— Расскажите мне о ней.
— О ком? Об Эшли?
— Красивое имя.
— Она тоже была красивой. — Лара, словно оправдываясь, улыбнулась. — Я знаю, каждая мать думает так о своем ребенке, но Эшли была действительно очень хорошенькой. Как только появилась на свет. Белокурая и голубоглазая, словно ангел. У нее было очаровательное лицо и розовые щеки. И она росла спокойным ребенком, редко плакала, даже совсем маленькой, и была всем довольна. У нее был покладистый характер. Она все время улыбалась. Даже незнакомые люди это замечали. Ее улыбка согревала как солнечный свет. Совсем как солнышко, — повторила Лара задумчиво. — Она заражала улыбкой всех вокруг и озарила новым светом мою жизнь. — Кофе в чашке остыл. Лара обхватила ее руками, чтобы удержать тепло. — До ее рождения я была страшно несчастлива. Работа Рэндалла занимала все его время и требовала больших усилий. Монтесангре ужасная страна. Я боюсь о ней даже вспоминать. Там отвратительно все. Климат, природа, люди. Изгнание стало самым тяжелым временем моей жизни. Или это тогда мне так казалось. Я узнала настоящее горе, когда потеряла своего ребенка. — Она снова замолчала, борясь с нахлынувшими воспоминаниями, прижала ладонь к губам и с трудом проглотила слюну. Только справившись со своими чувствами, она продолжила рассказ. — Присутствие Эшли скрашивало жизнь даже в таком кошмарном месте. Когда я кормила ее грудью, то набиралась сил наравне с нею. Долго после того, как отняла ее от груди, я не могла к этому привыкнуть. — Лара положила руку на грудь, вновь ощущая ту самую боль, которую испытала, перестав кормить Эшли. Внезапно она пришла в себя, опустила руку и взглянула на Кея.
Он сидел неподвижно, не спуская с нее глаз.
— И тогда она умерла.
— Она не умерла. Ее убили, — поправил Кей. Лара отхлебнула кофе, но он уже остыл, и она отодвинула чашку в сторону.
— Вы правы, это большая разница.
— Да.
Она ждала, что он еще скажет, но Кей молчал.
— Что вы хотите, чтобы я еще вам рассказала?
— Ничего, — ответил Кей тихо. — Но мне кажется, вам надо выговориться.
Она хотела послать его подальше, но слова замерли у нее на губах. Ей было не до противостояния. К тому же он, наверное, прав. Это пойдет ей на пользу.
— Мы ехали в гости, — начала Лара. — Богатый местный бизнесмен праздновал день рождения одного из своих семерых детей. Я не хотела ехать, знала, что все будет устроено напоказ. Богачи в этой стране так хвастаются своим богатством, что начинаешь сочувствовать повстанцам. Как бы там ни было, Рэндалл настоял, чтобы мы поехали, так как хозяин был влиятельным человеком. Я нарядила Эшли в новое платье. Желтое. Это ее цвет. Завязала ей желтый бант, на самом верху, где самые густые локоны. — Лара притронулась к своей голове, чтобы показать, как она это сделала. — Мы ехали с шофером, потому что так солидней. Рэндалл сидел на переднем сиденье. Мы с Эшли — сзади. Мы с ней играли" в ладушки. Машина остановилась на красный свет на большом перекрестке. Эшли веселилась и смеялась. Она была счастлива. — Лара не могла продолжать. Она подперла голову рукой, зажмурила глаза, через некоторое время заговорила снова. — Шофер остановился на красный свет. Неожиданно машину окружили вооруженные мятежники в масках. Я сначала ничего не поняла. Все происходило слишком быстро. Я заметила что-то неладное, когда шофер упал лицом на руль. Ему прострелили голову с близкого расстояния. Вторая пуля разбила переднее стекло. Она попала в Рэндалла. Третья пуля тоже предназначалась ему, но он сполз на сиденье. Пуля попала в Эшли. Вот здесь. — Лара показала на шею. — Ее кровь брызнула мне в лицо и на грудь. Я закричала и упала на нее, чтобы ее прикрыть. Вот тогда ранили и меня, сзади в плечо. Я и не почувствовала этого. — Она остановилась, глядя перед собой. Ей стало трудно продолжать, но она знала, что процесс выздоровления часто бывает болезненным. — Прохожие начали кричать. Пассажиры выскочили из соседних машин, рассыпались во все стороны в поисках укрытия. Но им ничто не грозило. Мятежников интересовали только мы. Трое из них открыли переднюю дверь и схватили Рэндалла. Он кричал от боли и ярости. Кажется, кто-то из нападавших ударил его в висок рукояткой пистолета. Рэндалл потерял сознание еще до того, как они его перенесли в свой грузовик. Я прочитала все это в газете уже после того, как его казнили. В момент похищения мне было ничего не известно. Я знала только одно: моя девочка умирает. Я это знала, но не могла с этим примириться, — продолжала она охрипшим голосом. — Я кричала. Я не могла остановить кровотечение, засунула в рану на шее палец, чтобы остановить кровь. Полиция прибыла буквально через несколько минут после нападения, но я не могла успокоиться. Они вырвали Эшли у меня из рук, потащили меня к машине «скорой помощи». После этого я ничего не помню, я потеряла сознание и пришла в себя в больнице в Майами.
Лара не чувствовала, что слезы бегут у нее по щекам, пока одна слеза не попала ей в уголок рта. Она ее слизнула.
— Нападение на нашу машину стало официальным началом революции. Мятежники напали и на тот дом, куда мы ехали. Они устроили там настоящее побоище. Выжили лишь немногие, они-то потом обо всем рассказали. Можно не сомневаться, что и мы тоже были бы убиты. Непонятно, для чего они нас атаковали по дороге туда. Из-за случая с Рэндаллом Соединенные Штаты закрыли посольство в Монтесангре, точнее, то, что от него осталось после разграбления, и разорвали дипломатические отношения с новым правительством. После казни мятежники вернули тело Рэндалла в Штаты. Это скорее было издевательством, чем проявлением великодушия, потому что они также прислали госсекретарю снимок расстрела. Они не вернули останков Эшли и не прислали никаких снимков ее тела или гроба. Никакого документа о ее смерти. Ничего. Они оставили без ответа все требования Вашингтона или предоставить дополнительную информацию, или вернуть ее тело. Через некоторое время Вашингтон потерял интерес к этому событию и перестал предпринимать какие-либо шаги. Я еще продолжала посылать просьбы в Монтесангре, но что касается нашего правительства, то для него это дело уже не представляло интереса. Господи. — Она закрыла лицо руками. — Моя девочка все еще там. Я с ней не попрощалась. Не увидела ее в последний раз. Не поцеловала. Она где-то там одна, в этом ужасном месте. Она…
— Успокойтесь, Лара. — Кей быстро подошел к ней, остановился рядом, погладил по голове. — Вы правы. Это действительно кошмар, но для Эшли все кончилось в одно мгновение. Она не испытала страха или боли.
— Вся боль выпала на мою долю. И я благодарю Бога за это. Но иногда боль так невыносима, что мне кажется, я больше не выдержу. Я не нахожу облегчения. — Она прижала к груди сжатую в кулан руку. — Боль меня терзает. Я хочу вернуть сюда мою девочку!