— Так не слушай, — спокойно предложил я, чем не исправил его настроения.
Аббу пробормотал что-то себе под нос на языке Пустыни, который я понимал — и говорил на нем — не хуже, чем он, потом развернулся на пятках и умаршировал прочь. Черный хитон заструился за его спиной.
Я вздохнул.
— Ну ладно, все остались живы. Наша взаимная любовь не уменьшилась.
Набир со странным выражением лица смотрел как я наклонился, чтобы подобрать деревянный клинок, ботинки, хитон и пояс. Дождавшись, пока я закончу рассортировывать вещи, он спросил:
— Это правда?
— Что правда?
— Это, — он кивнул на мой меч. — Он живой?
Я не засмеялся только потому что понял, какую обиду нанес бы этим Набиру. Я изо всех сил старался не улыбнуться.
— Внутри этого меча волшебник, — серьезно сказал я.
Набир долго молчал, а потом кивнул.
— Я так и думал.
Я уже открыл рот, но не нашел, что сказать. Я пытался не расхохотаться — слишком уж серьезно и по-деловому отнесся Набир к моему заявлению.
В конце концов я выдавил безобидную улыбку, при этом торопливо отворачиваясь от круга. От Набира.
— Верь не всему, что слышишь.
— Дело не в словах, — сказал он. — Я это видел.
Я просто окаменел. А потом медленно обернулся.
— Видел?
Набир кивнул.
— Ты очень хотел убедить Аббу, что врешь. Ты знал, что он тебе не поверит, так и получилось. Он ушел, решив, что ты дурак или у тебя песчаная болезнь, а что еще думать о человеке, который говорит, что его меч живой, — Набир пожал плечами. — Я тоже слышал твои слова, но я заметил, что ты при этом делал, — он улыбнулся. — Или вернее что ты не делал.
Теперь он МЕНЯ заинтриговал.
— И что же я не делал?
— Ты так и не позволил ему коснуться меча, — тихо сказал Набир.
Я равнодушно пожал плечами.
— Мне просто не нравится, когда другие трогают мой меч.
— А можно мне?
— Нет. По той же причине.
Темные глаза Набира смотрели твердо.
— Ученик — шодо, я с уважением прошу…
— Нет, — повторил я, понимая, что он меня поймал. — Мы не настоящие ученик и шодо, поэтому формальное обращение не действует.
Черты его молодого лица можно было назвать даже грубыми. На Юге есть племена, ведущие очень дикий образ жизни, и это отражается на их внешности. Может Набир и был рожден метисом, но в нем чувствовалась присущая Пендже свирепость. И она сильно изменяла его.
— Если формальное обращение не действует, — спокойно сказал он, — я больше не танцую с тобой.
— Не танцуешь?
— Нет. Это ТЕБЕ нужно танцевать со мной, — Набир улыбнулся с обманчивой невинностью. — Ты помогаешь не мне, Песчаный Тигр, ты помогаешь себе. Ты медлительный, скованный и неловкий из-за раны, и ты боишься, что уже никогда не сможешь танцевать с такими, как Аббу Бенсир. И если ты не можешь…
— Хорошо, — перебил я его, — ты прав. Да, я не в форме. Я медлительный, скованный и неловкий, и все мое тело болит как в аидах. Но я ЗАСЛУЖИЛ боль, Набир… заслужил медлительность, скованность, неуклюжесть, а у тебя все это просто от рождения.
Это был не комплимент. Но Набир нанес слишком глубокую рану, избавляясь от своего страха передо мной.
— Значит, — мягко начал он, — ты решил заточить затупившийся клинок и новый точильный камень и снова получить острие.
— А тебе не все равно? — спросил я. — Ты ведь тоже извлекаешь из этого пользу.
Набир кивнул.
— Да, но ты бы мог спросить и меня.
Я слабо вздохнул.
— Мог бы. Но ты поймешь, когда доживешь до моих лет, что гордость может толкнуть человека на странные слова и поступки.
— Ты Песчаный Тигр, — сказал он с выразительной простотой и этим заставил меня застыдиться.
— Я был рабом, — тихо заговорил я. — Ты слышал, что сказал Аббу: чула. И я был чуть младше тебя, когда получил свободу. Поверь мне, Набир, эти годы не прошли бесследно и не забылись, хотя я уже много лет свободен.
— Конечно, — очень мягко согласился он.
Я тяжело вздохнул и потер лоб, скрытый под мокрыми волосами.
— Послушай, — сказал я. — Дело в том, что я не могу назвать тебе имя моего меча, а пока ты не знаешь имя, ты не можешь его коснуться. Мне жаль, Набир… но я повторю тебе то же, что услышал от меня Аббу: лучше тебе всего этого не знать.
— Значит в этом секрет? В его имени?
— Частично — да, — согласился я. — Остальное я не расскажу, — я отвернулся. — Ты идешь? Выпьем акиви?
Он подошел ко мне, хмуро глядя себе под ноги, и с усилием выдавил:
— А я действительно медлительный, скованный и неуклюжий?
Я подумал не соврать ли, но обманывать Набира не хотелось. Он заслуживал правды.
— Да. Но все изменится, — я ухмыльнулся. — Еще несколько кругов со мной, и ты будешь бесспорным наследником Песчаного Тигра.
Улыбка Набира была вялой, но теплой.
— Это не так уж плохо.
— Если не приводит к неприятностям, — я хлопнул его по спине. — А как тебе та девочка из кантины?
Набир воздержался от ответа. Значит либо красавица понравилась ему так, что он слов не находил, либо у него не хватило мужества.
Ну ладно, пусть пройдет время… молодая мужественность бывает и неуклюжей.
9
Набир кинул на меня тревожный взгляд поверх наших клинков.
— Она не выйдет за меня замуж.
Произведенный фразой эффект удивил даже Набира. Я выпрямился из низкой стойки и, нахмурившись, опустил меч.
— Кто не… — я моргнул. — Та девчонка из кантины?
Набир кивнул и тоже опустил свой деревянный меч. Глаза его стали свирепыми.
Интересное он выбрал время, подумал я, чтобы поделиться горем. Тренировка была в самом разгаре, уже два дня мы занимались в круге в десять шагов.
— Зачем она тебе? — спросил я.
Набир выпрямился. По его смуглой коже стекали капли пота.
— Я люблю ее.
Я открыл рот, но ничего не сказал. Я раздумывал, как бы потактичнее обсудить ситуацию с мальчиком, чья колючая племенная гордость — метис он или нет — иногда требовала вежливого и осторожного обхождения. Не из-за того, что я опасался его внезапной атаки — если бы дело зашло так далеко — просто я не хотел ранить его чувства.
Я провел предплечьем по лбу, убирая падавшие на глаза волосы.
— Я не хочу обидеть тебя, Набир… она у тебя первая?
Он сразу напрягся и объявил:
— Нет. Конечно нет. Я уже много лет мужчина.
Я терпеливо ждал. Наконец его взгляд изменился.
— Да, — едва выдохнул он.
Вот значит как. Это многое объясняло.
— Перерыв, — предложил я.
Набир вышел вслед за мной из круга, принял из моих рук флягу и сделал несколько глотков, пока я опускался на шелковый бурнус, валявшийся на песке. Я отложил в сторону деревянный клинок и поставил локти на согнутые колени.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});