стороны, Кэш? У Кэша больше недостатков, чем у всех, кого я знаю вместе взятых, и все же я доверяю ему.
Я знаю, что он сделает для меня все. Даже если для этого придется запереть меня в клетке или убить всех, кого я знаю.
Я: «Он еще не убил меня.» — тихо говорю.
Дженна: «Твой любовник? Кто этот парень?» она смеется. «Это не должно иметь значения, Ремми. Ты просто шутишь, верно?»
Хотела бы я пошутить, но Кэш реален. Мой телефон звонит, и я проверяю уведомление. На экране мигает надпись "Кэш", а в верхней строке уведомление о шести пропущенных звонках.
Волосы у меня на затылке снова встают дыбом. В последний раз, когда я пропустила его звонки, он появился в моем арендованном доме, когда я разговаривала со своим бывшим парнем. Как будто один пропущенный звонок может сделать его убийцей.
Он опасен. И он хочет меня.
Я: «Мне пора.»
Дженна: «Держи меня в курсе. И позже ты должна ввести меня в курс дела.»
Я: «Договорились.»
Как только я вешаю трубку, на экране загорается текстовое сообщение от Кэша.
«ГДЕ ТЫ?»
Когда мы были на той парковке, я ползла, пока мои колени не начали кровоточить, и все казалось идеальным. Как будто мы могли бы покорить весь мир, и никто нас не остановит. Но сейчас мои колени заживают, а струпья4 красные и розовые, по краям синяки. Шрамы, которые они оставят, будут глубокими и темными, и они останутся со мной надолго.
Мы никогда не сможем ничего из этого вернуть.
ГЛАВА 19
Кэш
«ГДЕ ТЫ?»
Я отправляю сообщение и кладу телефон в карман. Схватившись за острие ножа, я прорезал ямку на верхней части руки, как будто пытаясь вытащить занозу.
Кровь льется бурлящим фонтаном, но меня это не успокаивает. Я провел часы в ожидании, и я все еще здесь.
Что более жалко?
Мужчина, который постоянно звонит, пока, наконец, не понимает, что она не собирается отвечать, или глупый сукин сын, который думает, что их отношения вообще имеют какую-то ценность?
Каждый момент, относящийся к этой пустой парковке, проносится передо моими глазами. Следить за ней сквозь полость стены, чтобы увидеть ее обнаженную руку.
Убить ее нового босса, потому что, черт возьми, почему бы и нет?
Шантажировать ее.
Идти на дурацкое, двойное свидание в компании ее мамы.
Похитить ее отчима и дать ей свободу.
Мне следовало убить ее лучшую подругу, поскольку она тоже представляет угрозу, но я ее пощадил.
И теперь я щажу Ремеди.
Я не убил ее. Я выпустил ее из клетки. Я даже позволил ей хранить эти компрометирующие фотографии в своем телефоне. Я хочу дать ей шанс доказать, что я могу ей доверять, как она постоянно говорит. Но она меня подводит.
Фары освещают парковку, и в фокусе оказывается ее матово-красная машина. Как глазурь на моем торте.
Как ее губы на нашем двойном свидании.
В ту же ночь я привел ее сюда, чтобы трахнуть с петлей на шее. Я вижу ее силуэт в окне машины и сжимаю кулаки. Миллион мыслей проносится в моей голове.
«Где ты, черт возьми, была?»
«Если ты позволишь другому мужчине прикоснуться к тебе, я отрежу ему член и задушу тебя им.»
«Что заставило тебя наконец появиться?»
«Неужели ты не понимаешь, что я все сделал для тебя?»
Дверь машины открывается, и она как будто издевается надо мной. Она в том же платье, что и в последний раз, когда мы были здесь, словно хочет воссоздать наши воспоминания. Когда я был просто ее долбанным боссом-шантажистом, а она была просто моей личной помощницей и музой.
«Времена тогда были простые, не так ли, маленькое лекарство?»
Движения ее шаткие и нерешительные; она боится того, что будет дальше. И я рад. Она должна бояться меня.
Но мне тоже пора бежать. Вместо этого я рою себе могилу.
— Что мы делаем здесь? — спрашивает она.
Мы. Только мы вдвоём. Долбаный союз.
Я должен рассказать ей, как выбраться из этой путаницы. Чтобы она смогла по-настоящему обрести свободу.
Практическое пошаговое руководство о том, как избежать копов. Я даже подумывал сказать ей, что встречусь с ней снова, когда ситуация наконец устаканится. Но, учитывая пропущенные звонки и отказы в моей голове, я всё больше хочу разрушить её.
Этот союз. Эти отношения. Нас.
Я заставляю себя улыбнуться и вести себя так, будто в этом нет ничего необычного. Я держу нож в одной руке, точильный камень в другой, затем провожу металлом взад и вперед по камню, леденящий скрежет рассекает скучные океанские волны.
Она смотрит на мои мозолистые руки. Ветер доносит мускусный запах ее тела, а кожу покалывает мурашки. Воздух прохладный, но именно от ножа эти бугорки поднимаются, словно маленькие пальчики, стремящиеся выползти из-под её кожи.
— Ты помнишь, что мы здесь делали? — спрашиваю я.
Ее глаза метнулись к моим, но язык она держит за зубами. Той ночью она стояла на четвереньках, как животное. Тогда у меня был нож. Я мог бы выпотрошить ее, как свинью.
— Я мог убить тебя той ночью. — говорю я.
Она обхватывает себя руками, но поднимает подбородок, как будто знает, что это игра разума. Я сжимаю челюсти.
— Почему ты этого не сделал? — спрашивает она.
Она знает причину так же хорошо, как и я, и это убивает меня больше всего. Она знает, какую власть имеет надо мной. Я не собираюсь признавать, что мои слабости принадлежат ей.
Вместо этого я рассказываю ей о своем прошлом.
— Когда мне было двенадцать, мой приемный отец не мог стерпеть, что я не говорю «пожалуйста». — я сдвигаю нож вправо. — «Спасибо».
Нож скользит обратно влево.
— Пожалуйста. — я останавливаю лезвие и смотрю на нее. — За что мне быть благодарным? За то, что тебя всё время кормят лишь наполовину? Или за то, что поместят в другой дом, где из меня тоже выбьют дерьмо?
Океанские волны бьются, как маятник, а вдалеке над морем нависает черная туча, грозящая штормом. Скоро будет так легко плавать. Чтобы пойти так далеко, как я могу. Ко дну. Взяв с собой Ремеди.
— Все, что мне нужно было сделать, это сказать слово. Но я отказался. — продолжаю я. — И он избил меня, пообещав, что убьет меня, если я ничего не скажу. Что угодно.
Глубокий смешок вырывается из моей груди, когда я позволяю этому воспоминанию нахлынуть на меня. К тому времени я настолько привык к боли,