— Что это? — Спросил заметно ухмыляющуюся Рогнеду, наблюдавшую за моими действиями и заметившую мою лёгкую растерянность при виде желтого металла в таком количестве.
— Это плата, предназначавшаяся для тех, кто должен был захватить Капану со стороны суши, — ответила она. — Возможно и не вся, аванс наверняка выдали оружием, патронами, а также изрядным количеством дури.
— Но золото… — я всё никак не мог прийти в себя при виде такого богатства.
Несмотря на то, что у меня самого хватало денег, все они являлись обычными бумажками, вернее — пластиковыми орденскими карточками, и такого необычного впечатления совершенно не создавали. Ресурс, который легко тратится на какие–либо другие нужды — не более того. А вот эти блестящие кругляшки почему–то крепко притягивали к себе мой взор, заставляя относиться к ним с каким–то особенным трепетом. Резко встряхнув головой, прогнал чарующее наваждение, постепенно захватывавшее мой разум.
— В Халифате и дальше не сильно жалуют даже орденские экю, — пояснила девушка. — Там каждый уважающий себя эмир, халиф, шейх и даже просто главарь крупной банды отморозков, едва захватив власть, стремится выпустить собственный золотой динар, дабы громко заявить всем о себе. Хорошо хоть как–то договорились о едином весе и размере монет, да и то только потому, что почти все они чеканятся в Эль–Оране по персональным заказам.
— Эль–Оран…? — Задумчиво произнёс себе под нос, вспоминая, где я прежде слышал это название.
— Крупный оазис примерно в трёхстах километрах отсюда, — Рогнеда расслышала мой вопрос. — Но по прямой отсюда туда не доедешь, обычно приходится закладывать приличный крюк. На картах после найдёшь сам. Правит там эмир Рашид, крайне жестокий, но справедливый и всегда крепко держащий слово, независимо от того, кому оно было дано. Даже мы с ним ведём дела на постоянной основе. Обмен пленных, выкуп своих людей из рабства, ну и кое–что другое… — хмыкнула она. — В своём городе, выросшем на берегу большого озера, эмир повелел мирно и честно торговать всем, чем только можно торговать без каких–либо исключений, при условии, что ему платится десятая часть с любой сделки. За этим там следят очень строго и тем, кто пожелает утаить эмирскую долю, я не завидую. На первый раз отделается крупным штрафом и публичной поркой кнутом. За другие мелкие прегрешения тоже легко попасть на приличные деньги, а если у тебя их нет — продадут в рабство. За намеренный обман, воровство и насилие — казнь. В зависимости от тяжести преступления режут языки, рубят руки, снимают кожу и сажают на колы. Там даже негры не гадят под себя, как поступают во всех прочих местах, иначе эмирская стража заставляет прилюдно съесть собственное дерьмо. Кто не захочет — утонет в том же самом под громкое улюлюканье толпы.
— Сурово, — я лишь покачал головой, подумав про себя, что иначе порядка с тем человеческим материалом просто не достичь.
— Если тебе не удастся прорваться до основной континентальной дороги и наших городов, придётся пережидать скорый сезон дождей в Эль–Оране, — продолжила свой рассказ девушка. — Вот там–то это золото и пригодится, ибо продолжительный постой для любых чужаков очень дорого стоит, а с техникой тем более. Торговать привезённым товаром разрешается только два дня, если не успел — сдавай всё местным перекупщикам или плати золотом за временное подданство. Такая своеобразная запретительная мера, дабы не превратить относительно небольшой оазис в перенаселённый город. И надо сказать — мера весьма действенная.
— А вообще расскажи подробнее про Халифат, раз уж мы с ним рядом находимся, — у меня вдруг разыгралось любопытство. — До сего момента я слышал о нём исключительно плохое: религиозные фанатики, рабовладельцы и тому подобное. А ты какому–то эмиру чуть ли не дифирамбы поёшь.
— Халифат большой… — выдержав небольшую паузу и покачав головой, философски заметила Рогнеда. — Ты прав, там полно религиозных фанатиков и абсолютное ничем не ограниченное рабовладение, — уже своим обычным тоном констатировала она. — Настоящий рассадник диких и полудиких бандитов, пиратов и прочей швали. Для нас халифатцы однозначные враги и примирение совершенно невозможно. Иная агрессивная цивилизация, другой менталитет. Уважают исключительно силу, а любого проявившего слабость считают законной добычей. Сами между собой ещё как–то могут договариваться, а вот чужаков за людей в принципе не признают. Какого–либо единства среди них тоже нет. Множество центров сил, постоянно грызущихся между собой. Но при этом легко объединяются на короткое время для набегов на чужие территории. Экономика держится на нефти и рабах, сами халифатцы принципиально не работают. Сложившееся положение поддерживается в первую очередь Орденом, англичанами, и некоторыми национальными анклавами на другой стороне залива, как основными потребителями их нефти, которой всё равно всем не хватает. Потому нам приходится с ними считаться, лишь изредка устраивая ответные акции после набегов на наши земли. Тебе же лучше всего держаться подальше от Халифата, если не хочешь остаток жизни провести в рабстве, ибо выкупить тебя будет некому.
— Но как же твой совет о месте, где можно переждать сезон дождей? — Я уже успел благополучно запутаться в противоречиях её рассказа.
— Эль–Оран редкое исключение — континентальный торговый и промышленный форпост Халифата, — Рогнеда пояснила для особо непонятливых. — Именно потому там и поддерживается относительная безопасность для чужаков. Если ты заплатил за временное подданство — то можешь ничего не опасаться до тех пор, пока действует твоя плата. В силу того там хватает чужих торговцев и бизнесменов, однако им дозволяется далеко не любой вид деятельности и запрещено использование рабского труда, хотя не запрещено иметь купленных там же рабов, чем многие пользуются. Даже появился особый вид туризма. И если другого выбора нет — тот оазис вполне подходит тебе на роль временного пристанища, учитывая твои плохие отношения с Орденом. Эмир Рашид с ним тоже на ножах, ибо не в его правилах прощать покушения на себя.
В этот момент подала голос радиостанция на поясе. Гарнитура болталась у меня на шее, но я её не подключил, заговорившись о всякой посторонней ерунде. Оксана проснулась, и сразу же захотела узнать обстановку, причём, почему–то именно у меня.
— …Скоро приду, жди, — закончил свой краткий доклад, поведав о том, что здесь всё тихо и спокойно.
Собрав кое–какие вещи в мешок, проверил свой «Вал», и направился в лес к спрятанному грузовику. Окинув снизу тепловизором кроны деревьев, почему–то показавшихся мне подозрительными, тихо выругался себе под нос, ибо среди густой листвы выделялось множество крупных тепловых засветок. Появившееся у меня явственное чувство угрозы постоянно росло. Приклад упёрся в плечо, палец на спусковом крючке, десять хлопков, следующих один за другим, и дикий визг неожиданно обнаруженной и мгновенно прореженной обезьяньей стаи заглушил шум падающих вниз тел. Оставшиеся тепловые засветки быстро исчезали из моего поля зрения, ловко перепрыгивая с дерева на дерево. Подобравшись ближе, перевернул ногой одно из упавших сверху тел. Серовато–желтоватая шерсть с подпалинами, длинные руки и ноги с внушительными чёрными когтями, полный острых игловидных зубов рот и глаза с вертикальным зрачком. Хвост длиной около метра оканчивался ещё одним крупным крючком–когтем. И весу этой «обезьянки» никак не меньше тридцати килограмм. Опасные, но весьма трусливые хищники. Через пару минут на шум выбежала едва одетая Оксана с винтовкой М-16 в дрожащих руках, широко открытыми глазами глядя на валяющиеся обезьяньи трупы. И только после перевела свой полубезумный взгляд на меня, в котором читался сильный испуг.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});