Вот странно, почему деньги не берет? Отчим уже докладывает сверху, козел.
Дребезжа и тарабаня, «Газель» завелась с первого раза. Казалось, под капотом у нее не двигатель, а связка консервных банок. Водила погазовал, на что машина булькнула и заглохла. Толстый дядька презрительно хмыкнул, качнул головой. Старуха с пакетами что-то сварливо пробурчала, поминая Ирода.
За запотевшим окном неясными силуэтами отчим с матерью. Она наверняка плачет. Всегда плачет, когда напьется. Сегодня есть повод – доця покидает родительский дом.
Бренчание в движке сменилось свистящим урчанием, и мир за окном поплыл назад, сменяя декорации.
Семен Порожняк глянул в зеркало: три пассажира. Ни с богатым толстяком, ни со сварливой старухой проблем не будет, а вот с девчонкой… Еще повезло, что сегодня детворы так мало. С ними всегда проблема.
Едва выехали с Кольцевой у конечной остановки, на обочине возникла женщина в синей кофте и спортивных штанах. Она бежала навстречу, как это могут делать полные женщины: колыхая тяжелым бюстом, семеня ногами. Взмахнула рукой: «Стойте!» Семен хотел было проехать мимо, но в руке женщины что-то сверкнуло.
– Вот спасибо, – она вцепилась в двери «Жузельки», как в спасательный круг, отдышалась.
– Я не на своей линии, – предупредил на всякий случай Семен. – Вам куда?
Она на мгновение растерялась, моргнула.
– Ну как же! Вот, – протянула деньги.
Семен кивнул:
– Садитесь.
– Нет-нет. Это не я, – она потупилась и прошептала: – Наш дедушка, понимаете?
Порожняк пожал плечами: дедушка так дедушка. А сама она понимает, что делает?
Женщина оглянулась, кому-то крикнула: «Быстрее!» Прошла еще минута, пока в дверях появился дедушка: бежевая кепка, серый пиджачишко, черные брюки. Вполне ухоженный старикан с сумочкой в руке. Зачем они дают с собой вещи? Привычка показывать заботу о ближнем?
Семен взял деньги из рук женщины – годится. Деньги – это главное. Можно без котомки, но без денег – нельзя. Пока глядел в зеркало, как дедушка устраивается в кресле, поймал взгляд девчонки. И что с ней поделать? Рука невольно скользнула к поясу – Милосердие на месте. Неужели придется?
Первым спохватился толстый мужик. Видимо, приспал малость. Вскочил, глаза бешеные – типичная реакция обманутого:
– Эй! В чем дело? Где я?!
– В маршрутке, – негромко ответил Семен.
– Какой … маршрутке?! Как в маршрутке?! …!
Толстяк стал пробираться к водителю.
– Стой! Стой, кому сказал?!
– Посреди дороги – не имею права. Сейчас на обочину съедем…
– Я тебе покажу права, козел! Знаешь, кто я? – в зеркало заднего вида его толстая физиономия не помещалась.
С обманутыми так бывает. Очень часто бывает. Садись хоть в самолет, хоть в поезд – очутишься в «Жузельке». Главное – деньги. Заплачено – и дело сделано.
– Желаете выйти? – спросил Порожняк, открыв дверь салона.
Мужик заметался. Маршрутка стояла на обочине, окруженная туманом. Видно на двадцать шагов, не более. Ветви деревьев над головой, словно руки привидений.
– Ирод! – вопль бабки заставил толстяка дрогнуть. – Что за напасть?
Еще одна отошла.
– Куда едете, бабуля? – спросил Семен.
– У город! На базар, куды ще? Ирод, у мене ж зелень пропадает!
– В город, значит, в город, – кивнул Порожняк. – Остальные тоже в город?
Старик блаженно улыбался; девчонка смотрела в окно – все по фиг; ребятки насупленно молчали; Понятливый с интересом смотрел на водилу – что за цирк? Позади на грани видимости притормозил черный джип Старшого – терпеливый, волчара.
– Ну, что, гражданин? – обратился Порожняк к Толстяку. – Выходите или до города?
Тот грохнул кулаком о переборку:
– Едем. Но ты, сука, за все ответишь.
Ответим, куда денемся? За все ответим.
Через полчаса езды Семен сверился с километражем. Сколько времени мы потеряли, когда подбирали старика? Минуты три. Не в счет.
– Эй, шеф! Давай побыстрее. Не на похоронах… – нетерпеливый Толстяк ерзал на месте, выглядывая в окна.
Быстрее нельзя. Встречный ветер посвежел, по всему, река рядом. Берега слишком уж изменчивые. Глазом не успеешь моргнуть – в воде по уши. Так и к Копеешнику попал: туман, мост, река. Хорошо, по позднему вечеру порожняком шел.
Под колесами зашуршал песок. Семен сбросил скорость, притормозил. Слишком близко к берегу не стоит подъезжать, потом никто не поможет вытаскивать севшую машину. Мотор поработал на холостых, пырхнул, заглох. Порожняк глянул на часы – тридцать семь минут. С каждым разом рейс все короче. Хорошо это или плохо?
– Хрен его знает, – пробормотал Семен и глянул в зеркало – пассажиры растерянно оглядывались.
– Приехали, – сообщил водила. – На выход.
Первым к двери поспешил дедушка. Штаны на заднице мокрые.
– Извини, сынок, – прошептал старик.
И не такое бывало. Когда везешь смертельно больного, иногда салон хрен отмоешь.
Семен осторожно вышел из машины. Едва не упал на песок – ноги слушались плохо. Ничего, сейчас вернем должок с ребяток, сразу легче станет, а там Осьминог подтянется, и пойдет потеха.
– Ты куда завез, козел? – Толстяк тут развернул плечи, прочистил горло. Это не в тесной «Жузельке» кричать на водилу, согнувшись в три погибели. Теперь-то – эх!
Черный джип переехал ему дорогу, загородил своей массой Семена. Старшой открыл дверь, но не вышел.
– Что дальше? – спросил он, прикурил.
– Ждем, – ответил Порожняк, с завистью глядя на тлеющую сигарету. Страшно хотелось курить, да нельзя. Побитое тело может отключиться.
– Ирод, ты куды привез? – бабка опасалась выходить из маршрутки. – Вези взад, в город!
– Слышь, мудак… – Толстый не поленился обойти джип, желая разобраться окончательно и со всеми.
– Вали, дядя, – Белявый оказался рядом и красноречиво сунул руку за пазуху.
Толстяк попыхтел, посопел, но уступил, бросив напоследок:
– Ну, суки… Поквитаемся.
Он достал мобилу. Откуда здесь покрытие? Семен до сих пор не знает, что это за место и где. Порожняк глянул на «Жузельку». Бледным пятном сквозь темную пленку – лицо девчонки. Проблема. Ну да ладно.
На реке что-то тихо плеснуло. Белявый на мгновение отвернулся, щурясь в молоко тумана.
– Пора, – пробормотал Порожняк, прикладывая ладонь меж его лопаток.
Белобрысый браток заорал от боли, рухнул лицом вниз словно подкошенный.
– Что за на хрен? – Чернявый выхватил ствол. Семен шагнул к нему, перехватывая запястье с оружием. От избитого водилы никто не ожидал такой прыти. Ведь не посмел даже рыпнуться, а тут… Браток заорал, изгибаясь, как от удара по спине. Упал навзничь, глухо ударяясь головой о песок. Бесполезный пистолет остался в скрюченных судорогой пальцах.
– Стой, сука! – Старшой выскочил из джипа, наводя свой ствол на Семена. – Отошел! Отошел, падла!
Порожняк облегченно выдохнул: печень и селезенка от одного, ребра и почки от другого. Нанесенные увечья вернулись к парням, здоровье – к Семену.
– Все по справедливости, – сказал он Старшому. – Тебя не трону. Ты не бил.
Тот колебался: пристрелить водилу – верное дело. Но если Копеешник узнает, что его человек убит, понятно, отомстит. Рулить на чужой территории Старшому не хотелось.
– В машину, – приказал он раненым подельникам. – Давай в машину!
Дальше начался привычный для Семена абсурд. И началось все с того, что Порожняк сел на свое водительское место, наконец-то закурил, достал термос с горячим кофе.
Первым попался белобрысый браток. Щупальца Осьминога ударили сверху, полоснули по спине, сдирая кожу, мышцы, вырывая позвоночник. Белявый раскрыл рот, но вместо крика хлынула кровь. Еще два щупальца скользнули с боков, разорвали останки пополам, оставляя туманный силуэт – душонку братка.
Понятливый действовал быстро. Выскочил из маршрутки, на ходу перекатился, подхватывая пистолет погибшего. Два выстрела не остановили падающее на него щупальце. Парень быстро отступил, бросился к Семену.