— Чего скис? — увидев мое состояние (не умел я прятать своих эмоций: что в голове, то и на лице), удивленно спросил командир.
— Да, виноваты, конечно, — выдавил я.
— В чем виноваты?
— Да в том, о чем вы спрашиваете. Знаете...
— Ничего я не знаю... Говорю, что не все нормально, вот почему: налет у вас самый большой, последнее время летали интенсивно, потому на несколько дней отдых хочу дать. Заодно техники машину посмотрят, ремонт сделают.
Я слушаю, да не слышу... Свое думаю: «Ну, влип. Купился. Не зря говорят, что на воре шапка горит».
— То, что вы знаете, а я не знаю, — неправильно, — вспомнил мои слова командир, — я тоже должен знать.
Пришлось все выложить. До деталей. Что было сказано мне, приводить здесь не буду. Если кратко — влетело порядком. Выскочил из штаба и думаю: «Фу! Хорошо, что несколько дней на глаза командиру не буду показываться».
Но через полчаса я снова стоял перед ним. Неожиданно узнал, что сегодня идет самолет на Киров. И возвращается через несколько дней. У меня же отдых! А в Кирове родители.
— Не видел я их уже более двух лет, — так объяснил командиру и попросил разрешения слетать домой.
— Ну что же, давай, — позволил он. И добавил, улыбнувшись: — Но смотри, за столом у отца береги БК. Не увлекайся. За один вылет все не расходуй.
— Все будет в норме! — четко заверил я командира.
И вот первая за годы войны встреча с отцом. С матерью. С сестричками. Далеко-далеко от нашей Луганщины.
— Ничего, скоро будем там, — радуется отец. — На заводе говорят, что уже скоро.
Смотрю на отца, моего пятидесятилетнего Игната Максимовича — старого солдата, еще времен первой империалистической и гражданской войн, и вспоминаю. Не так уж много рассказывал он о себе. Но я знал, что я сын красногвардейца. Гордился этим. А узнал об этом не от отца, а в школе.
— Саша Молодчий, ты почему не идешь на завтрак? — спрашивает меня учительница.
— А почему я?
— Детям красногвардейцев, участников гражданской войны, в школе бесплатные завтраки...
Домой летел так, что и ветру меня не догнать. А потом еле дождался отца с завода:
— Пап, ты красногвардеец?
— Было дело...
— А революцию видел?.
— Видел. В Петрограде видел.
— А как ты там оказался?
— Солдатом служил. С фронта пригнали, чтобы мы против революции были. А мы всем полком за революцию.
— А потом?
— Что потом? Воевал в гражданскую. Банды ликвидировали. Вот и все тут, — подмигнул отец, натянул фуражку мне на глаза и добавил: — Подрастешь, Саша, расскажу.
— А когда?
— На следующий год. Когда во втором классе будешь...
Да так и не рассказал. Много, очень много не рассказал. И тогда, в детстве. Да и в тот мой приезд в Киров — тоже. Уже после войны как-то, взглянув на мои две Звезды, отец достал из своего глубокого тайника (настолько глубокого, что и мне, пацану, каждую щель в доме проверившему, был он недоступен), Георгиевский крест.
— Вот, Александр Игнатьевич, — сказал тогда, — и моя солдатская награда, кровью добытая. Эту награду и наша революция признала.
Взял я в руки отцовский Георгий, и волнение — к сердцу. Точь-в-точь как свои когда получал. А отец видит мое состояние, в шутку переводит:
— Грудь — в крестах, а голова — не в кустах, как видишь. — И добавляет: — Была еще медаль серебряная» да хлеб в двадцатые годы за нее выменяли...
В Кирове отец работал сменным мастером на заводе.
— Сменный вот называюсь, — рассказывал он. — Но чаще бывает, что бессменный. По две, а то и по три смены работаем. Сам понимаешь, время такое. Вот и трудимся — сам видел как.
Видел... За те несколько дней, что я гостил у отца, побывать успел во многих местах. Узнали в городе, что фронтовик приехал, награды имеет — пригласили на завод. И я понимал, что надо. Не ради славы, разумеется. Люди хотят услышать от участника боев о том, как там на фронте. Были и такие вопросы при встрече:
«А как наше оружие?» Даже моя сестра-подросток Валя, работавшая на сборке автоматов ППШ, и та интересовалась. Словом, весь наш народ стремился сделать больше и лучше для фронта, для победы.
...Начало лета 1943 года было жарким не только от безжалостно палящих лучей солнца. К зною добавился небывалый грохот разрывов артиллерийских снарядов, авиационных бомб, рокот сотен моторов на земле и в воздухе.
В такой обстановке трудно себе представить состояние людей, зарывшихся в землю или находящихся у артиллерийских орудий. Наверное, не лучше и в стальном панцире танка.
За годы войны нам не раз приходилось видеть землю, кипящую от разрывов снарядов, мин и авиационных бомб. Порой, наблюдая происходящее на земле, думалось, что в таком пекле не осталось ничего живого. Никто тогда не завидовал солдатам и офицерам сухопутных войск. Мне не приходилось бывать на передовой во время артиллерийской и авиационной подготовки. Довелось только наблюдать все это с воздуха. Поэтому сравнивать, где труднее, не берусь. Наверное, везде: и на земле, и в воздухе, и на море — все это выдержать тяжело. Ведь все мы — люди. Но выдерживали. И побеждали.
В эти жаркие дни прекратили полеты на объекты глубокого тыла врага. Обстановка на фронте изменилась. Командование перенацелило наши боевые полеты на ближние цели. Назрела необходимость подвергнуть бомбардировке железнодорожные узлы, аэродромы, крупные склады и войска в тактической и оперативной глубине.
Днем действовала фронтовая авиация, ночью — дальняя, всем хватало работы.
Летая днем и ночью над своими войсками и войсками противника, имея за плечами немалый боевой опыт, мы уже могли определить начало грандиозной подготовки обеих сторон к чему-то решающему. По ту и другую сторону фронта производились усиленные перевозки, на наших аэродромах и аэродромах противника появилось много самолетов. Железнодорожные узлы, аэродромы и даже отдельные ничем не примечательные в обычное время объекты стали усиленно прикрываться противовоздушной обороной. Подготовка проводилась скрытно, но часто наивная маскировка войск противника еще больше привлекала наше внимание. Готовились к сражениям на Курской дуге.
В мае наш полк выполнял боевые задачи по срыву железнодорожных перевозок, уничтожению самолетов на аэродромах противника. Железнодорожные узлы и аэродромы Орла, Брянска, Рославля, Могилева, Полоцка, Смоленска подвергались ночным бомбардировкам. В июне добавились новые цели, мы бомбили железнодорожные узлы Клинцы, Псков, аэродромы Олсуфьево, Сеща и другие объекты. Налеты бомбардировщиков были массированными — мы наносили большой урон противнику.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});