Немного помолчав, она добавила своим громовым голосом:
— А сейчас, молодые леди, нам пора приниматься за работу. Нам предстоит за короткий период времени сделать из вас презентабельных девушек. Задача сложная, но мы с лордом Маунтджоем надеемся справиться с ней. Того же самого мы ждем от вас.
Софи снова оглядела девушек и предостерегающе заметила:
— Никакого разгильдяйства, никакой неряшливости, никакой лени. Я просто этого не допущу. Маунтджои всегда были известны своей выдержкой и гордостью. Того же самого я ожидаю и от вас, девочки. Ты должна научиться нравиться, — сказала тетя Софи, глядя на Лауру. — А ты не выставляй себя напоказ, — добавила она, обращаясь к Анжу. — А ты научись слушать, вместо того чтобы много болтать, — заметила она Ханичайл. — Судя по всему, у вас совсем нет хорошей одежды, — продолжала она. — Лично я не выношу французских дизайнеров: на мой взгляд, они совершенно не понимают английского вкуса. Поэтому я назначила встречу с новым молодым модельером Норманом Хартнеллом. Он сконструирует вам бальные платья и платья для презентации. Мы также пойдем к Виктору Стайбелу, к Бета и в Найтс-бридж, чтобы приобрести дневные платья и костюмы. — Посмотрев на девушек, Софи вздохнула еще раз, осознав трудность поставленной перед ней задачи, и в раздражении произнесла: — А пока я немедленно отвезу вас в «Суон энд Эдгар», так как не могу больше видеть то, что на вас надето. А что касается тебя, моя дорогая, то ты выставляешь свои ноги больше, чем принято, — холодным тоном заметила она Анжу. — Я лично скажу модельеру, чтобы он удлинил твои юбки до разумных пределов.
Анжу вздохнула, с сожалением подумав о Париже, Скьяпарелли, Шанель и Уорте, за одежду которых она была готова умереть.
Остаток утра девушки провели в примерочных «Суон энд Эдгар», пока продавщицы бегали, подбирая им юбки, блузки, шерстяные свитера, туфли и платья, и все с одобрения тети Софи.
Вернувшись в Маунтджой-Хаус, они быстро перекусили и отправились к Хартнеллу, где с них сняли мерки, и тетя Софи точно указала там, что именно им нужно. Перед ними раскатали рулоны прекрасной материи, и они долго рассматривали ее, перед тем как сделать окончательный выбор.
После этого они посетили мадам Вакани в ее студии на Кенсингтоне, где договорились об уроках танцев и придворного этикета.
Затем тетя Софи, посмотрев на часы, сказала:
— Время для чая. Но так как вы выглядите недостаточно презентабельно, чтобы пойти к Гюнтеру, я отвезу вас домой.
Все вместе сели в машину и вернулись в Маунтджой-Хаус.
Все последующие дни были заполнены уроками: по этикету, дикции, танцам и тому подобному. Тетя Софи сказала, что они должны научиться загородным развлечениям, чтобы принимать участие в уик-эндах, и девушки часами бегали по теннисному корту. Ни Лауре, ни Ханичайл не пришлось учиться ездить верхом.
— Тетя Софи, я обещаю быть привлекательной и хорошей собеседницей, — сказала Анжу, наблюдая, как Лаура и Ханичайл скакали галопом по Роттен-роу, словно обе были рождены в седле, — но я никогда не подойду к этим отвратительно пахнущим существам.
Ей удалось отделаться от верховой езды, но она проиграла битву за короткую юбку. Орлиный взгляд тети Софи за золотым лорнетом не пропускал ничего, и Анжу это знала. Соблазнительный Лондон ждал ее за порогом Маунтджой-Хауса, но она решила подождать до поры до времени.
Тетя Софи следила, чтобы они были экипированы на каждый случай жизни, а поэтому они проходили через бесконечные примерки: костюмов, дневных платьев, вечерних, бархатных пелерин на шелковых подкладках, туфель, шляп, лайковых перчаток, сумок из крокодиловой кожи и шелкового нижнего белья. Лорд Маунтджой не скупился на деньги: девочки Маунтджой должны были выглядеть лучше всех. А пока их держали под замком. Они стали затворницами Маунтджой-Хауса до своего первого бала.
Каким-то образом газеты узнали о давно потерянных внучатых племянницах лорда Маунтджоя и раструбили о них всем. Они стали главным событием Лондона, и конкуренция за приглашение на бал была острой. Кроме того, балы не давались в Маунтджой-Хаусе уже сорок лет, и всем не терпелось увидеть этот восхитительный дом снова. Лорд Маунтджой пока никого не допускал в свой загородный дом в Уилтшире, и, к разочарованию Анжу, тетя Софи строго выполняла это предписание. Пока они «не сойдут со стропил», как она выражалась.
— Как корабль, — смеясь, заметила Лаура. — Остается только разбить о нас бутылку шампанского, и мы поплывем по бурному морю общества, пока нас не спасет какой-нибудь красивый мужчина.
— Только не меня, — сказала Ханичайл, передернув плечами.
Они отдыхали в комнате Лауры после тяжелого дня бесконечных примерок и беготни по корту, которая, по мнению Ханичайл, была работой потяжелее, чем пасти стадо.
Ханичайл только что вымыла волосы и сушила их у камина, ее щеки стали розовыми от тепла, а голубые глаза сверкали, как сапфиры. Анжу, к своему удивлению, заметила, что она выглядит совсем по-другому. Да и все они очень изменились. Даже Лаура выглядела хорошенькой и женственной в своем голубом шелковом кимоно. Она красила ногти ярко-розовым лаком.
— Лак наверняка не понравится тете Софи, — сказала она, махая рукой в воздухе. — Постыдно яркий, моя девочка, — сказала она, подражая громовому контральто тети Софи, и они расхохотались. — Если ты не хочешь выходить замуж, тогда чего же ты хочешь, Ханичайл? — спросила Лаура, махая руками в воздухе, чтобы лак поскорее высох.
— Я хочу получить деньги лорда Маунтджоя, — откровенно ответила Ханичайл.
— Это честно, — заметила Анжу.
— Давайте посмотрим правде в глаза: мы все здесь для этого. Во всяком случае, я, — сказала Лаура.
— А почему тебе так нужны деньги? — спросила Анжу, лежа на розовой софе с поднятыми вверх ногами.
— По двум причинам, — ответила Лаура. И она поведала им о своей бабушке, у которой совсем не было денег, и о предательстве Хаддона Фокса. — Мне хотелось бы заботиться о бабушке так, как она всегда заботилась обо мне. Я знаю, как ей сейчас тяжело без гроша. Она пытается скрыть это от меня, но я-то знаю. Я видела, как у нее дрожат руки каждый раз, когда она вскрывает конверт со счетами. Это несправедливо, что она всю жизнь только и думает о деньгах. Она всегда отдавала всю себя другим людям. Сейчас настала моя очередь. Мне всего-то нужно денег, чтобы начать свой бизнес по тренировке лошадей, а потом я смогу заботиться о ней и о Суинберне. И тогда я буду счастлива.
— Как интересно, — скептически заметила Анжу.
— А что скажете вы, мамзель Анжу? — спросила Лаура. — Какая у тебя причина? Кроме, конечно, тряпок, драгоценностей и мужчин.