подошел так близко, как только мог, прежде чем ощутил на себе жгучий жар, как будто его обжаривали на вертеле, затем опрокинул амфору на дверь. Жидкость брызнула на горячую поверхность и на глазах превратилась в пар, но стало заметно как часть пламени погасла.
Декурион отбросил пустой сосуд. — Дайте мне еще один!
Кувшин за кувшином он потушил огонь, и в конце концов остались только обугленные бревна двери. Он потянулся к верхнему засову и тут же отдернул руку, его пальцы получили сильный ожог раскаленным металлом. — Сохрани меня Нерта…
Он вытащил свой меч и острием вывернул засов, затем наклонился, чтобы сделать то же самое с нижним. В тот же момент вокруг дверной рамы и трещин на ее поверхности полыхнули новые языки дыма и пламени. Дым, попадавший сквозь окна, начал заполнять комнату, и те, кто были внутри, закрывали рты, хотя дым все равно находил предательский путь в их глотки. Вверху между балками, поддерживающими потолок, светились мрачные красные линии, когда огонь распространился на крышу, и первые кусочки горящего мусора — рейки и камыш, используемые для облицовки под плиткой, — начали падать на тех, кто находился внутри. Мальчик-раб закричал, — его волосы затлели, и один из германцев схватил тряпку с пола и потушил пламя, прежде чем использовать свое тело, чтобы защищать мальчика в дальнейшем.
Второй засов щелкнул, и декурион отскочил от огня. — Сделано!
— Так открывай же поскорее, — приказала Клавдия. — Пока не обвалилась крыша!
Декурион взял щит у одного из своих людей и укрылся за ним, когда подошел к двери. Пламя снаружи ярко светилось в щелях, прожженных в древесине, декурион выставил щит и резко ударил им по двери. Он услышал треск, и часть обугленной поверхности подалась. Снова и снова он таранил ее щитом, пока дверь наконец не разлетелась, обнажив горящие бревна снаружи.
— Еще вина! — крикнул он. — Быстро!
Его люди бросились вперед, выливая содержимое кувшинов в огонь, постепенно погасив его, так чтобы декурион смог заглянуть дальше в сад, где враг стоял в ожидании, примерно в пятнадцати метрах от здания.
— Госпожа, — он взял Клавдию за руку. — Вытащите своих людей. Я буду при своих парнях. Идите!
Она встала у разрушенной двери и поманила рабов. — Всем наружу. Сейчас же!
Ближайший мужчина заколебался, и она толкнула его в проем. Он прикрыл голову руками, потом присел и рванул через остатки двери между языками пламени, все еще пожирающими здание с обеих сторон, вперед, к молча ожидающим в стороне разбойникам.
— Дальше! — Клавдия указала на женщину, держащую рядом с собой двух маленьких детей. — Держи их за руки и беги! — Женщина глубоко вздохнула и бросилась вперед, дети плакали от ужаса, пытаясь удержаться на ногах.
Клавдия продолжала отправлять своих домочадцев одного за другим, опасаясь того, чтобы не началась давка и паника у двери. В конце концов, кроме декуриона и германцев, осталась лишь горстка рабов. Внезапно сверху раздался мощный треск, и часть потолка рухнула, направив вниз ливень пылающих обломков, пыли и клубов дыма, наполовину похоронив одного из германцев.
— Убирайтесь! — крикнул декурион. — Все, вон! Вперед!
Клавдия схватила какой-то брошенный мешок, чтобы защитить свою голову, и остановилась у пролома в ожидании, пока последний из ее рабов протиснется мимо и выбежит из горящего здания. Она повернулась и увидела декуриона и еще одного из его людей, пытающихся очистить от мусора своего похороненного товарища, в то время как остальные держали свои щиты, чтобы защитить их от непрерывного дождя горящих обломков и падающей черепицы с рушащейся крыши. Клавдия собралась с силами и бросилась в щель, чувствуя жгучий жар бушующего вокруг кухни пламени. Подол ее столы загорелся, когда она побежала к рабам, которые стояли на безопасном расстоянии в окружении людей, напавших на виллу. Она сняла мешковину с головы и потушила небольшое пламя на своей столе, в том месте где она начала гореть.
Внезапный рев обрушившейся кладки и дерева заставил ее оглянуться. Крыша кухни провалилась, забрав с собой часть стены. Взрыв искр и пламени взметнулся в вечернее небо, и новая волна жара отбросила всех на несколько шагов.
— Во имя всех богов… — пробормотала она, осознав последнее, что она видела, покидая здание — остававшихся там декуриона и его людей. — О нет. Нет!
Ее горе прервал резкий крик, и она увидела приближающуюся группу разбойников. Они остановились на небольшом расстоянии, одна сторона их тел была освещена мрачным светом пламени, пожирающего виллу, другая же была затенена. Их лидер выступил вперед, держа в левой руке кусок веревки. Он резко дернул ее, и маленькая фигурка выскочила из-за его соратников и споткнулась в стороне. Клавдия почувствовала, как ее сердце забилось чаще, когда она узнала лицо пропавшего накануне мальчика. Его глаза были выпучены, и он задрожал, стоя рядом с лидером банды, напавшей на виллу.
Мужчина указал на испачканные грязью лица тех, кто спасся из кухни.
— Она среди них? — спросил он.
Взгляд мальчика скользнул по группе и остановился на Клавдии, и он кивнул.
— Кто именно, мальчик? Показывай, — он пропустил веревку сквозь пальцы, пока мальчик медленно шел к Клавдии. Ее глаза умоляли его, и она едва заметно покачала головой. Но он подошел, остановился перед ней и протянул свою маленькую руку, чтобы коснуться ее руки, затем от стыда опустил голову и уронил руку. Клавдия глубоко вздохнула и нежно сжала его плечо.
— Все хорошо… Мне жаль, что они тебя подговорили. — Она дотянулась до его шеи, ослабила веревку, протянула ее через голову и отбросила в сторону. — Присоединяйся к остальным. — Затем она прошла мимо него, выпрямилась и посмотрела на мужчину со смесью вызова и презрения.
— Ты — Клавдия Актэ, — заявил он.
— Я. Что из этого?
— Ты шлюха императора.
— Уже нет. Он изгнал меня в провинцию. Тебя неправильно информировали.
— Может быть. А может и нет. Но Нерон не захочет, чтобы ты умерла от наших рук.
Она не могла сдержать горькой улыбки. — Может, и нет, но те, кто нашептывают ему советы на ухо, будут праздновать известие о моей смерти. Из меня получится очень сомнительный заложник. Ты проделал бесполезную работу. Мои люди погибли вместе с твоими, и вы разрушили мой дом безо всякой причины. А я не представляю никакой ценности.
Теперь настала его очередь улыбнуться, когда он заговорил мягким хриплым голосом. — Тебе лучше молиться, чтобы ты ошибалась, Клавдия Актэ.
Он подобрал веревку, которую она сняла с мальчика, подойдя к ней, он натянул петлю ей на голову, и прежде чем она смогла запротестовать или отреагировать на это, он дернул