Читать интересную книгу Утраченный символ - Дэн Браун

– Я не хотела вам это показывать. Но вы не оставили мне выбора.

Экран мигнул. Открылся файл, заполнив собой все пространство дисплея.

Несколько секунд Беллами всматривался в изображение, пытаясь уловить смысл. Потом до него начало доходить, и он почувствовал, как кровь отливает от щек. В ужасе он прилип взглядом к экрану, не в силах оторваться.

– Но ведь это же… невозможно! – вырвалось у него. – Как… как такое может быть?

– Вы меня спрашиваете? – мрачно парировала Сато. – Вам лучше знать.

Постепенно Архитектор Капитолия осознал в полной мере, чем грозит увиденное на экране, и почувствовал, что мир на грани катастрофы.

«Боже… Я совершил ужасную, непоправимую ошибку!»

Глава 84

Декан Галлоуэй ощутил прилив жизненных сил.

Как и все смертные, он знал, что близок час, когда ему придется покинуть земную оболочку, однако час этот пробьет не сегодня. Его бренное сердце билось часто и сильно… мысли обострились.

«Есть дело!»

Ощупывая узловатыми подагрическими пальцами гладкие стенки пирамиды, он едва верил себе.

«Я и представить не мог, что доживу до этого момента…»

Из поколения в поколение отдельные части карты-симболона хранились порознь. Теперь они наконец воссоединились. Что если именно сейчас и сбудется предсказание?

Как ни странно, собрать пирамиду выпало волею судьбы двум не принадлежащим к масонскому братству людям. И декану это казалось логичным.

«Мистерии покидают узкий круг… выходят из темноты… на свет».

– Профессор, – ориентируясь на слух по дыханию Лэнгдона, обратился к нему декан, – Питер вам объяснил, почему просит вас присмотреть за свертком?

– Сказал, что некие влиятельные люди будут за ним охотиться.

Галлоуэй кивнул.

– Вот и мне он привел ту же причину.

– Да? – внезапно раздался слева от него удивленный голос Кэтрин. – То есть вы с братом обсуждали пирамиду?

– Разумеется, – ответил Галлоуэй. – Мы многое обсуждали с вашим братом. Когда-то я был Досточтимым Мастером в Масонском храме, и он порой обращается ко мне за советом. Вот так Питер пришел и год назад, очень озабоченный. Сел вот тут, где вы сейчас сидите, и спрашивает, верю ли я в сверхъестественные предзнаменования.

– Предзнаменования? – тревожно переспросила Кэтрин. – То есть… видения?

– Не совсем. Скорее, интуиция. Питер признался, что чувствует растущее присутствие некой грозной темной силы. Как будто за ним следят… выжидают время… вынашивают губительные планы.

– И оказался прав, – решила Кэтрин. – Учитывая, что убийца нашей матери и моего племянника переехал в Вашингтон и стал Питеру братом по масонской ложе.

– Все так, – согласился Лэнгдон. – Однако это не объясняет вмешательство ЦРУ.

Галлоуэй придерживался другого мнения.

– Облеченным властью ее – власти – всегда не хватает.

– Но… ЦРУ – и мистические тайны? – не верил Лэнгдон. – Как-то не вяжется.

– Еще как вяжется, – возразила Кэтрин. – ЦРУ вовсю использует последние достижения техники. Эксперименты с паранормальным там велись всегда – экстрасенсорика, телепатическое наблюдение, сенсорная депривация, измененные состояния сознания под воздействием медицинских препаратов. Суть одна – прощупать нераскрытые возможности человеческого мозга. Кое-что мне Питер внушил: наука и мистика связаны очень тесно и разделяет их лишь разница в подходе. Они стремятся к одной цели – разными средствами.

– Питер говорил, – вспомнил Галлоуэй, – что вы как раз занимаетесь некой современной научной мистикой?

– Да, ноэтикой, – кивнула Кэтрин. – И она подтверждает, что мы обладаем невероятными способностями. Вот, например… – Кэтрин показала на витраж со знакомым изображением «Христа лучезарного», где голова и руки Иисуса источают яркий свет. – Совсем недавно с помощью высокочувствительной ПЗС-камеры я сфотографировала руки целителя за работой. И снимок получился точь-в-точь как изображение Христа на этом витраже – из пальцев целителя струятся потоки света.

«Да уж, открытие, – подумал Галлоуэй, пряча улыбку. – А как иначе Христос исцелял калек?»

– Я понимаю, – продолжала Кэтрин, – что современная медицина не воспринимает всерьез целителей и шаманов, но я видела все своими собственными глазами. На снимке ПЗС-камерой четко видно, что пальцы целителя окружает мощное энергетическое поле, буквально изменяющее клетки пациента. Что это как не божественная сила?

Декан Галлоуэй позволил себе улыбнуться в открытую. А Кэтрин, оказывается, такая же страстно увлеченная, как и ее брат.

– Питер как-то сравнил ученых, занимающихся ноэтикой, с первооткрывателями, которые приняли еретическую идею о круглой Земле. Чуть ли не в одночасье эти первооткрыватели превратились из безумцев в героев, заполняющих белые пятна на карте и открывающих человечеству новые горизонты. Питер считает, вам предстоит то же самое. Он возлагает большие надежды на ваш труд. В конце концов, любой философский прорыв, как показывает история, начинался с одной-единственной смелой идеи.

Впрочем, Галлоуэю не нужно было отправляться в лабораторию за подтверждением безграничности человеческих возможностей, о которой только что рассказала Кэтрин. В стенах собора не раз проводились совместные молитвы об исцелении, приносившие удивительные, невероятные результаты, подтверждавшиеся медицинскими освидетельствованиями. Вопрос не в том, действительно ли Господь наделил человека огромной силой, а в том, как явить эту силу на свет.

Старый декан почтительно обхватил ладонями масонскую пирамиду и тихо произнес:

– Друзья мои, я не знаю, куда именно указывает эта пирамида, но мне известно вот что… Где-то там скрыто небывалой духовной ценности сокровище, которое много лет терпеливо дожидалось в темноте, под спудом. Вероятно, оно и станет тем самым катализатором преобразования мира. – Он коснулся золотого навершия. – Пирамида собрана, а значит, час стремительно приближается. Почему бы нет? Пророчества испокон веков обещали великое озарение, ведущее к всеобщему преобразованию.

– Отец Галлоуэй, – возразил Лэнгдон, – нам прекрасно известно и Откровение Иоанна Богослова, и буквальное значение Апокалипсиса, но ведь библейское пророчество не может считаться…

– Нет-нет, Книга Откровения – это полная неразбериха! – воскликнул декан. – Кто ни возьмется читать, все вязнут. Я же говорю о ясных умах, излагавших ясные мысли: предсказания святого Августина, прогнозы сэра Фрэнсиса Бэкона, Ньютона, Эйнштейна и далее по списку. Все они предполагали преобразование через озарение. Сам Иисус изрек: «Ибо нет ничего тайного, что не сделалось бы явным, ни сокровенного, что не сделалось бы известным и не обнаружилось бы».

– Надежное пророчество, как такому не сбыться, – рассудительно заметил Лэнгдон. – Знания копятся в геометрической прогрессии. Чем больше мы узнаём, тем лучше учимся и тем быстрее расширяем базу знаний.

– Да, – подтвердила Кэтрин. – В науке такое сплошь и рядом. Каждая свежеизобретенная технология становится инструментом для изобретений новой – и так далее, как снежный ком. Поэтому наука и совершила рывок за последние пять лет дальше, чем за предшествующие пять тысяч. Рост по экспоненте. Со временем экспоненциальная кривая устремляется почти вертикально, и новые открытия возникают все быстрее и быстрее.

В кабинете декана повисла тишина. Галлоуэй осознал, что гости по-прежнему теряются в догадках, как пирамида может подсказать им дальнейшее направление.

«Вот почему судьба привела вас ко мне. Мне тоже отведена роль».

Многие годы преподобный Колин Галлоуэй вместе с собратьями по масонской ложе исполнял роль хранителя врат. Теперь все изменится.

«Я больше не хранитель… Теперь я – проводник».

– Профессор Лэнгдон! – Галлоуэй потянулся через стол. – Дайте, пожалуйста, руку.

Роберт Лэнгдон в замешательстве уставился на руку старика.

«Мы что, молиться будем?»

Но все же почтительно вложил свою правую руку в ссохшуюся ладонь декана. Галлоуэй крепко сжал ее, но молитвы не последовало. Вместо этого он нащупал указательный палец Лэнгдона и завел его внутрь каменной шкатулки, где хранилось золотое навершие.

– Зрения порой мало, – пояснил декан. – Если бы вы изучали предметы ощупью, как я, то поняли бы, что шкатулка может поведать еще кое-что.

Лэнгдон послушно провел пальцем по дну и стенкам, но ничего нового не обнаружил. Идеально гладкий камень.

– Ищите, ищите, – не унимался старик.

Наконец Лэнгдон ощутил какую-то неровность – крохотное кольцо, едва заметную точку на дне шкатулки, в самом центре. Вытащив руку, он заглянул в темную глубину и тут же понял, что невооруженным глазом этот кружок не увидеть.

«Что же это такое?»

– Узнаёте символ? – спросил Галлоуэй.

– Символ? Я вообще ничего не вижу.

– Нажмите на него.