Читать интересную книгу Сезон гроз - Анджей Сапковский

Преодолев уже спокойное, хотя и забитое плавающим мусором устье реки, на рейд выходил шкунер «Пандора Парви», под полными парусами, словно на параде. Толпа ликовала.

Геральт помог подняться Мозаике. На девушке тоже осталось не слишком много одежды. Лютик подал ей плащ – укрыться. И прокашлялся со значением.

Перед ними предстала Литта Нейд. С врачебной сумкой на плече.

– Я вернулась, – сказала, глядя на ведьмака.

– Нет, – покачал он головой. – Ты ушла.

Она посмотрела на него. Холодными, чужими глазами. И сразу сконцентрировала взгляд на чем-то чрезвычайно далеком, расположенном за правым плечом ведьмака.

– Значит, вот как ты хочешь это разыграть, – произнесла холодно. – Вот какие воспоминания по себе оставить. Что ж, твоя воля, твой выбор. Хотя стиль мог бы выбрать и чуть менее патетический. Ну, откланиваюсь. Иду помочь раненым и нуждающимся. А ты, похоже, в моей помощи не нуждаешься. Как и во мне самой. Мозаика!

Мозаика покачала головой. Взяла Геральта под руку. Коралл фыркнула.

– Значит, так? Так желаешь? Таким вот образом? Что ж, твоя воля. Твой выбор. Прощай.

Повернулась и ушла.

* * *

В толпе, которая начала собираться на террасе, появился Феб Равенга. Должно быть, принимал участие в спасательных работах, поскольку мокрая одежда свисала с него клочьями. Какой-то услужливый фактотум подошел и подал ему шляпу. Вернее то, что от нее осталось.

– Что теперь? – спросил кто-то из толпы. – Что теперь, господин советник?

– Что теперь? Что делать?

Равенга глянул на них. Смотрел долго. Потом выпрямился, отжал шляпу и надел ее на голову.

– Похоронить мертвых, – сказал. – Позаботиться о живых. И начинать отстраиваться.

* * *

Ударил колокол на кампанилле. Словно желал подать знак, что – уцелел. Что, хотя многое изменилось, однако некоторые вещи остались неизменными.

– Пойдем отсюда. – Геральт вынул из-за воротника мокрые водоросли. – Лютик? Где мой меч?

Лютик задохнулся, указывая на пустое место под стеной.

– Да только что… Только что здесь был! Твой меч и твоя куртка! Украли! Сучье племя! Украли! Эй, люди! Тут был меч! Отдайте, прошу! Люди! Ах вы, сукин-сыны! Чтоб вас разорвало!

Ведьмак внезапно покачнулся, почувствовав дурноту. Мозаика его поддержала. Худо мне, подумалось ему. Худо мне, если удерживать меня приходится девушке.

– Хватит с меня этого города, – сказал он. – Хватит всего, чем этот город является. И что он собой представляет. Пойдемте отсюда. Побыстрее. И подальше.

Интерлюдия

Двенадцатью днями позже

Фонтан тихонько журчал, облицовка пахла мокрым камнем. Пахли цветы, пах плющ, взбиравшийся по стенам патио. Пахли яблоки на блюде на мраморной столешнице. Два бокала потели от охлажденного вина.

У столика сидели две женщины. Две чародейки. Окажись случайно рядом некто с артистическим вкусом, преисполненный художественного воображения и склонный к лирическим аллегориям, у него не было бы проблем с описанием обеих. Пламенно-рыжая Литта Нейд в киноварно-зеленом платье была словно закат солнца в сентябре. Йеннефер из Венгерберга, черноволосая, одетая в черное и белое, вызывала мысли о декабрьском утре.

– Большинство соседних вилл, – прервала молчание Йеннефер, – лежит в обломках под обрывом. А твоя – нетронута. Ни одна черепица не упала. Счастливица ты, Коралл. Подумай, советую, не испытать ли судьбу в лотерее.

– Священники, – улыбнулась Литта Нейд, – не назвали бы это счастьем, упомянув о защите богов и небесных сил. Божества защищают справедливых и оберегают добродетельных. Награждают почтительность и праведность.

– Конечно. Награждают. Если захотят и если случайно окажутся поблизости. Твое здоровье, подруга.

– Твое здоровье, подруга. Мозаика! Налей госпоже Йеннефер. Ее бокал уже пуст.

– Что касается виллы, – Литта отправила Мозаику прочь – взглядом, – то ее можно купить. Продаю, поскольку… Поскольку должна я отсюда выехать. Аура Керака перестала мне служить.

Йеннефер приподняла брови. Литта не заставила себя ждать.

– Король Вираксас, – сказала с едва заметным сарказмом, – начал свое правление с воистину королевских эдиктов. Primo, день его коронации станет в Кераке государственным праздником и днем, свободным от работы. Secundo, оглашается амнистия… для уголовников, политические же преступники продолжают сидеть – причем без права свидания и переписки. Tertio, возрастают на сто процентов пошлины и портовые сборы. Quarto, в двухнедельный срок Керак должны покинуть все нелюди и полукровки, мешающие экономике страны и лишающие работы людей чистой крови. Quinto, в Кераке запрещается применение любой магии без согласия короля, и магам не позволено обладать землей либо недвижимостью. Обитающие в Кераке чародеи должны лишиться недвижимости и получить лицензию. Или покинуть королевство.

– Чудесное доказательство благодарности, – фыркнула Йеннефер. – А ведь поговаривают, что чародеи-то и вознесли Вираксаса на престол. Что организовали и профинансировали его переворот. И что помогли прийти к власти.

– И верно поговаривают. Вираксас обильно заплатит за это Капитулу – для того-то он повышает пошлины и рассчитывает на конфискации имений нелюдей. А эдикт касается меня лично, ни у кого больше из чародеев в Кераке дома нет. Это месть Ильдико Брекль. А также реванш за оказываемую мною здешним дамам медицинскую помощь, каковую советники Вираксаса полагают аморальной. Капитул мог бы оказать давление, чтобы поддержать меня, но делать этого не станет. Капитулу мало полученных от Вираксаса торговых привилегий, доли в верфи и морском промысле. Он продолжает вести переговоры и не желает ослаблять своих позиций. И потому мне, признанной persona non grata, придется эмигрировать в поисках новых пажитей.

– Что, как полагаю, сделаешь ты безо всякого сожаления. С нынешними правителями Керак, думаю, вряд ли выиграет в конкурсе на самое теплое место под солнцем. Эту виллу продашь, купишь новую. Хотя бы и в Лирии, в горах. Нынче лирийские горы в моде. Много чародеев перебралось туда, поскольку там и красиво, и налоги умеренные.

– Не люблю я гор. Предпочитаю море. Переживать не о чем, без труда найду какую-нибудь пристань – при моей-то специализации. Женщины есть всюду, и всем я необходима. Пей, Йеннефер. Твое здоровье.

– Приглашаешь выпить, а сама едва губы смачиваешь. Быть может, ты нездорова? Выглядишь не слишком хорошо.

Литта театрально вздохнула.

– Последние дни были тяжелыми. Дворцовый переворот, эта ужасная буря, ах… К тому же, утренняя тошнота… Знаю, она пройдет после первого триместра. Но до того – еще целых два месяца…

В тишине, которая воцарилась, можно было услышать жужжанье осы, кружившей над яблоком.

– Ха-ха, – прервала молчание Коралл. – Я пошутила. Жаль, что ты не видишь своего лица. Позволила себя обмануть! Ха-ха.

Йеннефер глянула вверх, на поросшую плющом стену. И смотрела на нее долго.

– Позволила себя обмануть, – продолжила Литта. – И я готова поспорить, что у тебя сразу заработало воображение. Тотчас же, признайся, ты соотнесла мое благословенное состояние с… Не надо такого лица, не надо. Сплетня до тебя должна была дойти, слухи ведь разбежались, словно круги по воде. Но не переживай, в сплетнях нет и слова правды. К тому же, на беременность шансов у меня не больше, чем у тебя, здесь все по-прежнему. А с твоим ведьмаком меня связывают исключительно дела. Профессиональные. Ничего больше.

– Ах.

– Народ такой народ, обожает сплетничать. Увидят женщину с мужчиной – и мигом превращают это в любовное приключение. Ведьмак, признаюсь, бывал у меня частенько. И конечно, видывали нас вместе в городе. Но наши отношения, повторюсь, были исключительно деловыми.

Йеннефер отставила бокал, уперла локти в стол, соединила кончики пальцев, складывая ладони в домик. И взглянула рыжеволосой чародейке в глаза.

– Primo, – Литта легонько закашлялась, но взгляд не опустила, – я бы никогда не сделала чего-то подобного подруге. Secundo, твой ведьмак вовсе мною не интересовался.

– Вовсе? – Йеннефер приподняла бровь. – Правда? И чем же это объяснить?

– Может, – Коралл слегка улыбнулась, – перестали его интересовать женщины зрелые? Независимо от их нынешней внешности? Может, предпочитает он по-настоящему молодых? Мозаика! Подойди-ка к нам. Ты только погляди, Йеннефер. Цветущая юность. И – до недавнего времени – невинность.

– Она? – возмутилась Йеннефер. – Он – с ней? С твоей ученицей?

– Ну, Мозаика. Просим. Расскажи нам о твоем любовном приключении. Нам интересно послушать. Мы любим романы. Рассказы о несчастливой любви. И чем более несчастливой – тем лучше.

– Госпожа Литта… – девушка, вместо того, чтобы покраснеть, побледнела, словно покойница. – Прошу вас… Вы ведь уже меня за это наказали… Сколько раз можно наказывать за одну и ту же вину? Не приказывайте мне…