вскоре все дети уже бежали и брызгались на пути к восьмой группе островов.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});