(4, 8, 12).
Смотрит на лубок, имеющий форму желоба, и говорит: "Этой поджигой можно копыта делать. Взять и ставить в снег". "Поджигой" он вообще называет всякие остатки от рубки дров: щепы, лубок, бересту. Делал из обломков спиченых коробок елки, укреплял их на подставках. Потом расставлял на книге, изображая лес. "Выпускал" туда зайцев. Потом свалил "деревья", изображая рубку леса; переставлял елки в другое место - "на базар" - и открывал "торговлю". Рисует карандашами: - Я сейчас крашу по синему и делается зеленым. Кажется зеленым. - А чем красишь? - Желтым. Это уж всегда так бывает. Показывает мне: - Смотри, правда зеленое. Если захочу зеленым, выкрашу сначала синим, а потом зеленым (поправляется).
желтым, и будет зеленое. Когде не будет зеленого карандаша. Спрашивает: - Ты зачем в одеяло с головой прячешься? Чтоб во сне ничего не видел? - Почему же не увидишь? - Я был маленький, прятал в одеяло голову и ничего не видел. - Почему же не видел? - Спрячешь голову, голова заболит.
(4, 8, 13).
"Если бы меня не было, и на елку бы не ходили. И конфет у нас не было бы". У него и сейчас еще есть конфеты с елок. Ночью метелью закутало стоящую перед окном сосенку. Я одеваю его и пою: "Метель ей пела песенку..." Он: "Настоящая елка, она не мерзнет" и прибавляет, что если бы он был игрушечной елкой, то замерз бы. Накапав молоком на ручку ложки, говорит: "Как я намолочил ложку". Мечтая о будущем, он в последнее время выражает желание стать трубочистом, иногда - портным, рабочим. Перед этим часто изображал себя в будущем извозчиком, огородником и крестьянином-пахарем. Часто говорит и о "хождении" в школу, когда будет большим, т.е. об учительстве.
(4, 8, 14).
"В поезде ночью ходят воры. Если у кого много вещей, у того не воруют, а у кого мало вещей, у того воруют. У нас-то много вещей было, у нас и не воровали".
(4, 8, 15).
*Поче'нитый сту'л* (починенный).
Употребляет и форму *поче'нит*. Завязав ему шапку, Вера спросила: "Ну, что туго что ли я завязала?" - "Да сама уж растужилась" (=расслабилась).
(4, 8, 16).
Говорит о предстоящем фотографировании и между прочим заявляет: "Там нет никакой птички... В деревяшке этой..." "А кто тебе говорил?" - "Дядя, который снимает". В последний раз он был в фотографии в апреле 1924 года.
(4, 8, 18).
Я шутя хочу укусить ему руку, и он рассказывает Вере: "Папа мою руку запихал в рот". Я (в шутку): "Не запихал, а замял" - "Нет, запихал" - "Нет, замял". Наконец заявляет: "Будет тебе спорить. Запихал". Говорит о буравчике: "Тупой буравль". Я: "Что?" (как бы не расслышав).
- "Тебе не растолкуешь, что такое буравль".
(4, 8, 19).
Рассматривая инструменты, говорит: "У нас три долота'. Один большой доло'т". Вдруг заявляет: "У вива'рема есть змея" (в вивариуме).
Неожиданно: "Когда мы отошли далеко от фотографии, все объявили, что ко мне хотят. Одечка, Толя-Володя... Они бы тут разыгрались, избы и не вытащили". Оскабливая второй лубок: "А это как трудно оскабливать. Это, видно, не один и тот же вяз". "Помнишь в вагоне-то, один гармонил, гармонил, крышка-то и упала". Я спросил у него, сколько у нас троих щёк. Он принялся считать, глядя на Веру, а затем на меня; к своим щекам не притрагивался и не указывал на них. Потом я также спрашивал, сколько у нас ушей, глаз, рук и ног. Он каждый раз считал, но теперь уже не всегда глядел на нас, а как бы представлял себе нас. Отвечал все время верно - шесть, но даже при ответах на последние вопросы не называл сумму сразу, без счета. Считает правильно до 15 включительно.
(4, 8, 21).
*Ободру'* - обдеру; *разодру'* - раздеру, очевидно по аналогии с оборву от сновы прошедшего времени (оболр-а-ть, разодр-а-ть).
Стучит в дверь со двора, я отворяю форточку, и он, захлебываясь, восторженно говорит: - Еще в одном доме сидит снегирь! Сейчас в щелку видел! Поет, как наш! Только не уродничает, как наш! Скажи маме! И опять убегает в сад, откуда пришел.
(4, 8, 25).
"Папа, канада - что такое? Это толстые нитки? Мы видали с мамой толстые шпульки такие, и на них наматывают канады". Конечно, говорит о канатах. Недавно толстые изолированные провода лежали намотанные на огромных деревянных кругах.
(4, 8, 27).
Играя с Леной, говорит: "Я не такой сердитый, как ты, я серде'й".
(4, 8, 28).
"Кот котов выводит, а кошка котят".
(4, 8, 30).
В последние дни неожиданно заметил, что он переменил свое икающее произношение на умеренно-якающее. Произношение 'а (я).
после мягких перед твердыми обнаруживается очень резко, может быть на фоне его обычного прежнего иканья. Так вчера были отмечены *сьтякло'* (стекло), *чяво'* (чего), *птицало'ф (птицелов).
В нашей семье такое произношение отсутствует; несомненно, он заимствовал его от Толи с Володей, к которым в последние дни он ходит довольно часто. Особенно ясен источник заимствования в примере *вяшно'й*. Женя употребил эту форму, передавая Толины слова. У последнего, действительно, еще и сейчас иногда появляется ш вместо с. Прежнее произношение вчера и сегодня было отмечено мной только в одном слове *въдины'и* (водяные).
- краски. Сегодня утром новое произношение наблюдалось, когда Женя воображал себя играющим с Толей и Володей: *пяту'х* (петух), *пъляза'й* (полезай).
Мне это новое произношение чрезвычайно не нравится. Когда он сказал *взяла'*, я предложил ему произнести *взила'*, но он говорил по-прежнему, делая это вполне естественно и без оттенка какого-нибудь упрямства. Только после моих повторений он с видимыми усилиями говорил *взела', взила'*. И казалось, что такое произношение является для него необычным. На мой совет произносить и или е он заметил: "Ты мне подсказывай, я буду говорить". Вслед за этим сказал *в лясу'*. Я поправил: *в лису'*. Он убежденно и у неудовольствием: Так никто не говорит. Это как лиса. Я так не умею". Несмотря на мои повторения, он не произносил *в лису'*. Тогда я отвернулся от него (он был у меня на кровати), а он очень не любит, когда я поворачиваюсь к нему спиной, и повторяет: *в лису', в лису'...* Для наблюдения над тем, является ли новое произношение только в словах, которые встретились в их играх последних дней, или перенят сам фонетический принцип употребления 'а (я), укажу 1). еще примеры: *нъдъяда'ит* (надоедает), *сьмята'на* (сметана), *Фядо'таф* (Федотов - фамилия владельца игрушечного магазина, которого Толя и Володя, кажется, не знают); 2).
сказав *тяпло'*, он рядом произносит *ф тяпле'* (в тепле); вскоре же произнес даже *сяди'сь*, но сказал с явным колебанием (такого произношения нет у Толи и Володи).
и сразу поправился: *сиди'сь*. Факты эти показывают, что им как-то воспринята сама тенденция к употреблению а перед твердыми, тенденция, которую он еще не вполне усвоил. Отмечу, что натиску нового произношения он поддался, по-видимому, потому, что был одинок в своем икающем произношении: у нас перед твердыми произношение екающее, а там вся семья, - включая и взрослых, употребляет 'а (я).
(4, 9).
Еще об 'а (я) в первом предударном слоге.
Рассказывая сказку о лисе, говорит: *кълису'* (колесу) и замечает: "Лиса не знает, как говорить"; и исправляет: *кълясу'*. Я замечаю: "Ты сам так говорил, а теперь нехорошо говоришь". Он: "Я сам не хотел, это меня мальчишки научили, с Кузьминского двора, Толя, Володя" - "Как они научили?" "Стали говорить громко" - "Что говорили?" - "Я уже не помню". Но возможно, что он указывает этот источник с наших слов - разговор об этом был. Вслед за этим говорит: "Крава'ть - не хорошо?" - "Нет, хорошо" - "А как Толя? "Карава'ть" говорит?" - "Нет, тоже - "Крава'ть". Сказав *пъляжу'* (полежу), сразу поправляется *пълижу'*; начав *вы'гля...*, поправляется *вы'глину* (выгляну).
Опять 'а (я), выходящее за пределы умеренного яканья. Преобладает новое произношение, например: *ряка' Дон, пръзява'ли* (прозевали), *тяпло'* (тепло); но встречались и случаи со старым произношением: *пънису'* (понесу), *нъ бiригу'* (на берегу); однажды старое произношение исправлено на новое: *фстрiпину'лъсь - фстрипяну'лъсь* (встрепенулась).
Кроме того, появлялось то е, то 'а (я) в одном слове: *адява'юсь - адева'юсь* (одеваюсь), *чяво' - чево'* (чего); *пъвезу' - пъвязу'* (повезу).
У меня создалось впечатление, что 'а (я) появилось при громком, подчеркнутом произношении, но это могло зависеть от непривычности этого звука. Был еще такой необычный пример: *дiривя'нски* (деревенские).
Таким образом, разрушение обычного произношения захватило и ударный слог.
(4, 9, 1).
"Папа, гвозди вбивают в железный дом?" - "А где ты видел железный дом?" - "Кооператив железный, на Тамбовской железный. На Троицкой железный. Мясная у нас железная". Действительно, все эти дома обиты листовым железом. *Во'жу* (вожу'), рядом *во'зит* и *вази'ть*.
(4, 9, 4).
В связи с отъездом Любы в Сивинь спрашивает, почему я не поехал туда. Я ответил, что мне нужно ходить в школу. Он, очевидно, подумал, что затруднение в деньгах, и посоветовал: "Ты собери старые и новые копейки, вот и будет жалованье". Потом спрашивает: "Жалованье дают перед отъездом?" Отмеченное выше изменение произношения продолжает оставаться в прежнем состоянии: изредка встречается и или е, чаще 'а (я).