В тот день караван миновал лишь одну деревню, Порт-Титус, и местность сделалась ощутимо более дикой. Впереди возвышался массивный каменный обрыв, в котором вода проточила узкое ущелье, по нему, тесно прижавшись к берегу реки, змеилась дорога.
В середине дня путники наткнулись на артель лесорубов, занятых погрузкой леса на баржу. Вармус остановил караван. Спрыгнув из коляски на землю, он отправился наводить справки и принес тревожную новость: часть горы обрушилась в ущелье, сделав дорогу вдоль реки непроходимой.
Лесорубы вышли на дорогу и указали на холмы на севере.
— Через милю будет проселочная дорога. Она ведет к проходу Тюнера и дальше через Илдишскую пустошь. Через две мили дорога разветвляется, и вам придется повернуть направо, обогнуть ущелье, а потом спуститься к озеру Заол и Каспара-Витатусу.
Вармус обернулся и оглядел проход.
— А как дорога, опасна или нет?
— Мы не знаем наверняка, в последнее время никто не спускался по проходу Тюнера. Это само по себе может быть дурным знаком, — покачал головой старый лесоруб.
— В трактире «У переправы» я слыхал толки о банде кочевников за Карстом. Говорят, они жестокие и коварные, но боятся темноты. Вас много, и вряд ли вам что-то угрожает, разве что нападут из засады. Но следует быть начеку, — вступил в разговор другой.
Самый молодой лесоруб тоже не остался в стороне.
— А как же горные гоблины? Разве они не представляют серьезной угрозы?
— Ба! — сказал старик. — Все это россказни, вроде ветряных чертей за каждым кустом, которыми пугают младенцев.
— И все-таки они существуют! — упрямо заявил юный лесоруб. — Так, по крайней мере, мне говорили.
— Ага! — воскликнул старый лесоруб во второй раз. — Они там, в трактире «У переправы», пиво хлещут галлонами, а потом по пути домой видят гоблинов и чертей за каждым кустом.
Второй лесоруб задумчиво улыбнулся.
— Я поясню свою философию. Лучше остерегаться горных гоблинов и ветряных чертей и никогда их не увидеть, чем не бояться и позволить застать себя врасплох.
Старый лесоруб сделал повелительный знак.
— Возвращайтесь к работе! Ваши сплетни задерживают караван. Ступайте по проходу Тюнера. Через восемь дней вы должны быть в Каспара-Витатусе, — добавил он, обращаясь к Вармусу.
Вармус вернулся в экипаж. Караван двинулся в путь. Через милю показалась проселочная дорога, ведущая к проходу Тюнера, и Вармус неохотно свернул туда. Проселочная дорога вилась то вверх, то вниз по холмам, по проходу Тюнера, пока не вышла на плоскую равнину. Время уже близилось к закату. Вармус решил остановиться на ночлег там, где из рощи черных деодаров вытекал ручеек. Он тщательно расставил повозки и коляски, затем установил защитную изгородь из металлических прутьев, которые, будучи активированы, стреляли полосами пурпурного света в каждого, кто дерзнул бы покуситься на лагерь. Изгородь защищала караван от ночных хунов, эрбов и зелесиней. Снова разожгли огромный костер, нарубив дров в роще деодаров. Привилегированные пассажиры отведали три предварительных блюда, поданных Порригом на «Аввентуре», затем присоединились к обычным пассажирам, ужинавшим хлебом, рагу и соленой зеленью.
Вармус вновь выставил вино, правда, менее щедро, чем накануне.
После ужина он обратился к обществу:
— Как вам известно, мы сделали крюк, который не должен причинить неудобств или задержать нас в пути. Однако сейчас мы путешествуем по Илдишской пустоши, которая мне незнакома. Я считаю себя обязанным принять особые меры безопасности. Вы заметите нашу защитную изгородь, которая призвана отпугивать незваных гостей.
— А вдруг они запрыгнут на изгородь? — не удержался от шутливого замечания Иванелло.
Вармус не обратил на него никакого внимания.
— Изгородь опасна! Не приближайтесь к ней. Доктор Лаланк, как можно доходчивее объясните ситуацию вашим подопечным.
— Я это сделаю.
— Илдишская пустошь — дикое место. Мы можем столкнуться с кочевниками за Карстом или даже с самим Эрмом Великим. Этот народ, люди и полулюди, совершенно непредсказуем. Поэтому я устанавливаю постоянное дежурство. Кугель, который путешествует на «Аввентуре» и живет на носу, будет главным дозорным. Он проницателен, остроглаз и подозрителен, кроме того, ничем не занят. Я стану караулить со своего места в головном экипаже, а Славой из последней повозки будет нашим арьергардом. Но именно в Кугеле, на которого возложен обзор равнины, мы будем искать защиту. Это все, что я хотел вам сказать. Можете продолжать веселиться.
Клиссум прочистил горло и вышел вперед, но, прежде чем он успел продекламировать хотя бы слог, Иванелло взял лютню и, с силой ударяя по струнам, запел довольно скабрезную балладу. Клиссум так и остался стоять с застывшей страдальческой улыбкой, затем повернулся и пошел на свое место.
Поднялся северный ветер, раздувавший пламя и вздымавший клубы дыма. Иванелло беспечно выругался. Он отложил лютню и принялся играть с мимами, которые, как и прежде, были буквально загипнотизированы музыкой. Сегодня он еще больше осмелел в своих ласках, но не встретил никакого сопротивления, пока поровну распределял ухаживания между всеми тремя.
Кугель смотрел на это с явным неодобрением.
— Иванелло совращает ваших подопечных, — проворчал он доктору.
— Вполне возможно, что его намерения именно таковы, — согласился доктор Лаланк.
— И вас это не заботит?
— Нисколько.
Клиссум снова вышел вперед и, держа перед собой свиток с рукописью, с улыбкой обвел попутчиков взглядом. Иванелло, отклонившись назад в объятия Саш, с Рлайс, прижавшейся к нему с одного бока, и Сказьей — с другого, взялся за лютню и извлек из нее несколько заунывных аккордов.
Клиссум, казалось, чуть было не разразился гневными жалобами, но тут ветер швырнул клуб дыма прямо ему в лицо, и он, кашляя, удалился. Иванелло, усевшись так, чтобы его каштановые кудри ярко блестели в свете костра, улыбнулся и заиграл на лютне глиссандос. Эрмолде подошла, сгорая от возмущения, и презрительно посмотрела на Иванелло.
— Клиссум намеревается прочитать одну из своих од. Предлагаю вам отложить свою лютню и послушать.
— С удовольствием, — ответил Иванелло.
Мимы вскочили на ноги и за спиной стали передразнивать походку Эрмолде, раздувая щеки, растопыривая локти, выпячивая вперед животы, высоко задирая колени. Эрмолде, почувствовав что-то неладное, обернулась, и мимы, пританцовывая, отошли от нее, чтобы тут же закружиться в неистовом танце, прежде чем снова сесть на землю рядом с Иванелло.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});