Виктор? А куда же делись телохранители? Тед взглянул на услужливо подвернувшуюся обложку детектива: двое мужчин зверского вида волокли куда-то бесчувственную девушку. Да нет, чепуха! Скоро Рене приедет, и объяснение окажется каким-нибудь очень простым...
Шум в коридоре раздался лишь около полуночи, и почти сразу — стук в дверь. Слава богу, это была Рене — довольная, запыхавшаяся, в сопровождении охранников и собачонки на поводке. Одного взгляда на ее улыбку хватило Теду, чтобы понять, что беспокоился он зря.
— Ты где была? Я уж не знал, что и думать! — спросил он и про себя отметил, что это типичный вопрос сварливого мужа, как в анекдоте «вернувшегося из командировки».
— А Бруни приехала, — объяснила она, проходя в гостиную. — Мы ужинать ездили в «Куполъ».
Тед задержался на минуту, чтобы отпустить одного из телохранителей. В его отсутствие они дежурили по ночам по двое, для большей безопасности, когда же он ночевал «дома», в этом не было необходимости.
Захлопнул дверь — Рене тут же прильнула к нему, смеясь, и подставилась для поцелуя. От нее пахло какими-то экзотическими духами и немножко вином. Он поцеловал — и все-таки упрекнул:
— Я не понимал, где ты — думал, с собакой пошла и пропала куда-то!
— Если бы я знала, что ты сегодня приедешь... — она с блаженным вздохом прижалась к нему лбом. Сердиться на нее было невозможно — да, по существу, и не за что. Ну кто виноват, что на обложке ее детектива такая дурацкая картинка?!
Выяснилось, что Бруни приехала договариваться насчет выставки ее работ и фотографироваться для буклета, посвященного этой выставке — и остановилась здесь же, в «Хилтоне». Завтра у нее весь день занят, а сегодня они с утра поехали по магазинам, потом сидели в номере — а потом решили поужинать где-нибудь в городе. Рене разминулась с его звонком из аэропорта на каких-нибудь полчаса!
— Меня отсутствие собаки с толку сбило, — уже смеясь над собственными страхами, сказал Тед. — Вот уж не думал, что ты пса с собой в ресторан потащишь!
— А зачем ему одному в номере сидеть?!
Она ворвалась в номер в одиннадцатом часу, и Теду опять показалось, что при каждом ее движении в комнате поднимается ветер. Великолепная, неповторимая, сногсшибательная баронесса фон Вальрехт — она же Бруни.
За ней неторопливо вошел тот самый белобрысый громила, с которым Тед уже познакомился в ее доме, и, не сказав ни слова, прислонился к стене.
От баронессы ощутимо попахивало вермутом, но на ногах она держалась крепко и была переполнена энергией.
— Хватит киснуть в номере — идем танцевать в «Локомотив»! — со смехом закричала она и повернулась к Теду: — Наконец-то мы сможем по-настоящему познакомиться — Рене мне про тебя все уши прожужжала. — Снова к Рене: — Собирайся, пошли! Небось, весь день из номера не вылезала!
Действительно, полдня Рене работала в кабинете, потом позвонила Ренфро, тот приехал, и они просидели над бумагами еще часа три.
— Ну давай, одевайся — не с Филиппом же мне ехать! — подгоняла Бруни. — От этого зануды за весь вечер слова не добьешься! — снова обернулась к Теду: — А ты можешь ехать и так — там никаких формальностей не надо!
Он и сам знал, что для «Локомотива» вполне подойдут его обычные джинсы в сочетании с зеленым свитером с оленем (который Рене наконец довязала и с утра торжественно вручила ему) — этот самый большой в Париже диско-клуб был знаком Теду с детства.
А что, это неплохо — тряхнуть стариной и показать Рене, где и как он танцевал, когда ему было двадцать лет!
— Ну давай, давай! — баронесса буквально приплясывала от нетерпения.
Рене молча встала, пошла в спальню, но Теду показалось, что вид у нее несколько понурый.
Прошло минут десять, а она все не появлялась. Бруни, не обращая на это внимания, разливалась соловьем, рассказывая про свою будущую выставку, но Тед постепенно начал беспокоиться и в конце концов пошел проверить, в чем дело. Как оказалось, вместо того, чтобы переодеваться, она сидела на кровати, прижимая к себе собачонку и опустив голову.
— Ты чего? Что-то не так? — Он приподнял ей лицо, вгляделся — показалось, что глаза у нее несчастные, как у больной собаки. Рене зажмурилась, помотала головой и вдруг, неожиданно для него, прижалась щекой и губами к его руке. — Ты чего? — повторил он, присев на корточки — Ты себя плохо чувствуешь?
— Нет, что ты, — она слабо улыбнулась, — сейчас я оденусь. Просто... устала немножко. Пройдет.
— Одевай что-нибудь такое, что можно снять — там бывает жарковато, — посоветовал он. — Лучше не свитер, а какую-нибудь блузку с жакетом.
В «Локомотив» они поехали на такси, вчетвером — телохранитель остался в номере. Как сказала Бруни:
— На что он нам?! Пусть сидит, собаку стережет! Мой Филипп один стоит десятка таких, как он!
Филипп был телохранителем Бруни, приставленным к ней отцом. Его присутствие являлось условием получения содержания — весьма солидного — выделяемого папочкой непутевой дочери. Все это со смехом рассказала сама Бруни Филипп, как обычно, молчал, лишь в глубоко посаженных пазах порой вспыхивал иронический огонек.
Как сказал бы мэтр Баллу: «интересно, кто же главный в вашем... дуэте?», — подумал Тед, когда Филипп, обнаружив подходящие места возле стойки, обхватил за плечи свою подопечную и пихнул в ту сторону.
Музыка с непривычки показалась очень громкой и быстрой, ко через несколько секунд Тед уловил знакомый ритм и усмехнулся, вспомнив, что под эту же мелодию танцевал здесь лет пятнадцать назад.
— Пойдем? — Он протянул Рене руку и был удивлен паническим выражением, промелькнувшим на ее лице.
— Я... не умею, — она попыталась улыбнуться.
Тед хотел сказать, что ничего в этом сложного нет, и главное не бояться, остальному он ее научит — но не успел. Бруни, уже нетерпеливо отбивавшая ритм носком сапожка, мгновенно сориентировалась и, схватив его за руку, потащила на площадку.
— Пошли, пошли! Она действительно не умеет — не мучай зря человека. Я еще со школы помню, она всегда на дискотеках в уголке сидела, никак вытащить не удавалось!
Рене прихлебывала коктейль, пыталась найти в танцующей массе зеленый свитер и коричневые волосы и уговаривала себя, что вот-вот, совсем скоро, музыка кончится и они вернутся. Но пестрые вспышки над головой мешали отчетливо различить цвета, а музыка все не прекращалась, незаметно переходя с одной мелодии на другую.
— Ух, давно так хорошо не плясал! — услышала она вдруг сбоку и обернулась.
— Я и не знала, что ты так здорово танцевать умеешь! — Бруни все еще держала его за руку, оба они были раскрасневшиеся и веселые.