в карауле стояли, нормальный в общем-то парень.
— Куда? К кому? — оглядев меня с головы до ног, строго спросил он.
— Куда-куда... Работаю я тут. Не узнал что-ли?
— Стой где стоишь. — на секунду задумавшись, произнёс Фёдор, и выудив из бездонного кармана штанов пошарканную рацию, скрылся в будке.
Странный какой... Но да ладно, я понимаю... служба есть служба.
Сегодня проверим самолёт ещё раз, и наверное к вечеру всё же полетаем. — разглядывая колхозную граффити на будке — ржавого дракона и нечитаемую корявую надпись, дожидался я охранника. — очень уж не терпелось посмотреть на окрестности сверху. Не знаю, может я зря нагнетаю, но мне почему-то казалось что от того как быстро мы сможем поднять биплан в небо, зависит что-то очень-очень важное.
— Проходи. — появился Федя, и разведя руками, добавил. — извини что так встречаю, сам понимаешь, ситуация...
— Да нормально всё. Я не в обиде. С чего бы?
И перекинувшись с ним ещё парой общих фраз я направился к самолёту.
— Здоров дядь Саш. — лётчик сидел на пеньке возле стойки шасси и сосредоточенно смотрел в землю.
— Здоров, коль не шутишь. — покосился он на меня, и снова опустил глаза.
Ну и ладно. Пусть сидит, я пока к мужикам схожу, вроде кто-то уже на месте.
Служившее бригаде укрытием небольшое строение находилось в тридцати метрах от самолёта, так что я быстро прохожу в двери, и оказываюсь в задымленной комнатушке.
Стол, пара лавок да колченогий табурет — вот и всё убранство «офиса».
На лавке возле окна сидит Степан Петрович, фамилию не знаю, но погоняло — «Кулибин»: постоянно всех поучающий нудный мужик непонятного возраста, с большим пузом, короткими ногами и лысой головой. Всегда грубый, абсолютно беспардонный, держащийся как последней мудак, он со всеми ругался, постоянно морщился и норовил сказать какую-нибудь гадость, но золотые руки и светлая голова (он нереально быстро соображал)заставляли закрывать глаза на его «чудачества».
За столом напротив Коля Сыромицкий; молодой парень лет двадцати трёх, тоже мастер на все руки и тоже немного с прибабахом. Не таким правда как у Степана Петровича, но иногда напрягает, особенно когда выпьет.
Накурив так что хоть топор вешай, при моём появлении они синхронно захлюпали носами и принялись расставлять нарды.
— Здорово. — поприветствовал я умельцев. — Чёт вы рано сегодня...
— Кто рано встаёт, тому бог подаёт. — не поднимая глаз, буркнул Степан.
— Кто первый встал, того и тапки. — подхватил Коля.
— Дядя Саша заходил? — они вполне могли уже поругаться с лётчиком; ни причин, ни основании этой компании не требовалось.
— Не...Васёк... — Коля затянулся и выпустил несколько неровных дымных колец, — деда не видали...
— А самим выйти? Слабо? — возмутился я отсутствию гражданской сознательности подчинённых. — Да хорош дымить уже! Что вы такое курите? Кизяк маринованный? — воняло в комнате реально жёстко.
— Сам ты кизяк. — отмахнулся Степан. — Травка это, не знай как звать, но не хуже чая будет... Попробуешь?
— Да ну вас!.. — Курить вообще, а тем более всякую дрянь мне не хотелось, — Пять минут и к самолёту!
И я, демонстративно не закрыв за собой дверь, направился к сидящему в той же «мыслительной» позе, лётчику. Но едва я подошёл, как тот огорошил новостью;
— Сегодня не полетим.
— В смысле? Времени ведь вагон ещё?! Неужто не успеем? — тот факт что все основные работы сделали вчера, я помнил отчётливо, оставалась самая малость; прогнать движок, провести предполётную подготовку, кое-что по мелочи, — и можно взлетать.
— Не знаю. — сделал недовольное лицо дядя Саша, — вроде понимаю что всё в порядке, но предчувствие какое-то нехорошее давит... Будто забыл я чего-то... Не заметил...
— Нет, ну давай ещё раз пройдемся по всему, — говорю же, времени навалом! Мужики щас подтянутся, и начнём!
— Не знаю... — может ты и прав... наверное, — вздохнул дядя Саша, — начнём помолясь, а там видно будет. — и он, тут же меняясь в лице, решительно поднялся и зашагал в сторону будки.
А я стоял и думал, налицо поговорка; обжегшись на молоке, на воду дуешь.
Но как бы там ни было, работа закипела. На удивление никто даже не ругался, так, рабочие моменты только. И уже к обеду — который мы, к слову, благополучно пропустили, самолет резво пробежался по площадке.
— Тащите ящики, взлетать будем! — подрулив к началу полосы вышел дядя Саша. Возбужденный предстоящим вылетом, (ещё бы, по его словам он последний раз поднимался в воздух ещё в девяностые) лётчик взволнованно озирался, и то и дело дёргал себя за бороду, словно поверить не мог что это происходит именно с ним.
Изначально лететь планировали вдвоём, — дядя Саша рулит, я снимаю, (камеру я прихватил из дома) но после вчерашнего инцидента переиграли — к нашей тесной компании присоединились ещё трое, на случай непредвиденных обстоятельств. Ну вроде того что если придется где-нибудь сесть и на нас нападут злые люди, нам будет кем отбиваться.
— Куда его? — поставив ящик на траву, спросил один из помощников, средних лет мужичок, неприметный такой, взглядом пройдёшься и не заметишь.
— Ну куда ж ещё, в самолет конечно! — я даже удивился вопросу, вроде миллион раз обсуждали, а он спрашивает.
— Это то я понимаю, — чай не совсем дурак, — возмутился вопрошающий, — там, внутри, куда его ставить? Подальше, поближе?
— А что в нём?
— Неприкосновенный запас. — мужичок ухмыльнулся, — Спиртяга...
— Тогда подальше. — махнул я рукой, спирт не самое важное, кроме съестного нужно загрузить кое-какие запчасти, пару канистр масла и коробку с оружием, вроде и немного, но разложить надо так чтобы не нарушить развесовку самолёта.
Всё дело в том, что планируя пробный полёт мы думали что поднимемся, развернёмся и сядем, но дядя Саша объяснил что для проверки всех систем надо пробыть в воздухе как минимум час, поэтому было принято решение не кружить над селом, а потратить топливо с пользой, с воздуха разведав окрестности.
Ну а что, полчаса туда, полчаса обратно. Это как минимум километров восемьдесят в одну сторону, и столько же в другую; не использовать это было бы как минимум не разумно. Но опять же оговорюсь; полет