Утром, как только я вышла за продуктами на рынок, соседка, посмотрев на мое раздувшееся иссиня-красное лицо, сочувственно спросила:
– Что ж это твой-то так тебя разукрасил?
Я так растерялась, что не нашлась, что ответить…
Все дружно рассмеялись, а больше всех сам Владимир Яковлевич.
Потом Алеша показывал деду самые причудливые химические опыты. Он все больше увлекался химией, все вечера что-то мудрил над своими пробирками да колбами и тут явил перед родными все свое умение: то что-то вспыхивало небольшим салютом и долго искрилось, то жидкость в колбе приобретала самые причудливые окраски, то сделанная им надпись просто исчезала бесследно.
Ночью у Александра Сергеевича случился приступ «грудной жабы» (стенокардии). Сквозь сон Ира слышала суету в доме и поразившие ее страшные слова – «грудная жаба». Когда же дети проснулись, деда уже не было. Отпущенные судьбой часы пролетели. Как один миг.
Взрослые долго обсуждали это свидание и надеялись на скорое освобождение главы семьи.
Когда через несколько дней Ружена Францевна пришла к тюремному окошку в надежде услышать наконец хорошую новость, ей передали маленький кусочек бумаги с корявыми неровными строчками: «Мне сделали небольшую операцию…», – и еще несколько слов совсем неразборчиво.
Посмотрев в книгу, охранник безразличным тоном добавил:
– Александр Сергеевич Полубояринов умер.
Эти слова, сказанные скрипучим равнодушным голосом, не сразу дошли до сознания Ружены Францевны. И только спустя несколько минут, проглотив застрявший в горле ком, она спросила:
– Отчего умер? Когда умер? Осталось ли хоть что-нибудь из его вещей?
– Ничего не знаю, больше ничего не записано.
Шатаясь, в полузабытьи, Ружена Францевна добралась до дома и только здесь, сев в кресло, потеряла сознание.
Еще долго она продолжала ходить в приемную ОГПУ, втайне надеясь на ошибку. Это была последняя весточка, и больше никаких сведений об Александре Сергеевиче семья не добилась. Ни жена, ни дочери так до конца дней и не узнали, что же стало с их отцом, мужем.
И только спустя 70 лет, когда у Александра Сергеевича уже появились правнуки, праправнуки и даже прапраправнуки, на посланный автором этих строк запрос был получен ответ – справка из ФСБ РФ от 28.12.00 за № 10/А-4662, из которой родные узнают, что «по данным Главного информационного центра МВД РФ, Полубояринов Александр Сергеевич умер 29 марта 1932 года (место смерти не указано). Реабилитирован в 1989 году».
А тогда все запросы оставались без ответа, и даже Владимир Яковлевич, обладая исключительным доверием и уважением властей, ничего не смог изменить. Так, в полном неведении о судьбе Александра Сергеевича, Климовы покинули Москву, в очередной раз отбыв по заданию наркомата в командировку.
Время дороже всего
Казалось, ничто не сможет нарушить четкий план постепенного превращения нашей страны в авиационную державу. Строились новые и модернизировались уже существующие авиационные заводы, сформировались и заработали мощные научно-исследовательские центры, начала давать прекрасные результаты созданная система подготовки специалистов в институтах и техникумах. Но… оказалось, что времени на разбег просто нет.
В 1933 году к власти в Германии приходит фашизм – 30 января престарелый президент Гинденбург назначает канцлером Адольфа Гитлера, который очень скоро отменяет конституцию Веймарской республики и устанавливает тоталитарный режим. Сначала запрещаются профсоюзы, затем – все политические партии, кроме нацистской, создаются концентрационные лагеря для противников нацистского режима, штурмовые отряды берут под свой контроль все общественно-политические силы страны. И в то же время на организованной Лигой Наций Женевской конференции по разоружению Германия настаивает на исключении отрядов штурмовиков из общей численности армии, а вскоре окончательно парализует процесс разоружения в мире – английский план сокращения вооруженных сил всеми государствами потерпел провал. Обстановка в мире резко меняется. Всем становится ясно, что фашизм – это война и, прежде всего, это война против коммунистов, против СССР.
Наша страна не могла остаться безоружной перед лицом такой опасности. Новые военные доктрины ХХ века после Первой мировой войны предрекали, что авиация в грядущем противостоянии должна сыграть решающую роль. Необходимо было ускорить темпы развития авиации в целом, что во многом зависело от темпов авиадвигательной промышленности, от темпов создания совершенных, современных конструкций авиадвигателей. Как показала история, нам действительно оставалось слишком мало времени для строительства опытных двигателей и развертывания их серийного производства. Необходимы были иные, более ускоренные темпы создания новых двигателей, чем это мог бы обеспечить ЦИАМ. Нужно было немедленно развертывать серийное производство современных моторов для военной авиации.
Правительство принимает решение закупить за рубежом лучшие для того времени авиадвигатели и выбрать из них типы для серийного производства по лицензии.
С этой целью за границу командируются комиссии моторостроителей: во Францию – во главе с конструктором Климовым, в США – с начальником ЦИАМ Побережским и конструктором Швецовым.
В результате были достигнуты соглашения, утверждавшиеся Политбюро ЦК, на лицензионное производство моторов: с американской фирмой «Кертис Райт» на производство моторов Райт «Циклон» R-1820-F3 на заводе № 19 в Перми (М-25), а также с французскими фирмами «Гном-Рон» на моторы «Мистраль-Мажор» 14 Kdrs (К-14) на заводе № 29 в Запорожье (М-85) и «Испано-Сюиза» – на моторы «Испано-Сюиза» 12 Ybrs и 12 Ycrs на заводе № 26 в Рыбинске (М-100). Для этих целей из резервного фонда СНК СССР выделяется 1 млн 893 тыс. 860 рублей золотом.
Накануне выезда за рубеж руководители делегаций были приглашены в Кремль. Сталин лично пожелал встретиться с конструкторами и будущими директорами заводов. Уже было известно, что Побережский и Швецов в дальнейшем направляются в Пермь, где полным ходом шло строительство нового моторного завода. Урал был определен тем местом, где вдали от потенциального агрессора должна быть создана новая база авиапромышленности. В Перми было решено выпускать двигатели воздушного охлаждения. Внимательно выслушав суждения о качестве рекомендованных для серийного производства моторов, Сталин еще раз напомнил о личной ответственности каждого за окончательный результат.
– Товарищ Климов, вы, кажется, принимаете водяные моторы? – и, не дожидаясь ответа, продолжил: – Рассматривайте командировку во Францию как подготовку к будущей поездке в Рыбинск. Там вы лично будете руководить дальнейшей судьбой этой конструкции.
(adsbygoogle = window.adsbygoogle || []).push({});