Шарп опоздал на собрание у сэра Огастеса, но это его мало занимало. Принятое им решение делало любые указания сэра Огастеса бесполезными. Шарп возьмет командование на себя. Он поднялся в надвратную башню по лестнице, уже очищенной от обломков сброшенного Харпером ворота, и двинулся по стене в сторону цитадели.
В комнате сэра Огастеса было жарко натоплено, в камине громко трещали ветки терновника. Дымоход, единственный в замке, отводил дым за замковую стену.
Когда вошел Шарп, Фартингдейл умолк. В комнате находилось больше десятка офицеров, даже Фредриксона вызвали с его поста на дозорной башне. Глаза всех присутствующих обратились к Шарпу. Голос Фартингдейла был откровенно неприязненным.
– Вы опоздали, майор.
– Мои извинения, сэр.
Пот-о-Фе обставил комнату с варварской пышностью: ковры на полу и стенах, тяжелые занавеси. Одна из них как раз качнулась, пропуская Жозефину. Она вошла в комнату с балкона, улыбнулась Шарпу и встала у стены. Сэр Огастес снова поднял лист бумаги, который держал в руке.
– Я повторю для тех, кто не смог явиться вовремя. Мы уходим на рассвете. Сначала идут пленные, подобающим образом одетые, под конвоем четырех рот фузилеров.
Брукер кивнул, записав что-то на сложенном листе бумаги.
– Капитан Джилайленд движется за ним. Найдите место в ваших фургонах для раненых.
Джилайленд кивнул:
– Ясно, сэр.
– Затем оставшиеся фузилеры. Майор Шарп?
– Сэр?
– Ваши стрелки составят арьергард.
Капитан Брукер задал вполне уместный вопрос о том, что делать с женщинами и детьми пленных. Когда капитаны начали предлагать свои варианты действий, Фредриксон умоляюще посмотрел на Шарпа. Тот улыбнулся и покачал головой.
То ли Фредриксон не понял знака, то ли был слишком расстроен, но он поднялся и попросил разрешения высказаться.
– Капитан?
– Почему мы уходим, сэр?
– Стрелки везде ищут славы, – глумливо начал Фартингдейл, и Шарп отметил тех, кто улыбнулся, как не имеющих желания сражаться. Затем Фартингдейл передал лист бумаги фузилеру, выступавшему в роли секретаря; тот тут же начал скрупулезно копировать приказ. – Мы уходим, капитан Фредриксон, потому что нам противостоят превосходящие силы противника, а место, в котором мы находимся, не стоит того, чтобы за него биться. Мы не можем драться с четырьмя батальонами французов.
Шарп, проигнорировав очевидный факт, что четыре батальона французов вовсе не так уж много для хорошей оборонительной позиции, отклеился от стены.
– По правде говоря, сэр, гораздо больше, чем четыре.
Все глаза вновь обратились к Шарпу. Фартингдейл на секунду растерялся.
– Больше?
– В восьми милях от нас, сэр, около десяти батальонов, а может, и больше. Вероятно, ночью они двинутся сюда. Там же находятся пять или шесть батарей артиллерии и по меньшей мере две сотни кавалерии. Подозреваю, что это минимальные цифры: рискну предположить, что там батальонов пятнадцать.
В наступившей тишине раздался громкий треск терновника в камине. Фузилер-секретарь уставился на Шарпа, раскрыв рот. Фартингдейл нахмурился:
– Могу ли я поинтересоваться, почему вы решили не ставить меня в известность о результатах разведки, Шарп?
– Я только что сделал это, сэр.
– А могу ли я поинтересоваться, откуда эти сведения?
– Моя жена видела их, сэр.
– Женские сплетни.
– Эта женщина, сэр Огастес, в отличие от многих мужчин, провела последние три года, воюя с французами, – укол за укол. Фредриксон и кое-кто из офицеров заулыбались.
Сэр Огастес потребовал, чтобы секретарь продолжил писать, и повернулся к Шарпу.
– Не вижу, как эта информация может изменить уже отданный приказ. Напротив, она лишь подтверждает его обоснованность.
– Было бы интересно узнать, сэр, зачем французы послали сюда такие силы. Сомневаюсь, что лишь для того, чтобы разрушить дозорную башню.
– Интересно, вне всякого сомнения, но это не нашего ума дело. Вы предлагаете драться с ними? – саркастично спросил сэр Огастес.
– Произведем расчет, сэр. У них семь или восемь тысяч пехоты, хотя я думаю, что больше. У нас... дайте-ка посчитать... чуть больше шестисот человек, включая легко раненых. Также у нас есть люди капитана Джилайленда, так что мы вполне в состоянии удерживать позицию.
Улыбок стало больше, и Шарп запомнил этих людей: на таких капитанов можно рассчитывать.
Сэр Огастес, упивался собой:
– Каким же образом, майор?
– Обычным, сэр. Убивая ублюдков.
– Здесь моя жена, Шарп. Немедленно извинитесь.
Шарп поклонился Жозефине:
– Я извиняюсь, миледи.
Фартингдейл застегнул воротник мундира, как будто вдруг озяб у жарко натопленного камина. Он был доволен собой, ведь ему удалось заставить Шарпа извиниться и тем самым показать свой авторитет на глазах у Жозефины, поэтому лишь сухо произнес:
– Майор Шарп мечтает о чудесах, я же предпочитаю верить в солдатский здравый смысл. Наша задача – выжить и быть готовыми к будущим битвам. Капитан Брукер?
– Сэр? – Шарп отметил Брукера как главного прихвостня Фартингдейла.
– Утром отправьте двух надежных лейтенантов с донесением о результатах этой разведки. Удостоверьтесь, что у них хорошие лошади.
– Сделаю, сэр.
Шарп снова привалился к стене.
– Я уже отправил послание, сэр.
– Вы слишком много на себя берете, майор Шарп, – голос сэра Огастеса был полон презрения. – И вы решили, что попытка испросить моего разрешения на это отнимет слишком много вашего драгоценного времени?
– Моя жена и ее сопровождающие не нуждаются в вашем разрешении, сэр Огастес, – Шарп дал прорваться собственной неприязни к Фартингдейлу и, заметив гнев в его глазах, продолжил, чуть смягчив тон: – Но мне нужно ваше разрешение на другое дело. Хотел бы добавить свое мнение относительно сегодняшнего утра.
– К черту ваше мнение!
– Безусловно, сэр, вы можете послать его к черту, но оно, тем не менее, очень важно, – Шарп знал, как осадить самого задиристого хвастуна. Он расправил плечи, оказавшись выше любого из присутствующих, и собравшиеся почувствовали, что он с трудом сдерживает гнев. Майор остановился, давая сэру Огастесу шанс приказать ему замолчать, но приказа не последовало, и он бросил Фартингдейлу последний спасательный круг: если тот слушал внимательно, сам поймет, что делать дальше. – Очевидно, сэр, что интересы французов простираются гораздо дальше разрушения дозорной башни. Подозреваю, сэр, что их силы должны предпринять попытку вторгнуться в Португалию. Пройдя этот перевал, они смогут выбрать десяток маршрутов для дальнейшего продвижения. Послание достигнет Френады через день, еще день уйдет на то, чтобы собрать хоть какие-то войска. К этому моменту французы уже могут достичь своей цели. Я не знаю, в чем состоит эта цель, сэр, но в одном я уверен: их можно остановить только в одном месте. Здесь.