судно к борту купца. Стрела Тимофея вонзилась в бок воина. Тот взвыл, схватился за бок и медленно осел на палубу. Остальные разбойники бросили вёсла и заспешили с луками обстрелять судно. Ещё минута — и суда столкнулись бортами. На купце так и не оправились от внезапного нападения, и до сих пор никто не взялся за оружие.
Нападавшие спешили взобраться на борт и уже рубили всех, кто попадался им. Не прошло и двух минут, как судно было захвачено. Шесть человек истекали кровью и расставались с жизнями. Десяток оказались ранеными, и лишь второй десяток уже стояли на коленях, умоляли пощады и молились.
Кормщик знал русский, и с ним тотчас Тимофей стал вести переговоры. Купец сидел на палубе с окровавленной головой и стонал, покачиваясь из стороны в сторону. Что-то бормотал и озирался.
Распоряжался Гаяр. По его приказу всех убитых и тяжело раненых выбросили за борт, остальным было приказано развернуть судно и следовать вниз по течению. Бывшие рабы быстро работали, спеша до темноты успеть всё выполнить, и смыть кровь.
А Настя смотрела со своего места. В душе нарастал вопль ужаса. Но ни единого звука не вырвалось из её рта. Всё эмоции задавила в себе и ожидала дальнейшего.
Два судна медленно сплавлялись по течению. Работать не хотелось. Ночь только началась, потные разбойники спешили насытиться едой, что в изобилии нашлась на борту. Кормщик со страхом вопросительно поглядывал на Тимофея, не осмеливаясь задать вопрос, так его волновавший. Что будет с ним?
— Ты нам нужен и потому ты жив, — говорил Тимофей и внимательно разглядывал незнакомца. Тому было лет пятьдесят. Большие черные глаза смотрели со странным непонятным выражением. Чёрная бородка с проседью казалась сделанной из проволоки. И весь он был чёрный, сильно загорелый. Сам поведал о себе. Оказалось, что судно идёт из Персии с товарами для Астрахани. Заверил, что торговля здесь очень выгодна.
— Лишь море слишком опасное, господин, — добавил кормщик. Он не очень хорошо говорил на русском языке, но вполне понятно. — Часты сильные ветры и бури. Что вы намерены делать, господин?
— Хотелось бы до Дербента добраться. Как долго туда идти?
— Недели две, господин. И то, если ветер не будет про́тивным. Сейчас он довольно плохой для пути туда.
— Слушай внимательно, — предупредил Тимофей строго. — Если за это время научишь меня управлять судном, то будешь жить. Даже малое судно могу тебе отдать. Жду твоего решения до обеда, кормщик.
— Так долго не надо, господин. Я готов. Только всему научить за такой короткий время никак нельзя, господин. Да вы ведь читать не умеете. Быть сложно.
— Это и так понятно. И всё же, что я могу иметь от тебя? Я должен хоть сносно, но управлять парусами, определять курс и работать со снастями.
— Я быть стараюсь, господин. Самое главное смогу вам дать. Остальное приходить со время. Опыт трудно получить сразу. Так не может…
— Тогда договорились. И ещё одно. Поможешь нам продать ваши товары в Дербенте. Кстати, вы заходили туда?
— Стоять два день, господин. Брали вода, дрова, пища.
— Значит, судно могут узнать?
— Могут, господин. Хотите другой судно?
— А можно? — не понял Тимофей.
— Этот судно легко делать мало другое. Плотник тут живой, сможет.
— Тогда твоя жизнь сохранена, кормщик. Как тебя звать хоть?
— Межид мой имя, господин. Я почти лезгин. Мать мой лезгинка. Родилась близко Дербент. Хороший город!
— Как оказался на персидском судне да ещё кормщиком?
— Персия всем владеть, господин. Там править ширваншах. Он подчиняется шах Персия. Мальчиком быть на море всё знать хотеть.
— А русский язык как изучил?
— Давно торговля у нас в Астрахань. Все до русский люди. Туда часто ходить.
— Ну что ж, будем считать, что мы почти друзья, — улыбнулся Тимофей. — А что с купцом? Он откуда, где живёт?
— Мы из Шахсевер, господин. Там у меня семья, дети, две жена.
Под руководством кормщика судно благополучно пришло в Дербент. По дороге с неделю их трепали сильные ветры. Чуть не выбросило на остров Тюлений. Зато пришлось бросить малое судно. Оно перевернулось, и три человека утонули. Благо, что там никого из своих не оказалось.
— Мой судно погибать! — разочарованно воскликнул кормщик и воздал молитву Аллаху. — Аллах акбар! Так он решил, и я принимаю его волю! — руки непроизвольно имитировали омовение лица и низкий поклон завершил горе кормщика Межида.
С большими трудностями из-за опасения быть узнанными и схваченными, люди Тимофея с Межидом всё же за три недели продали весь товар. К этому времени кормщика посадили на борт судна до Астрабада, что на восходе моря и Тимофей был рад избавиться от опасного человека. Остальных пленных продали на рынке рабов и с деньгами разошлись, кто куда захотел. Им это сделать было легче. Они всё почти мусульмане и лишь Замба был буддистом, да и то смутным.
Настя с сильным интересом присматривалась к новой жизни. Она ей не нравилась. Ходить с закрытым лицом в такую жару было ей противно. Но страх перед строгим наказанием сдерживал её ретивый характер.
— И что мы будем тут делать, тятя? — который раз спрашивала она. — Долго ты намерен тут прожить? Мне такое не по душе. Хочу на Руси пожить. В Астрахани.
— Думаешь, мне нравится? Так и тянет в Астрахань. Да там нас легко могут разыскать. Слишком быстро это может случиться. Переждём здесь с годик и попробуем вернуться. А пока стоит поискать жилье. Не век же сидеть в караван-сарае?
Скоро Тимофей поселился с дочкой у рыбака у самого берега моря. До воды не дальше ста шагов и шум моря часто слышался отчётливо. Прожив неделю, Тимофей с помощью двух десятков слов сумел объяснить рыбаку, что предлагает ему себя в помощники и советует купить ещё лодку и так зарабатывать больше. Тот долго соображал, плохо понимая жильца, но всё же сообразил. Отвечал непонятно и больше жестами, а черев пару дней принял предложение Тимофея.
Скоро появилась вторая лодка. Наняли ещё мальчишку за улов, и все принялись ловить и продавать рыбу на базаре. Жена и сын лет одиннадцати с дочерью тринадцати лет помогали разносить рыбу по домам.
Когда прошло примерно полтора месяца, хозяин дома сумел сообщить Тимофею с помощью жестов и немногих слов Тимофея:
— Ты был прав, друг. Мы хорошо заработали. И надо ещё нанять мальчишку. Да и твоя дочь может много сделать для нашего дела.
Настя всегда присутствовала при таких разговорах. Оказалось, что с говором у неё намного лучше, чем у отца. Сразу поняла, в чём дело и