Читать интересную книгу Время ожидания - Майя Астахова

– Корвин… Оставь нас, Корвин… Уходи, это… это не твоя война, – воскликнул Вит, и словно бы от звука его голоса кромка пошла рябью, размылась, мгла едва заметно дрогнула…

* * *

Автомобиль резко заскрипел тормозами. И шеф Сообщества резко развернулся к нему, словно бы угадав, кто оказался здесь, у Газового моста. Впрочем, не о том ли он и мечтал? Глава «Асгарда» самолично будет печально смотреть, как город и кромка проникают друг в друга – и ничего, абсолютно ничего не сможет сейчас поделать.

– Господин Стрешнев? Рад приветствовать, – он шутливо поклонился вышедшему из машины человеку. – Но, по-моему, вы немного припозднились. К шапочному, так сказать, разбору.

Сергей Викторович молча окинул взглядом начальника Сообщества. Сейчас Рэкки и его оперативники берут под контроль всех, кто участвует в этой операции – у метро, на Московском проспекте, на прилегающих к Обводному улицах. Но главное происходит именно здесь. Точнее, здесь, но на кромке.

– Жертва принесена, заклинание запечатано… Можно докладывать Посредникам, – улыбнулся Темный. – И ваше присутствие здесь…

– Будет и доклад, – спокойно сказал командир «Асгарда». – Всему свое время.

Он подошел к ограждению.

– Что ж, у вас есть средство залатать «пробой»? – спросил Стрешнев.

– Есть, дорогой Сергей Викторович. Оно у нас есть. И пробой мы залатаем.

– Именно что – залатаете. Заплатку поставите. А всяческая дрянь будет сочиться сквозь него в этот мир. И из этого мира – туда. Нет такого средства.

Сергей Викторович устало посмотрел на шефа, на Дениса, на готовых выполнить любой приказ магов.

– Вам очень хотелось реабилитироваться, не так ли? Вы немного просчитались. Кромка не покинута нами, милейший… И залечить ее будет возможно. Без участия Сообщества.

Фигура командира «Асгарда» неожиданно как будто выросла – по крайней мере, Денис воспринял это именно так.

– Именем Сил Равновесия, все присутствующие задержаны! – загремел голос Стрешнева. – На неопределенное время, – добавил он тише.

* * *

…Вит остался стоять на месте, а саблезубого отнесло – словно бы взрывной волной. Сейчас он барахтался в канале – к счастью, это был все же канал, а не воды Бездны, которые видел Вит. Кот отплевывался и отфыркивался, пытаясь выплыть, и было понятно, что он выберется из воды.

«Было по слову твоему», – прозвучал бесстрастный голос в его мозгу. Голос не принадлежал ни колдуну, ни шведам, замершим, как на остановленном кадре. С ним говорили сейчас те, кому служил колдун.

– Он выберется? – спросил Вит.

«Наверняка. Не бойся за своего друга», – последовал ответ.

«Что станет со мной?» – хотел спросить Вит, и, должно быть, все же спросил, поскольку тотчас же явился ответ: «В твой мир тебе хода нет. Ты останешься здесь. Погибнешь для своих».

– Я погибну или останусь жить? – спросил Вит, оглянувшись на противоположный берег. Саблезубый все еще ворочался в воде, пытаясь выбраться и дотянуться до Вита. Безрезультатно.

«Что такое смерть? Случается ли она? Где ты будешь после?» – насмешливо спросил голос.

И перед Витом промелькнули лица людей.

Девочка с бледным, изможденным лицом – она отдала хлеб младшему брату. Брат выжил, она – не смогла…

Курчавый парень с заостренными чертами лица, держащий в руке пистолет – прекрасно зная, на что идет, он пристрелил одного из самых злобных палачей своего города, организатора чекистских застенков…

И еще один парень – в милицейской фуражке: он вступил в бой с бандитами, спасая безоружных людей…

Пожарные, спасатели, моряки…

«Твое место – среди них», – вновь прозвучал голос.

– А если я вернусь?

«Ты видел свой город сегодня. Понравился ли он тебе? Знай – это не предел. Твой город останется – но им будет править падаль».

Вит вздохнул. Родители… Школьные приятели… Корвин, «Стража», новая жизнь, которая только-только приоткрылась для него… Все это становилось прошлым, стремительно и безжалостно. Но, если он вот сейчас откажется и вернется, жизни все равно не будет. Петербург станет пустым – падаль и падальщиков за жителей можно не считать. Их покорных жертв – тем более.

– Я согласен, – проговорил он.

И тогда настал тот самый злосчастный день.

…Лейтенант, командовавший солдатами, что-то рыкнул – и тотчас один из них притащил факел, которым поджег сваленный в кучу скарб. Рухлядь, извлеченная из землянки, долго не хотела разгораться, но через пару минут все же вспыхнула.

Священник, оказавшийся рядом, осенил себя крестным знамением, то же самое проделали и прочие истинные христиане.

Лейтенант тихо произнес:

– Попытаетесь ли еще раз, отец Иоганн?

Священник кивнул, правда, с большим сомнением:

– Да, но он упорствует в своих заблуждениях. И все же следует надеяться на его благоразумие.

– Какое уж тут благоразумие, – проворчал лейтенант.

– Готов ли ты покаяться и принять веру господа нашего, Иисуса Христа?…

Видно было, что этот вопрос он задает уже не в первый раз. И не в первый раз получает в ответ молчание. Вит был сейчас уже далеко – и от священника, и от лейтенанта, и от солдат. Слишком далеко, чтобы вообще обратить на них внимание.

Один из солдат – чернявый и слегка узкоглазый невысокий парень – начал довольно бегло переводить. Но и на слова толмача Вит никак не прореагировал.

– Приступайте! Живей! – прикрикнул офицер на солдат и зачем-то вытащил из ножен шпагу.

Его подчиненные немедленно повиновались, выстроившись напротив привязанного к дереву пленника с заряженными мушкетами.

– Я не стану вашим судьей, – одними губами произнес Вит. А потом молчание разорвалось – нестройными выстрелами.

Юноша, почти мальчик обмяк, повиснув на своих путах…

* * *

Тело Вита вынес с кромки Корвин. Машина Сергея Викторовича уже стояла около Газового моста, туда, на заднее сиденье, положили мальчишку.

Корвин молча глядел на Сергея Викторовича.

Разговор между ними был безмолвным, слова оказались совершенно ненужными.

«Я не спас его. Не смог».

«Что поделать, мы не всесильны, мальчик. Когда-нибудь ты это поймешь».

Командир «Асгарда», все так же молча, приказал Корвину садиться в машину.

Потом подошел к магам из Сообщества, все еще застывшим, словно статуи, но уже обретающим дар речи.

– Можешь идти, – обратился он к Денису. – К метро. Там тебя есть, кому ждать, – он похлопал парня по плечу. – По крайней мере, ты – не трус. Денис Авдеев, Темный, сотрудник Сообщества, впредь до особых обстоятельств ты, а также Ольга Линькова, Темная, сотрудник Сообщества, находитесь под покровительством «Третьей Стражи». Вот теперь – иди, сотрудник, бывший, наверное.

Стрешнев обернулся к бледному начальнику Дениса.

– Доклад Посредникам будет направлен сегодня же. Бегство или ухищрения здесь не помогут. Хотя, – он слегка поморщился, – предчувствую, что вас все равно отмоют. Добела. Или – дотемна, как вам будет угодно. Только, знаете что? – он наклонился почти к самому уху шефа Темных магов. – Сегодня я впервые пожалел, что у Посредников нет методов святой инквизиции. Впрочем, «Стража» с вами не прощается, жизнь бывает длинной и сталкивает нас под самыми разными углами.

Он сел в машину, включил зажигание. Автомобиль резко, слишком резко дернулся с места – и только тогда шеф Сообщества Темных магов Санкт-Петербурга обрел способность двигаться.

* * *

– Ты!… Ты… Ты – сумасшедший! – Ольга бросилась к Денису, едва не сшибив с ног какого-то не очень трезвого мужичка с сумкой, в которой брякали бутылки пива.

Мужичок обернулся, хотел было сказать что-то нехорошее, но передумал – и его давно небритую физиономию на миг посетила редкая гостья – добрая улыбка.

Денис нежно обнял подругу – и вдруг понял, что шеф сказал откровенную собачью чушь, что Ольгу он любит безо всякого внушения и вмешательства, что именно ее он и искал всегда, всю жизнь. В конце концов, безвкусная манера одеваться, разбитая посуда, пережаренные котлеты – какая, в сущности, ерунда! Готовить можно научиться. А вот любить – вряд ли.

– Идем, – он улыбнулся девушке. – Завтра у меня большой день. Я ухожу из Сообщества, надо искать работу…

* * *

Возвращались молча. Рэкки нервно курил, Марина сидела бледная и уставшая – как будто сейчас ее покинула какая-то часть души – и эту часть уже не восстановишь, как ни старайся. Да она же видела Вита всего несколько раз. Тогда отчего же так тоскливо было на сердце?