правительства в измене были совершенно беспочвенными и, по сути дела, они способствовали к приведению к власти преступников и, таким образом, сами стали соучастниками преступления. Окончательно им стало это ясно после разговора с одним из зелотов, который тоже прозрел и отшатнулся от тех, чьи идеи совсем недавно разделял.
Разочарованные идумеи поспешили покинуть город, выпустив перед этим из тюрем две тысячи заключенных, бежавших, чтобы присоединиться к армии другого набиравшего в это время силу военного лидера Симона бар Гиора.
* * *
После ухода идумеев зелоты продолжили убийства всех, кто мог потенциально возглавить оппозицию их власти. Среди тех, кто был убит одним из первых, оказались блестящий оратор и подлинный сторонник демократии и соблюдения законности Горион (некоторые историки считают, что он и был тем самым Иосифом бен Горионом, о котором Флавий упоминал ранее), а также не раз отличившийся до этого в битвах против римлян полководец Нигер Пирейский. Последнего тяжело раненным проволокли по всему городу, а когда выволокли за стены, чтобы добить, Нигер попытался умолить своих мучителей удостоить его достойного погребения, но и в этом ему было отказано. Перед смертью Нигер проклял своих палачей и призвал Бога послать на их головы месть римлян, взаимную вражду, голод и чуму — и, как известно, эти проклятия сбылись почти в точности.
«Смерть Нигера, — пишет Флавий, — окончательно освободила их от всяких опасений за собственное падение. Среди народа не осталось уже никого, которого нельзя было бы погубить по какому угодно поводу, раз только этого хотели. Та часть народа, которая восстала против зелотов, давно уже была истреблена; а против других, мирных жителей, стоявших в стороне от всех, придумывали, смотря по обстоятельствам, иные обвинения. Тот, кто вовсе не связывался с ними, считался у них высокомерным, кто открыто приближался к ним — презирающим, а кто льстил — предателем. За высшее преступление, как и за самое ничтожное упущение, существовало одно наказание — смерть: ее избегал лишь тот, который уже очень низко стоял по своему происхождению или по крайней бедности» (ИВ, 4:6:1).
Вскоре после этих событий внутри самих зелотов начались внутренние раздоры. Иоанн Гисхальский предъявил свои претензии на власть над городом, а значит и над всей Иудеей. Часть «ревнителей» приняли его претензии, но часть выступили решительно против, и таким образом в городе образовались две новые партии, причем сторонники как той, так и другой понимали, что стоит их противникам достичь победы, и они их не пощадят. Так в Иерусалиме началась война между партиями зелотов, что, впрочем, не мешало членам обеих партий грабить и убивать простых горожан, отбирая их имущество для своих нужд.
Охваченные ужасом перед новой властью, многие жители Иерусалима решили бежать из города, чтобы сдаться на милость римлянам. Однако зелоты установили стражу у всех ворот и объявили, что каждый, кто попытается вырваться из Иерусалима, будет убит как изменник. Хоронить таких «предателей» тоже запрещалось под страхом смерти, и, как следствие, казненные лежали на улицах по несколько дней.
И тут начал проявляться еще один фактор, являющийся неизменным спутником такого рода тоталитарной власти, — коррупция. Те, у кого были деньги, могли подкупить стражу и вырваться за городские стены, а вот бедняки такой возможности были лишены. Те же из них, кому удавалось каким-то образом бежать, оказываясь за стенами Иерусалима, вскоре натыкались на непогребенные трупы на дорогах и, осознав, что римляне и бродящие в округе банды разбойников столь же безжалостны и кровожадны, как и зелоты, нередко возвращались назад — и, попадая в руки зелотов, вынуждены были выбирать между смертью и присягой им на верность и вступлением в одну из вооруженных группировок.
Тем не менее перебежчиков, добиравшихся до стана Веспасиана в Кейсарии, было немало, и многие из них, успевшие приобрести римское гражданство, имели все основания надеяться сохранить жизнь и имущество.
Все эти события происходили весной 68 года, и именно тогда, видимо, среди других перебежчиков к Веспасиану и прибыл один из самых выдающихся религиозных авторитетов того времени — раббан Йоханан бен Заккай.
Согласно талмудическому преданию, поняв в какой-то момент осады Иерусалима, что город и его жители обречены, р. Йоханан решил его покинуть. Но так как командование обороной Иерусалима запрещало жителям покидать город, он распустил слух о своей смерти и поручил двум своим ученикам, р. Элиэзеру бен Уркенос и р. Иешуа бен Ханания, вынести его из Иерусалима в гробу. Затем раббан Йоханан попал в римский лагерь, где и приветствовал Веспасиана на латыни словами «Да здравствует господин император!»
На замечание полководца о том, что он — не император, р. Йоханан не замедлил с ответом: «Но ты им будешь!», — тем самым повторив предсказание Иосифа.
Веспасиан, повествует Талмуд, поверил, что р. Йоханан обладает даром пророчества, благосклонно отнесся к пленнику и милостиво удовлетворил его просьбу дать возможность основать в городе Явне (Ямниэль) Академию по изучению Торы.
После взятия Иерусалима римлянами в Явне перебрались большинство авторитетов в области Торы того времени. Именно там, по сути, и начал развиваться талмудический иудаизм. Таким образом, самому сохранению иудаизма в его современном виде евреи обязаны р. Йоханану бен Заккаю.
Однако Талмуд относит бегство р. Йоханана ко времени осады Иерусалима, то есть к 70 году, и достоверность этой даты вызывает большие сомнения. Дело в том, что Веспасиан был провозглашен императором летом 69 года и уже 1 июля отбыл в Рим. Таким образом, вероятнее всего, эта история относится именно к весне 68 года, когда Иерусалим еще не был осажден, но выбраться из него было уже почти невозможно.
Великий город все больше погружался во мрак, на всей его территории, включая Святой Храм, свершались страшные преступления, и все это приближало его гибель.
«Существовало именно древнее предсказание мудрецов, что город тогда будет завоеван и Святая Святых сделается добычей пламени, как только вспыхнут волнения и руки граждан осквернят Богом освященные места. Хотя зелоты в общем верили в это пророчество, тем не менее они сами сделались его исполнителями» (ИВ, 4:6:3), — пишет Иосиф Флавий, и история р. Йоханана бен Заккая доказывает, что такого же мнения придерживался не только бывший комендант Галилеи, но и многие мудрецы и знатоки Священного Писания.
И все же тот факт, что Иосиф и р. Йоханан бен Заккай сделали одно и то же предсказание, невольно наводит на размышление. Оба они принадлежали к партии фарисеев и почти наверняка были знакомы еще до начала восстания. Но обсуждать личность Веспасиана между собой в личных беседах они не могли — тот был назначен на пост главнокомандующего Иудейской кампанией в то время, когда Иосиф был в Галилее,