ворованной цитатой: «Воин должен брать в руки лишь тот меч, который способен поднять», после чего удовлетворённо хмыкнет, развернётся и пойдёт своей дорогой — радуясь тому, что бывший ученик превзошёл все возможные ожидания!
Фенг почувствовал, что у него темнеет в глазах. Причём не только от недостатка воздуха, но и от волны всепожирающего гнева. Он не доставит мерзавцу такого удовольствия, если ему и суждено погибнуть — то он сделает это как герой, с оружием в руках, пав в неравной битве с чудовищем!
Он зажмурился и постарался успокоиться. Сделать это оказалось очень трудно, так как цепкий язык уже затянул его ногу в беззубую широкую пасть. Нога скользнула по чему-то липкому и мясистому.
Фенг сосредоточился на ци. Пусть тварь и обладала невероятной способностью к маскировке, но неужели все его усилия, все страдания и тренировки оказались зря? Неужели обладание сразу тремя даньтянями, вся та боль и страдания, через которые он прошел для их открытия, не способны помочь в трудную минуту? Вместе с вернувшимся током ци пришло и спокойствие. Накатило ощущение звенящей морозной ясности, отодвинув бурлящие эмоции на задний план. Тварь схватила его языком и уже почти что начала жевать ногу — но устоит ли её навык маскировки перед прямым телесным контактом?
Восприятие всё так же молчало. Пусть тело касалось чего-то явно живого, через ци оно ощущалось частью природы, словно камень или песок. Фенг обратился к сердечному даньтяню и направил ци сначала в ногу, а потом и дальше — прямо в тело речного монстра.
Как оказалось, тварь ничем не болела и была совершенно здоровой! Такое знание оказалось бы совершенно бесполезным, если бы при этом ци не показала границы этого здоровья — от очертаний длинного приплюснутого тела, мощного хвоста, широких плавников, мясистых усиков по обеим сторонам морды, и яркой искры бьющегося в глубине сдвоенного сердца! Если бы не размер и не длинный язык, тварь бы ничем не отличалась от обычного сома. Когда-то Хань Нао очень сильно любил кушать молодых сомиков в черном бобовом соусе с белым луком и имбирём. И вот теперь в качестве кармического воздаяния этот сом сам собирался сожрать молодого Ханя!
Не открывая глаз — ведь зрение сейчас ничем бы не помогло — Фенг направил ци прямиком в копьё, чувствуя, как под действием его энергии начинает разрушаться древесина и рассыпаться камень острия. Он размахнулся изо всех сил, направил копьё твари прямо в пасть и нанёс резкий удар.
Копьё проскользнуло мимо ноги, оставляя на ступне глубокий порез, и нырнуло в нутро чудовища, прямиком к медленно бьющемуся сердцу. Словно удовлетворившись проделанной работой, копьё окончательно сдалось и рассыпалось на маленькие щепки и осколки камня.
Лишь теперь, когда стало слишком поздно, тварь почувствовала что-то неладное. Язык разжался, выпустив ногу Фенга, и внезапно, словно фигура прохожего из густого тумана, на фоне дна проявилось огромное тело. Фенг сделал несколько мощных гребков, убираясь подальше. И вовремя — туша чудовища забилась в конвульсиях, вздымая песок и потоки воды.
Тело Фенга перевернуло и закрутило, он на мгновение потерял ориентацию, не понимая, где верх где низ. К счастью, состояние спокойствия до сих пор не схлынуло, поэтому он не запаниковал, не стал делать глупостей и не расстался с последними запасами воздуха. А когда его перестало мотать в воде как случайную щепку, он сумел сориентироваться, всплыть наверх и жадно глотнуть свежего морозного воздуха.
— Эй, Фенг, что случилось? — послышался крик Му. — Там было такое! Вода! Прямо фонтан! А ещё…
Фенг не стал выслушивать этот поток слов, а немедленно нырнул обратно на глубину. Он подплыл к облаку ещё не осевшего песка и, ориентируясь на ци чудовища, которая теперь тоже в полной мере проявилась, подплыл поближе. Копьё прошло сквозь пищевод и поразило сердце или тот орган, что это сердце заменял. И теперь, если не считать последних конвульсий, тварь можно было назвать мёртвой.
Чтобы не было неприятных сюрпризов, Фенг направил ци в ладонь, укрепляя её и усиляя. Он вонзил руку под жаберную крышку и ухватил хозяина реки, словно обычную пойманную рыбину.
Предосторожность оказалась нелишней, жабры захлопнулись, зажимая руку, словно тиски в кузне мастера Йи, и если бы не ци, Фенг лишился бы пальцев. Он упёрся ногами в илистое дно и потянул неподъёмную тушу прямиком к берегу.
— Фенг! Фенг! Так что там было? — заорал Му, как только его голова показалась над водой.
Фенг не стал отвечать, сосредоточившись на попытке выбраться на берег. Это потребовало немало времени, и когда он закончил, когда ноги стали проскальзывать на камнях при попытке сдвинуть тело речного монстра хотя бы ещё на шаг, на берегу уже собралась толпа из крестьян, перед которыми стоял Цу и о чём-то бурно жестикулировал широко раскинутыми руками.
— Настоящий мужчина всегда выполняет свои обещания, — сказал Фенг, гордо задрав нос. — Так что вы тут говорили про речного хозяина?
☯☯☯
Когда-то раньше, в другой жизни, Хань Нао очень хотел прославиться, стать знаменитым на всю Империю. Отец, генерал Гуанг, говорил, что подобной славы Хань достиг, правда, не в том виде, котором ему бы хотелось. Он мечтал быть великим воином и мыслителем, а слава никчемного обжоры его никак не прельщала.
Фенгу тоже нужна была слава. Но не для того чтобы потешить самолюбие или наслаждаться всеобщим признанием. Он собирался добыть славу, чтобы перековать её, словно скверную руду с болота, в клинок из Звёздной Стали, который поразит дух учителя, в то время как меч Фенга пронзает его тело.
После убийства речного хозяина Фенг свою славу получил. И она здорово раздражала. Закончился пир, во время которого вся деревня набивала животы не слишком вкусным и отдающим тиной мясом. Там ему много раз пришлось рассказывать историю убийства монстра, при этом он не соврал и не приукрасил, наоборот, даже упустил многие моменты, типа даньтяней и ци. Он рассказал правду: что сам сделал копьё, что долго тренировался и готовился к этой схватке, и что выжил только благодаря голой удаче.
Как оказалось, каждое большое дело влечёт за собой большие последствия. В деревне перестали считать Фенга дурачком, начали почтительно здороваться, а новое прозвище «генерал Фенг» теперь не использовалось в качестве насмешки, а звучало уважительно. Дома его авторитет, и так высокий после удачной зимы, где благодаря заготовленной рыбе Широнг обзавёлся приятно звенящей связкой красивых медных монеток, вырос многократно. Его мнением стали интересоваться, спрашивать совета, а когда ему хотелось потренироваться или выбраться в лес — без каких-либо возражений отпускали.