о том, чтобы не оставлять свою ДНК. Но вот чего я
не понимаю, так это где он раздобыл твою.
Ясно, что у него было много времени подумать над этим. Сейчас его переполняет энергия.
– Тот факт, что на ее теле нашли мою ДНК, – это лучшее доказательство того, что я не убивал ее.
Она удивленно смотрит на него:
– То есть?
Он стойко выдерживает ее взгляд:
– Все, что я говорил насчет Пэрри, относится и ко мне, только в большей степени. Я знаю про экспертизу, я знаю, как изучаются места преступления. Разве я мог бы совершить такую глупость и оставить свою ДНК по всей квартире? И на ней самой? Не знаю, как у него это получилось, – не знаю, где он ее достал, – но именно Гэвин Пэрри подбросил туда мою ДНК.
Она выдерживает паузу, а он обливается по́том. На лбу у него поблескивает испарина.
– Только это не совсем так, да, Адам? То, что все касающееся Пэрри относится и к тебе?
Он хмурится, пытаясь понять, о чем она.
– Что ты имеешь в виду?
– Ты говоришь, что, как опытный офицер полиции, ты бы вычистил место преступления, переодел бы и вымыл ее, так? Но ты сам сказал, что на это нужно время. И ты прав в том, что касается Гэвина Пэрри: у него действительно была масса времени. А у тебя нет, верно? Ты не мог оставаться там всю ночь – тебе надо было вернуться домой, увидеться с женой, создать себе алиби. У тебя был максимум час на все. Не больше.
Он продолжает хмуриться.
– Сожалею, – говорит Макхью, на этот раз мягче. – Я выступаю в качестве адвоката дьявола. Но я опасаюсь, что, если мы используем этот аргумент, они повернут его против тебя. Они скажут, что ты знал, что за имеющееся время не можешь все тщательно подчистить, поэтому не стал заморачиваться – вместо этого сосредоточился на поисках способа избавиться от тела так, чтобы вместе с ним исчезла и ДНК. То есть бросить его под поезд.
Он вздыхает, проводит руками по волосам.
– Детектив-сержант Кинг так и сказал на последнем допросе. Чтобы смерть выглядела как самоубийство и чтобы телу был нанесен как можно больший ущерб. Тогда полиция не удосужилась бы обыскивать ее квартиру и тем более изучать место преступления. В этом случае не имело бы значения, сколько своей ДНК ты оставил, потому что ее просто никто не нашел бы. – Она откидывается на спинку. – Ты использовал все, чему научился за годы расследования убийств, чтобы совершить идеальное преступление. Если б не бригада путейцев, у тебя все получилось бы. Но, как ты сказал раньше, даже профессионалы делают ошибки.
Его дыхание становится рваным. Он изо всех сил пытается сохранить самообладание.
– Значит, я не могу победить – ты это хочешь мне сказать? Что бы я ни говорил, победить я не могу?
– Нет, я говорю не это. Я просто стараюсь оставаться реалисткой. Но я пообщаюсь с инспектором Галлахер и выясню, была ли в квартире одежда, похожая на те лосины и футболку, что ты видел.
– Призрачный шанс, – мрачно говорит он. – Пэрри не дурак, чтобы оставить их там.
Она кивает:
– Подозреваю, ты прав, но мы не узнаем об этом, пока не спросим. И даже если в квартире ничего такого нет, соседка может вспомнить, во что была одета Эмма, когда открывала входную дверь в тот вечер. Если с этим ничего не получится, мы найдем другие пути доказать, что у нее имелась такая одежда. Хотя для этого нам надо будет найти свидетелей или фотографии. Это не невозможно, однако мы не обладаем теми же ресурсами, что полиция долины Темзы. Или их умением манипулировать общественным мнением.
Он морщится и смотрит в сторону.
– Чем больше я смотрю на пейзаж с этой стороны, тем меньше он мне нравится.
– С другой стороны, – говорит Макхью, пытаясь придать своему голосу бодрость, – мы, безусловно, можем привести очень веские доводы в пользу того, что у Гэвина Пэрри был мотив. И если нам повезет, обязательно появятся улики, которые либо подтвердят твое алиби, либо изобличат кого-то еще.
– Что насчет Клиланда?
– Ничего такого обнадеживающего, как казалось вначале, – судя по тому, что я слышала. Думаю, формально они не исключили его, но при отсутствии улик после судебной экспертизы его одежды или квартиры Смит сомневаюсь, что Кинг будет заниматься им.
Фаули тоже не стал бы, адвокат видит это по выражению его лица.
Она снова берет ручку.
– Но если появится видео с его машиной у моста Уолтон-Уэлл, ситуация может измениться. Мне нужно выяснить, есть ли камеры видеонаблюдения на мосту.
Он грустно усмехается:
– Я бы не стал на это рассчитывать. Если я знаю Пэрри, то он наверняка все там обследовал заранее.
Она хмурится:
– А как?
Он пожимает плечами:
– Через «Гугл». Как вариант. Хотя я не стал бы сбрасывать со счетов, что он мог осмотреть все лично. Как-никак мы знаем, что он придумал, как обойти метку, и мы знаем, что у него есть транспортное средство – наверняка было, чтобы доехать до квартиры, перевезти тело и скрыться. Стоит проверить, что у него за средство передвижения, – а то, что оно есть, это точно.
– Вероятно, на этот раз не белый минивэн, – сухо говорит Макхью. – Иначе было бы слишком просто.
Он пожимает плечами:
– Кто знает… Моей жене недавно показалось, что она раз или два видела белый минивэн у дома.
– Серьезно? Ты записал номер?
Он медленно качает головой:
– Нет. Если б записал, я бы сам его давно проверил.
* * *
– Фрейя? Это я.
Его голос звучит приглушенно, как из-за стекла.
Она берет телефон.
– Господи, Калеб, я уже несколько часов пытаюсь дозвониться до тебя! Что случилось? У тебя проблемы с телефоном? Это ведь не твой номер…
– Это предоплаченный номер. Мой телефон забрала полиция.
У нее расширяются глаза, она медленно опускается на стул:
– Полиция? Но почему?
Она слышит на заднем фоне всякие звуки, шум транспорта – как будто он на улице.
– Они, черт побери, арестовали меня. Они говорят, что Тобин видел, как я насиловал ее… что я дал ей наркотик или что-то в этом роде, чтобы она ничего не помнила.
– О боже…
– Ага, точно… полный отстой, да?
У нее бешено стучит сердце.
– Но, малыш, это очень плохо – они наверняка восприняли это всерьез, иначе не арестовали бы тебя…
Он горько смеется:
– В общем, меня «отпустили при нахождении под следствием», пока они будут копаться в дерьме.
Фрейя сглатывает:
– Что