— Расспроси это тело нежно и аккуратно, у меня к нему позже могут появиться дополнительные вопросы, — попросил заметно повеселевшую деву.
Встретила она меня у нашего танка хмуро, будучи выдернутой из сна в самый неподходящий момент, но быстро переменила гнев на милость, едва заметив, кого я ей приволок. Пленник уже очухался и даже попытался оказать сопротивление, получив от меня несколько ударов по ногам и между ними.
— Если откроется что–то действительно важное, сразу же сообщи по радио. Наши каналы им не перехватить, даже если кто–то слушает, потому особо не стесняйся, — выдал ей свои инструкции. — Я сам опять отправлюсь туда, потому зря тоже не отвлекай.
Передав всё ещё сопротивляющееся тело в надёжные женские руки, и выкинув труп второго номера на землю, развернул машину и покатил к форту. Риск? Да, согласен. Зато такой наглости с нашей стороны там точно не ждут в отличие от возвращения своих разведчиков. Фары не зажигал, удовлетворившись активной инфракрасной подсветкой.
Вокруг изрядно потрёпанного взрывом стены форта горело множество костров. Рядом с ними вповалку спали полуголые негры, крепко обнявшись со своим оружием, дабы соплеменники его случаем не украли. Впрочем, стоит отдать их командованию должное, ночное дежурство неслось вполне исправно. Стоящие на небольшом отдалении от костров джипы с горящими фарами, пулемётами на турелях, яркими прожекторами и бдящими стрелками. Расположены машины тоже удачно, потенциально держа друг друга в поле зрения. Просто так близко не подойдёшь и, пристрелив одного, сразу же нарвёшься на ответный огонь. Бдящие пулемётчики и яркая иллюминация не помешали мне пробраться за охраняемый периметр. Прожекторами ведь нужно обшаривать периодически местность, а не светить тупо в одну сторону. Да, направили их в потенциально опасные места, однако этого совершенно недостаточно. Так легко пропустить ночную тень, подло прокравшуюся по краю неосвещённого пространства. Негры, чего с них взять? Мин или колючей проволоки тоже не выставили, а ведь по всем правилам, без этого нельзя обеспечить должную безопасность большого лагеря на открытой местности. «Ну, это мы сейчас немного исправим…» — злорадно подумал я, доставая из своей сумки трофейные мины и подыскивая удобные места для их установки. Шорохи, шуршание, негромкий щелчок кусачками. За тишину можно не беспокоиться, в лагере стоит жуткий храп, никто ничего не услышит. Танков у противника больше не осталось, два обшарпанных броневика и множество самых разнообразных побитых жизнью грузовиков, а также старых джипов. Народу прилично, считать сложно, но около пятисот человек точно. И это только те, кто валяется у костров. Запашок в лагере стоит ещё тот, все ближайшие подходы густо заминированы экскрементами, видимо потому–то и обычных мин не выставили — свои же и подорвутся, отправившись справлять нужду. Так, спрятать первую мину под удачно стоящий броневик, растянуть тонкую проволоку. Кто в него или из него полезет — обязательно зацепит, а там накроет поражающими элементами кучу народа. В самом форте осталась парочка целых домов, там, видимо, и отдыхают белые командиры. Из ближайшего окна слышится натужный сипящий храп, неожиданно прерванный громкой ругательной фразой по–английски. Кому–то явно плохо спится, никак совесть мучает. Что же, и для вас, господа, мы оставим свой «подарочек»: вторая мина занимает подходящее место. Кто первым из дома выйдет — тому не повезло. Всё, пора отсюда выбираться. Я и так излишне рисковал, вообще не следовало сюда соваться. Но, блин, проклятый стимулятор и отсутствие возможности сбросить напряжение естественным образом. Снова прокрался по темноте тихо и незаметно, хотя мог пройтись не скрываясь. Мало ли белому господину погулять ночью захотелось. Не спится, видите ли, ему. Но вот это действительно лишнее. Дойдя до скал, выставил в проходе ещё парочку мин, дополнительно замаскировав их камнями, завёл машину, включил фары и спокойно доехал до нашей стоянки, предварительно сообщив о своём возвращении по радио. Никаких эксцессов больше не ожидалось до самого утра, можно отдыхать. Пленника тоже на утро оставлю.
Проснулся от жуткой духоты и нестерпимой чесотки. Чесалось буквально всё тело. Наверное, идея спать в танке была далеко не самой лучшей. Но когда я вернулся в наш лагерь, мозги работали через два раза на третий. И уснул, провалившись в беспамятство одним мгновеньем, даже и не вспомню как. Так, судя по часам, уже давно не утро, проспал я и остаток ночи, и добрую половину дня. Никто меня не разбудил, хотя по–хорошему были должны. Ладно, пора вылезать наружу и радикально решать вопрос чесотки. Небо опять заволокло облаками, хотя танк ещё горячий, погода явно повторяет вчерашний сценарий — это радует. Рядом с танком стоит трофейный «Хамви» с открытыми дверями, внутри сидит подозрительно легко одетая в короткие шорты и одну майку Рогнеда с большими наушниками на голове. ПКМ лежит на соседнем сидении, так что с ней точно всё в порядке. Вытащив туристический коврик, быстро скинул на него с себя все вещи кроме трусов. Прохладный ветер сразу же принёс лёгкое облегчение моих страданий. Бутылка минеральной воды, одноразовое полотенце, за неимением возможности нормально искупаться, старательно скребу себя. Складывается такое впечатление, что с меня вместе с серой грязью толстыми пластами сходит и изрядная часть кожи. Первое полотенце пришлось быстро выбросить, взять второе, а затем и третье. Хорошо этого добра нам в трофеях много досталось, можно не экономить. На очищенных участках кожа действительно заметно изменилась, стала подозрительно ровная и гладкая, пропала часть родинок и мелких шрамов. Где та грубость, где тот загар? Руки совсем бело–розовые. Нет, на младенца я не стал похож, однако происходящие изменения немного пугают. Пока я приводил себя в порядок, укрывшись от Рогнеды, посматривающей в мою сторону с нескромным любопытством за боком танка, дабы скинуть с себя последнюю тряпку, девушка выбралась наружу и бесшумно подошла сзади. У меня вдруг возникло чувство близкого присутствия кого–то постороннего за спиной, заставив повернуться и замереть от неожиданности с открытым ртом. Рогнеда тоже скинула с себя абсолютно всё, представ передо мной, в чём мать родила, призывно заглядывая в глаза.
— Трахни меня! — Низким голосом с лёгким придыханием тихо проворковала она, поворачиваясь ко мне задом и низко пригибаясь к земле опершись о танковый каток рукой, выставляя свои прелести для лучшего обозрения. — Воткни резко со всей дури, дабы я ощутила твою мужскую силу, — потребовала она.
На какое–то мгновение я впал в ступор, совершенно не понимая происходящего, но моё мужское естество уже отреагировало должным образом, не спросив разрешения. Да и сознание заметно помутилось из–за резкого гормонального выплеска.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});