Читать интересную книгу Случайное обнажение, или Торс в желтой рубашке - Виктор Широков

А его друг Огарев тоже женился на Марье Львовне Рославлевой, племяннице пензенского губернатора Панчулидзева. Но ему повезло меньше, Марья Львовна почти сразу же после свадьбы стала изменять ему напропалую.

Между прочим, и в Вятке, и во Владимире шла и литературная жизнь будущего Искандера. Еще вчерне, пока под другими названиями заносились на бумагу и оживали великолепные фрагменты будущих мемуаров, "Былого и дум", одной из самых культовых русских книг. Строилось успешно мощное здание жизни, и быть бы Герцену царским послом или министром, если бы не вмешалась очередной раз случайность. Уж ему разрешили в 1839 году въезд в обе столицы. Уже он принял предложение перейти на службу в Петербург в канцелярию министра внутренних дел графа А. Г. Строгонова. Его произвели в коллежские асессоры. что равнялось чину майора, и уже прочили в вице-губернаторы. Но перлюстрация его писем владимирской знакомой, губернаторше Ю. Курута обнаружила недозволенные мысли и даже раскрытие одного военного секрета: на Волковом поле, во время артиллерийских опытов, был убит генерал Ботай, ранены генералы Берхман и Моллер и несколько человек нижних чинов. Герценом всерьез занялось III отделение. Наказание последовало по горячим следам. Государь распорядился отправить виновного опять в Вятку. И снова заступились высокопоставленные друзья и доброхоты. Высылку отсрочили на несколько месяцев, а Вятку заменили на Новгород. От переживаний умер второй ребенок, которого вынашивала Наталья.

В Новгороде Герцен сильно переменился внутренне, его уже не привлекала служба в губернском правлении, и в мае 1842 года он получил разрешение уйти в отставку в чине надворного советника. За год до этого Наталья Александровна родила дочь. После увольнения Герцену разрешили жить в Москве, под надзором полиции и без права въезда в Петербург.

В Москве Герцен ушел в загулы, попойки с друзьями, пить начинал днем и возвращался в два ночи, а то и под утро. Однажды на рассвете он по пьяни согрешил с горничной Катериной. Неизвестно, была ли эта связь замечена женой, беременной в очередной раз, но коварная горничная, вскоре получившая отставку от мучимого раскаянием хозяина, собравшись говеть, призналась барыне в своем грехе. Бедная-бедная Натали! Очередной, четвертый сын Иван прожил всего пять дней.

Герцен в своем дневнике откровенно и подробно описал нравственные страдания и свои, и Наташины. Супружеская жизнь превратилась в сплошной кошмар. Супругов примирила и сблизила очередная, пятая беременность Натальи Александровны и рождение нового сына Коли, увы, глухонемого. Семейные неурядицы отразились в романе "Кто виноват?", от которого между прочим было уже рукой подать до чернышевского романа "Что делать?" Герцен позже сам не раз отмечал, как заслугу, что именно он с Чернышевским подлинные отцы русского нигилизма.

В 1844 году жена Герцена забеременела в шестой раз и родила дочь Тату. на следующий год — новая беременность и роды Елизаветы, к сожалению, скончавшейся через одиннадцать месяцев. Рок продолжал преследовать будущего гиганта отечественной мысли.

В 1846 году умер его отец, оставивший в наследство Герцену полмиллиона рублей деньгами и немалую недвижимость. Почти столько же досталось его матери, а потом следовательно опять ему же. Большие деньги отделили его от друзей, вернее, друзей от него, куда надежней полицейского произвола. Зависть вообще штука обоюдоострая.

В начале 1817 года Герцены выехали за границу, в Германию и Италию, поводом послужила болезнь жены. Неисповедимы пути господни! Герцен вез с собой помимо прочего рекомендательное письмо к немецкому поэту Георгу Гервегу.

Очередной трагический любовный треугольник материализовался буквально вскорости. Весной 1847 года Герцен объявился в Париже, снял для семьи шикарную квартиру на авеню Мариньи и зажил по-московски хлебосольно, весело и открыто. Его барство постепенно перетекло, преобразовалось в буржуазную цивилизованность. Внешне. А внутреннее преобразование шло своим чередом, оно-то и подарило нам Герцена-мыслителя, Герцена — общественного деятеля и революционера — Герцена-писателя,

Заложенная вроде бы случайно мина сработала неожиданно. Герцен близко сошелся с Георгом Гервегом. Немецкий поэт был ровесником Натальи Александровны и следовательно на пять лет моложе русского друга. В 24 года он издал в Цюрихе книжечку "Стихотворения живого", где были вирши, напоминавшие собой стихи Беранже. Молодого поэта заметили и стали сравнивать с Генрихом Гейне, который в свою оче редь не очень-то жаловал младшего собрата по перу и окрестил его двусмысленно "железным жаворонком" (т. е. механической птичкой). И тут-то как на грех на Гервега обратил свое венценосное внимание прусский король Фридрих-Вильгельм IV, давший ему аудиенцию. Бесхарактерность и низкопоклонство Гервега сразу же отвратили от него поклонников. Чтобы вернуть их расположение, поэт ухватился за ничтожный повод — запрещение немецкими властями ввоза его журнала и отправил королю весьма дерзкое послание, которое тут же опубликовала "Лейпцигская всеобщая газета". Поэта выслали за пределы Пруссии, а газету закрыли.

Скитаясь по Европе, Гервег, чтобы устроить жизнь с достаточным комфортом, "продался" и женился на некрасивой Эмме Зигмунд, дочери богатого купца-еврея, выглядевшей при всем мужеподобии прусским унтером в юбке. А Гервег был писаным красавцем: узкий приятный овал лица, тонко очерченный нос с едва заметной горбинкой, пылающие темно-карие глаза, слегка седеющие волосы, мягкая бородка и маленькие нежные руки сластолюбца. Он походил то ли на пылкого итальянца, то ли на чувственного восточного князя, и кажется действительно послужил прототипом Ораса, героя одноименного популярного в то время романа Жорж Санд.

Именно Гервег и оказался роковым мужчиной для жены Герцена. Изнеженный приживальщик как раз надумал сменить надоевшую ему жену-няньку Эмму на другую, более комфортабельную, и великолепная славянка, которая явно к нему благоволила, показалась ему надежней партией, он своим практичным торгашеским чутьем мгновенно уловил, что щедрый и богатый русский барин не даст пропасть даже изменившей жене, легко обеспечит её на всю оставшуюся жизнь, а следовательно и ему, искусителю, перепадет немало.

Примечательно, что Герцены чуть не ускользнули от будущего удара судьбы, они расстались с Гервегами и всю зиму 1847 года и начало 1848 года путешествовали по Италии в сопровождении инсарского уездного предводителя дворянства А. А. Тучкова, его жены и двух молоденьких дочерей, Натальи и Елены. Жена Герцена сразу же и горячо сдружилась со своей младшей тезкой, нередко слала ей влюбленные письма, даже когда они жили в одном городе и в одном доме. Именно эта роковая Наталья Тучкова станет впоследствии второй женой Огарева, в свою очередь уступившего её в конце пятидесятых годов (через десяток лет) Герцену. Именно она окончательно испортит жизнь обоим прекраснодушным и пока ничего не подозревающим друзьям.

В 1848 году в дни июньского мятежа Герцены и Тучковы (жившие этажом выше в том же доме в Париже) подверглись полицейскому обыску. И тут в жизнь Искандера снова вошел Гервег, опозоренный и обесславленный неудачей в провозглашении Германской республики на манер Франца. Мало того, его тесть был разорен этой же неудачной революцией, что резко сказалось на его субсидиях поэту, уменьшив их по крайней мере втрое. Гервег хандрил, его страшило будущее неотвратимой и беспросветной нуждой. Почти каждый вечер поэт стал проводить у Герценов. Эмма ему осточертела, её нудная любовь опостылела. И Гервег втирался к русским богатым друзьям, охотно пил вино с Александром Ивановичем, помогал Наталье Александровне в различных перипетиях нелегкого многодетного быта, ухаживал за ней во время нередких недомоганий.

Наталья Александровна влюбилась, сама того не заметив. А у Эммы в это время родилась дочь Ада и она ослабила свою схватку.

Страстная дружба втроем стала приобретать странные черты брачного союза. Гервег, уже втершийся в доверие, называл Герценов близнецами и причислял себя к ним же, называя самого себя третьим близнецом. О, как ему хотелось сварганить брак втроем, а может даже и вчетвером, все-таки сочувствуя и Эмме. А хитрая евреечка позже открыто предлагала себя русскому барину.

Постепенно Герцен прозрел, но ложно понимаемое чувство дружбы порядочности и уважения к хотя и чужому, но подлинному чувству сковывало его, не позволяло объясниться прямо и жестко, как, собственно говоря, и следовало с подобным пресмыкающимся, как Гервег. Кроме того, его изводили эмигрировавшие соотечественники-попрошайки, завидовавшие его богатству и в бессильной злобе распускавшие про него всякие малоприятные слухи.

Наконец он нашел в себе силы объясниться для начала с женой. Причем, опять в письмах. Наталья Александровна призналась, что её "неудовлетворенность, что-то оставшееся незанятым, заброшенным искало иной симпатии и нашло её в дружбе с Гервегом". Она призналась, что мечтает о браке втроем, причем, скорее духовном, нежели чисто плотском. Но Герцен принять подобное уж никак не мог.