осмотрелся и решил, вот и наступил он — тот самый крайний случай. Командования нет, цель операции не ясна, людей почти не осталось, техника повреждена, снарядов тоже кот наплакал! Бросив беглый взгляд на пологие склоны, увидел сползающихся к своему штабу эритрейцев. Наученные горьким опытом, они концентрировали силы, собирая тех, кто ушёл в преследование. Научились чёрные воевать, научились. Плохо ещё, но друг с другом в самый раз.
Что тут можно предпринять? Только нанести огневой удар, быстро свернуться и удрать! Это мы и сделали. Залп «Градом» сильно не понравился наступавшим. Три десятка снарядов полевой артиллерии тоже на некоторое время охладили пыл повстанцев. Зарядив «Град» и зацепив пушки тягачами, мы дали дёру.
Во главе колонны ехал танк, два БТРа по бокам и один сзади. По пути попадались раненые и не успевшие далеко сбежать эфиопские солдаты. Все они грузились к нам, и мы продолжали путь дальше. Благо бензина и дизтоплива у нас ещё хватало на обратный путь.
Глава 20 Контузия
Как бы мы ни спешили, но бежать с орудиями оказалось довольно проблематично. Дорога грунтовая, да ещё и разбита танками и прочими тяжелогружеными машинами. Набрать приличную скорость это не позволяло. Впрочем, на местные дороги грех жаловаться! Они здесь хотя бы каменистые. На российском же чернозёме, особенно после затяжного дождя, вообще пришлось бы всё бросать.
Высунувшись из люка, я заметил остановку грузовика и вереницу объезжающих его машин. Вся колонна встала. Нет, без моего приказа «Стоять!» они бы так и ехали вперёд, спасаясь! Так что приходилось всё самому отслеживать. Мой танк развернулся и поехал к вставшему поперёк дороги Уралу. Как вскоре выяснилось, сломался перевозивший солярку бензовоз.
— Что случилось? — спросил я у чумазого водителя.
Вернее, спросил у его задницы, так как он целиком скрылся под капотом, ковыряясь в двигатель. Шофёр высунулся наружу и с отчаяньем произнёс:
— Масло вытекло! И ремень генератора порвался.
— Запасной есть?
— Нет.
— Плохо.
Я огляделся по сторонам, посмотрел назад. Вероятнее всего бензовоз придётся бросать, но сначала нужно перелить топливо. Свистнув к себе старших машин и водителей, приказал им заполнять бензобаки под завязку. Поднялась суета, эфиопы забегали с вёдрами туда-сюда. Посмотрев на них, я отдал приказ заправиться и тем, у кого бензиновый двигатель.
— Быстрее-быстрее, — орал я, стоя на башне танка и временами напряженно посматривая в бинокль, словно чуя неладное.
Мои опасения не были беспочвенны. Вдали я заметил несколько чёрных пятен вражеской бронетехники и тут же отдал команду развернуть в ту сторону два орудия. Изготовившись, пушка нашего единственного танка отработала пять выстрелов, и чёрные точки замедлили свой бег. А после пары выстрелов из орудий и вовсе повернули назад. И правильно!
Солдаты суетились, разливая топливо на землю, порой сталкиваясь друг с другом, отчего бегали все мокрые. Ветер, обдувая их, разносил острый запах бензина, вызывая головокружение и тошноту.
Минут через сорок колонна снова тронулась в путь, бросив одиноко застывший Урал с нелепо откинутым капотом. Нас по-прежнему преследовали, но держались на расстоянии, словно шакалы, издалека высматривающие себе лёгкую добычу. Тем временем впереди показалось знакомое ущелье.
Остановившись в самом начале, я задумчиво смотрел на открывшуюся мне панораму. Казалось бы, только вчера мы вступили тут в сражение, а уже к вечеру второго дня снова оказались на том же самом месте. Техника стояла на своих местах, чернели остовы сгоревших машин, лежали погрызенные шакалами незахороненные трупы. Быстро темнело, и бинокль мало чем мог помочь мне. Вполне допускаю, что повстанцы возвращались сюда, чтобы забрать оружие, но мало чем поживились: уезжая, мы забрали всё, что нашли. Так что вернулись они к своим ни с чем.
— Открыть огонь из пулемётов по обоим склонам ущелья, — на всякий случай скомандовал я.
Пулемёты БТРов и танка с готовностью дали залп, не вызвав ни одного ответного выстрела, и колонна пошла вниз. За рычаги танка я вновь уселся сам и, разогнавшись, спешил как можно быстрее преодолеть ущелье. Выскочив с противоположной стороны, развернул машину и, дождавшись первого грузовика, рванул обратно, прикрывая колонну.
Не знаю, что чувствовали мои солдаты, глядя на эти манёвры, но вряд ли они думали обо мне плохо. Скорее наоборот. Мой танк, пугая одним только своим видом, стоял в самом конце колонны и словно сторожевой пёс ждал, пока вся вереница не скроется в ущелье. Пропустив тыловой бронетранспортёр, танк замкнул колонну и поехал следом.
Тьма африканской ночи опустилась на землю, и все включили фары, демаскируя наше передвижение. Ну, и плевать: с приходом темноты преследователи всё равно отстали от нас. Мы ехали ещё какое-то время, пока я не обогнал колонну и не дал отмашку на отдых.
Ночь прошла спокойно. И рано утром со свежими силами мы снова тронулись в путь, к обеду добравшись до передовых отрядов нашей революционной армии.
Дальше началась суета: проверки, расспросы, допросы, освидетельствования, очные ставки с офицерами революционной безопасности. Пока в итоге все не убедились, что я — это действительно я. И не выяснили, что благодаря именно моим усилиям многие из солдат смогли выжить, не говоря уже о спасённых в самом начале сражения раненых.
Когда всё, наконец, закончилось, меня вызвали в походную палатку, где обитал командир нашего корпуса генерал Абера Абебе. Это оказался крепкий на вид амхарец выше среднего роста с пронзительными чёрными глазами, густой шевелюрой и курчавой бородой.
— Младший лейтенант Дед Бинго?
— Так точно!
— А почему представлялся лейтенантом? Сам себе звание присвоил, да?
— Для краткости, товарищ генерал.
— Хм, — усмехнулся генерал. — Действительно находчивый! Прямо скажу: удивлён! И твоей храбростью, и проявленной сноровкой. Отдельное спасибо за вовремя эвакуированных раненых. Ты же в Союзе учился?
— Да, только приехал.
— Сразу видна советская выучка. Так что звание лейтенанта ты заслужил по праву. А за храбрость и спасение остатков своего полка тебе моей властью и по согласованию со штабом присваивается внеочередное звание старший лейтенант.
— Служу революции и социалистической Эфиопии! — с готовностью принял я новое внеочередное звание.
— У нас большая нехватка подготовленных офицеров, — продолжил он прерванную речь, — да ещё и огромные потери. Но это ещё не всё, я представил тебя к награде «За храбрость», и командовать ты теперь будешь артиллерийской группой численностью до батальона, а это верное внеочередное звание. Дерзай, юноша.
— Служу революции и социалистической Эфиопии! — вновь бодро выкрикнул я.
— Молодец! — генерал одобрительно