Письмо было напечатано на бланке фирмы «Броудрейндж» и адресовано миссис Кэри Кэррингтон.
«Дорогая Кэри, у меня была возможность поговорить с нашим коммерческим директором…»
Тон письма был вежливым и сдержанным. Мне было трудно узнать того Билла, с которым я пила джин за стойкой бара.
«…хотя это в принципе интересная идея… готовые пищевые продукты с подробной информации о содержании калорий… возникнет проблема эксклюзивности… эта идея не сможет остаться достоянием исключительно нашей фирмы… наши конкуренты начнут продавать похожие товары… жаль, что я вынужден разочаровать вас… милости просим, если у вас в будущем появятся инновационные идеи… спасибо за то, что вы проявили интерес к нашей фирме…»
– О чем он пишет? – нетерпеливо спросил Генри, не в силах больше сдерживаться.
Строчки письма начали расплываться у меня перед глазами, полными слез.
– Он пишет: «Брось свою затею, Кэри, твоя идея – полное дерьмо».
– Нет, он не мог написать такое! – ужаснулся Генри.
Я протянула ему письмо.
Он долго читал, время от времени поднимая на меня затуманенные влажные глаза.
– А что ты думаешь о приписке, сделанной внизу от руки? – спросил он.
– Я не заметила ее.
Взяв у него письмо, я пробежала глазами несколько строчек, накарябанных Биллом.
«Рад был познакомиться с вами. Не забудьте отослать книгу Чарли. Я разговаривал с ним, он заинтересовался ею».
– Очевидно, ты произвела на него хорошее впечатление, – сказал Генри.
– Да, – согласилась я.
Зачем я обманываю саму себя? Ни одна торговая фирма не заинтересуется моей идеей. Чарли тоже наверняка проигнорирует мои жалкие попытки написать книгу. Я обхватила голову руками.
– А кто такой Чарли? – спросил Генри.
– Один лондонский издатель.
– И ты собираешься послать ему свою книгу?
– Я думаю, это не имеет никакого смысла.
– Но мистер Уинтербар, видимо, считает, что в этом есть смысл. Иначе бы он не упоминал об этом и не рекомендовал бы тебя издателю.
– Ничего это не значит.
Вряд ли партнер по игре в гольф моего случайного собутыльника захочет что-то сделать для меня.
– Но если мистер Уинтербар говорит…
– Спасибо, Генри. Я знаю, что ты хочешь успокоить меня, но ты ничего не понимаешь в издательском деле. У меня сейчас в жизни сплошная черная полоса…
«О боже, Генри, уезжай, – мысленно молила я его, – тебе пора на работу. Проваливай отсюда».
– Я знаю, и мне очень жаль тебя. Но, может быть, ты почувствуешь себя лучше, если пошлешь книгу издателю? Это поможет тебе отвлечься от дурных мыслей и обрести надежду.
– Ну да, а потом я снова получу письмо, в котором мою затею назовут полным дерьмом.
– Нельзя опускать руки. Послушай, где находится это издательство? У тебя есть адрес? Я могу отправить твою рукопись прямо сейчас, заехав на почту по дороге на работу. В понедельник она уже будет лежать на столе Чарли.
– Она еще не отпечатана.
– Я поручу это Рози.
– Но мне надо написать письмо издателю.
– В таком случае я подожду.
– Почему ты возишься со мной?
– Потому что друзья должны помогать друг другу, – ответил Генри и покраснел.
Он сделал кофе, а я достала блокнот с адресом Чарли, который дал мне Билл, и переписала его на листок бумаги.
– Вот, возьми. Чарли наверняка выбросит мою книгу в мусорную корзину, но мне это безразлично.
– Перестань, надо всегда надеяться на лучшее. А где книга?
– Книга еще не готова, я успела написать только начало.
– И где же оно?
– Где-то здесь, – сказала я, показав на лежавший на столе ворох бумаг, счетов и невскрытых конвертов с письмами.
Мы начали рыться в бумагах, но среди них попадались лишь красного цвета счета и пугающего вида официальные коричневые конверты.
В кухню вернулся Нейл и поставил на стол пустую кружку.
– Это настоящее наказание, – пожаловалась я. – Все вокруг меня пропадает или рушится, потому что такой уж я ужасный человек.
– Нет, нет, – горячо возразил Генри, все еще роясь в бумагах. – Все в твоей жизни скоро наладится.
– «Души праведных в руке Божией, – сказал Нейл, моя под краном тряпки, – и мучение не коснется их. И хотя они в глазах людей и наказываются, но надежда их полна бессмертия». Это из «Премудрости Соломона».
– Хорошо сказано, – заметил Генри.
Входная дверь была распахнута. Обнаружив рукопись, которая, как оказалось, была засунута в ежедневник, я подняла голову и увидела женщину, свернувшую к дому. Через несколько мгновений я узнала ее.
– Скажи ей, что я сплю! – крикнула я, сунув ежедневник с рукописью в руки Генри. – И уходите оба немедленно.
Я бросилась наверх, раздеваясь на ходу. Вбежав в спальню, я нырнула под одеяло и закрыла глаза.
– Я ухожу, Кэри. Все будет отпечатано, не беспокойся, до свидания! – крикнул Генри.
Входная дверь хлопнула, а затем до моего слуха донеслись голоса Нейла и матери.
Лежа в постели, я согрелась и начала дремать. Я надеялась, что она уйдет и даст мне немного поспать. А потом я встану, приму душ и поразмыслю над тем, как мне теперь быть. Может быть, мне удастся разыскать Найджела…
Внизу было тихо. Слава богу, все ушли. Я начала засыпать.
– Кэри! – Мама стояла в дверном проеме спальни. – Почему ты валяешься в кровати в столь поздний час? Вставай сейчас же!
Я открыла глаза. Меня обидел ее категоричный тон.
– Я не могла заснуть всю ночь.
Мать сердито смотрела на меня.
– У тебя была отвратительно грязная раковина. Мне пришлось вычистить ее.
Я надела халат, и мы спустились в кухню.
– Я приехала за тобой, – сказала мама. – Мы должны навести порядок в квартире Джульетты. Но я вижу, что нам сначала следует убраться у тебя в доме. – Она осмотрелась вокруг, а потом окинула меня недовольным взглядом. – У тебя ужасный вид! Ради бога, прими ванну. А что это за странный мойщик окон работает у тебя? Так и сыпет цитатами из Библии. Знаем мы это! Проходили это с твоим отцом. То годами не ходил в церковь, а потом вдруг заявляет, что, мол, тех, кого соединил Бог, не могут разлучить люди. Все это лицемерие!
Мама сердито засопела и взяла с полки чистящее средство.
– Не понимаю, почему ты сердишься, – промолвила я, сев за стол.
И тут выяснилась причина ее раздражения. Оказывается, отец заявился в клинику к Джульетте, с фруктами, цветами и довольно тошнотворной открыткой с пожеланиями выздоровления. Сестра была в восторге. А потом он начал втолковывать нянечкам, что Джульетта стала такой неуравновешенной, потому что так и не смогла смириться с тем, что ее мать бросила его двенадцать лет назад. В этот момент заявилась сама мама. Мама оттащила делавшего в это время обход доктора от постели одной из пациенток и настояла на том, чтобы он и помогавший ему консультант выслушали ее рассказ о ментальной жестокости нашего отца и о том, какой нервный срыв она переживала в течение нескольких месяцев (вообразите только!) после того, как наконец, собравшись с духом, ушла от него и забрала своих бедных беззащитных крошек. Кстати, мне тогда было двадцать лет и я уже два года жила отдельно. Ссора родителей прямо в палате привела Джульетту в нервозное состояние, и их обоих тут же выгнали из клиники.