Джулии не хотелось, чтобы Стюарт был свидетелем подобных разговоров, и она отстранила мальчика от проверки уровня воды. Поначалу Стюарт вспыхнул, как истинный Трэдд, но ярость его разбилась о неколебимость Джулии Эшли. Выход нашелся благодаря одному из сыновей Анкрума. Стюарт бродил с ружьем по лесу, высматривая белок, как вдруг увидел чернокожего мальчишку, бегущего по оленьей тропе.
– Стой! – скомандовал он, подражая легковооруженным драгунам.
Мальчишка остановился.
– Куда ты спешишь? – спросил у него Стюарт.
– Мистер Стюарт, отпустите меня ради Бога. Папаша задаст мне трепку, если засечет, что меня нет дома. Он уверен, что я сижу с малышом, а я сбегал на реку искупаться.
Стюарт рассмеялся:
– Беги, я никому не расскажу.
Как же он сам об этом не подумал? Стюарт вспомнил глицинию в Карлингтоне. Ледяная вода отбила у него охоту подражать Пинкни, и дело ограничилось всего одним блистательным прыжком. Но сейчас июль, а не апрель. Вода в самый раз для купания, пусть даже и холодная.
Вода оказалась теплая, с восхитительно бодрящими холодными водоворотами, возникавшими совершенно неожиданно. Стюарт по многу часов проводил на реке, плавая и ныряя. Через неделю он попросил у Соломона веревку и сделал из нее раскачивающуюся петлю наподобие глицинии Пинкни. А может, и лучше, похвастался он Лиззи.
– Почему бы тебе не попробовать?
– Я не умею плавать.
– Я тебя научу.
– Я не хочу учиться.
– Трусиха.
– Неправда!
– Правда, правда!
Лиззи показала ему язык и убежала. И ей досталась доля горячности Трэддов. Самолюбие ее было уязвлено: девочка понимала, что Стюарт прав. Она боялась реки. Ей представлялось, что река кишит черепахами, которые только и ждут случая отомстить, и водяными змеями, готовыми обвить стальными кольцами руки и ноги. Если бы было возможно, она бы и вовсе не приближалась к реке.
Но дня два спустя ей пришлось это сделать.
– Иди позови Стюарта, Лиззи, – велела ей Джулия. – Надо съездить в лесной дом.
– Я играю на пианино, тетя Джулия.
– Да, я слышу. Мажешь левой рукой. Бах требует чистых, свежих нот. Так иди же позови Стюарта.
– Да, мэм. – Лиззи опустила крышку над клавиатурой. – Собирайся, мишка. Я возьму тебя на прогулку.
Медвежонок, по ее мнению, очень любил музыку.
Стоял полдень, самое жаркое время дня. Пока Лиззи брела по лужайке, ее платье прилипло к спине, а ноги покрылись испариной и заскользили в застегнутых на пуговки кожаных ботинках. Лиззи кликнула Стюарта и оглянулась на дом. Леди никогда не повышают голоса – таково было одно из указаний тети Джулии. Где-то поблизости громко плескался Стюарт. Его не было видно под широкой площадкой пристани. Лиззи вышла на пристань и топнула ногой:
– Вылезай! Ты нужен тете Джулии.
– Я не могу взобраться наверх. Уровень воды слишком низок.
– А вот и нет!
– А вот и да!
– Не прикидывайся, Стюарт. Тебе ничего не стоит вылезть. Я спущу тебе веревку. Да поторопись, Дилси что-то забыла в лесном доме, а тете Джулии это срочно понадобилось.
– Хорошо. Только подай мне брюки. Я в чем мать родила.
Лиззи была потрясена. Джулия настаивала, чтобы Стюарт плавал в купальном костюме.
– Я жду! – крикнул ей Стюарт из-под настила.
– Где они?
– На краю пристани. Дай их мне и закрой глаза. Лиззи усадила мишку на середину, подальше от брызг, и подошла к краю пристани. Она легла на живот, зажмурилась и протянула руку вперед, размахивая рубашкой и брюками брата. Почувствовав, как Стюарт ухватился и дернул за одежду, девочка разжала пальцы.
– Держи глаза закрытыми.
– Да, да.
Она услышала несколько всплесков внизу, затем наступила тишина.
– Стюарт?
Ее глаза все еще были закрыты.
– Вот и я, – услышала она позади себя. Лиззи повернулась на голос:
– Ты одет?
– Ага. Можешь смотреть.
Лиззи открыла глаза, и солнце ослепило ее. Вокруг Стюарта, казалось, плясали красные, голубые и желтые пятна. Лиззи поморгала, и пятна исчезли.
– Стюарт! – воскликнула она. – Положи медвежонка! Ты его замочишь.
Лиззи вскочила на ноги.
Стюарт прыгал вокруг нее, не давая дотянуться до мишки.
– Стюарт, не дразни меня. Стюарт! Отдай мишку. Стюарт, не будь таким гадким. Верни моего медвежонка. – Но она не могла поймать брата. – Стюарт! – Лиззи остановилась. – Стюарт Трэдд! Я сию же минуту пойду к тете Джулии и скажу, что ты купаешься нагишом.
Стюарт тоже остановился всего в нескольких шагах от нее.
– Ты не скажешь.
– О, еще как скажу! Если ты сейчас же не отдашь мишку.
Красное лицо Стюарта побагровело.
– Жалкая болтунья! – выкрикнул он. – Забирай своего проклятого медведя!
Он с силой швырнул Лиззи игрушку. Бедный мишка гулко ударился о грудь Лиззи, а затем рикошетом отскочил прямо в воду. Лиззи хотела завизжать, но от удара под ложечку у нее перехватило дыхание. Девочка подбежала к краю пристани, всхлипнула и прыгнула вниз за бело-коричневым комком, который, крутя, уносило течением.
Лиззи молотила руками и ногами, догоняя медвежонка. Наконец она крепко схватила его. Течением обоих затянуло под воду.
Стюарт нырнул с пристани и плыл под водой, пока наконец не настиг Лиззи. Глаза и рот девочки были открыты от ужаса. Стюарт схватил ее за косы и вытолкнул на поверхность, а затем на берег. Течением их снесло к рисовым полям. Рука Стюарта наткнулась на шлюз, и он крепко вцепился в деревянную раму.
– Помогите! – крикнул он.
На берегу реки трое женщин мотыжили сорняки. Побросав мотыги, они, приминая рис, бросились на крики Стюарта.
Стюарт из рук в руки передал им Лиззи, перелез через шлюз и упал в грязь. Негритянка перекинула девочку через плечо, как маленького ребенка. Мозолистым кулаком она постукивала ее по спине. Лиззи кашляла, разбрызгивая воду, задыхалась и вновь кашляла.
– Вот и все, деточка, теперь ты снова дышишь, – проворковала работница и разжала кулак, мягко похлопывая девочку ладонью.
Лиззи кашляла и задыхалась еще несколько минут, Стюарт и негритянки заботливо ухаживали за ней.
– Фу, как гадко пахнет эта грязь! Все засмеялись.
Джулия выпорола Стюарта ремнем и отшлепала Лиззи деревянной ложкой. Дети стоически перенесли наказание. Они сказали тетушке, что Лиззи свалилась в рисовое поле, когда помогала Стюарту управляться со шлюзами. В глазах Джулии они провинились в порче риса. Из чувства детской солидарности против взрослых и Трэддов против Эшли они, не сговариваясь, согласились, что ни неповиновение Стюарта, ни бесшабашность Лиззи не должны быть упомянуты. Дети знали, что работницы никогда не выдадут их.
Когда тетя Джулия села за расчетные книги, Лиззи на цыпочках прокралась в комнату Стюарта.