несколько сотен или даже тысяч.»
«Ошибаешься, Никит, – поправил Демон, – там гораздо больше, чем сотни тысяч. Мальчик, который выглядит на миллион, носит в своем заднем кармане не меньше.»
Мои вполне сбыточные мечтания прервал гнусавый голос Тони.
–… ты слишком страшная, чтобы стоять к нам так близко, – раздалось за моей спиной, сопровождаемое ехидным хохотом. – Пошла вон! Ты пугаешь мою тень! Отойди дальше! Еще дальше! Вот туда! К своему дружку, который целуется со своим отражением в зеркале!
Под дружный хохот учеников, коим всегда сопровождались издевки Тони, я резко обернулся – смех тут же пропал, и в коридоре воцарилась тишина. Только с большим трудом, щурясь и присматриваясь, ученики смогли узнать во мне прежнего Никиту Колтина. Лохматый нищий мальчишка в обносках превратился в прекрасного статного принца, жаль только, что пока без белого коня, королевства и принцессы.
– Проваливай отсюда! – раздался звонкий брезгливый голос, он обращался все к той же многострадальной страшилке и принадлежал симпатичной белокурой девчонке с модной короткой стрижкой – Анжелике Златоновской. Ее серо-голубые глаза были гораздо больше и ярче, чем у брата, улыбка – шире, смех – звонче, а жизнь – беспечнее и беззаботней. Ведь ее воспитанием занималась мягкая и чуткая мать, а не суровый жесткий отец, как у Лекса.
Странно, раньше я ловил каждый ее взгляд, пусть даже самый насмешливый и презрительный, а сейчас я, вдруг, полностью забыл о существовании этой стильной блондинки и… совершенно не заметил ее присутствия. Зато она не сводила с меня глаз, не понимая, отчего, вдруг, так колотится ее сердце и под дорогой пудрой краснеют щеки.
«Слишком поздно! – вздохнул Демон, – этот мальчик-бродяга больше не твой, Анжелика! Как же быстро все меняет время!»
– С нами тоже не стой! – раздалось в противоположном конце коридора, как только туда направилась несчастная страшилка, – от тебя воняет… уродством!
– Отошла от нас! Быстро!
– Тут занято!
– Найди другое место!
– А лучше – другую школу! – сострил Тони, доставая новенький телефон и предвкушая особо интересное видео для своего канала. Никогда прежде мне не хотелось ему врезать, чем сейчас.
Подобное желание возникло не только у меня…
***
– Вурдалак был прав, эти смертные подлее гоблинов и тупее всех троллей, – бормотал себе под нос одними губами Ясон Файерстил, тяжело дыша и крепко стиснув зубы, – да будь они прокляты! Мерзкие и низкие трусы! Среди них нет никого, кто достоит и близко подойти к Академии Магиров!
– Не вмешивайся, Яс! Помни, что сказал тебе темный! – командовал Макс в его голове, в это время легионер то сжимал, то разжимал свои кулаки, – ты делаешь только хуже! Это не наш мир!
– Это проклятый прогнивший мир! – едва не закричал Ясон, машинально засовывая руку в задний карман своих джинсов – туда, где лежал сверток денег и пять белых чистых листов эльфийской бумаги, – ни один из них не получит билета в Люксард! Мы уходим… уходим… Да где же они?!
В кармане было пусто – ни валюты, ни приглашений.
– Слепая Горгулья! Макс! Я их потерял!
– Или у тебя их украли! – подсказал мотоцикл холодным металлическим голосом, – этот вурдалак не спроста дал тебе денег…
***
Я украдкой взглянул на Киру – девчонка наконец-то оторвалась от своего мобильника. Пара действовать!
– Она пришла со мной! – раздался мой громкий голос на весь коридор, который снова застыл в немом возгласе – особенно женская его половина. Я быстро и уверенно направился к перепуганной новенькой, за толстыми линзами ее очков блестели слезы. Бедняга не знала, куда ей деться, и сейчас смотрела на меня маленькими испуганными глазками, ожидая очередного подвоха – нового издевательства или злой шутки. И я, действительно, решил пошутить, но не над ней…
– Смотрите! – завопил Тони, тыча мне в лицо камерой телефона, – сладкая парочка! Фу! Эй, дура, надень капюшон! Пара года – два урода!
Не зная, куда деться от боли и обиды, несчастная новенькая, обливаясь слезами и вся красная от стыда, внезапно накинула свой капюшон… и тут же сняла его, очутившись в густом белом облаке меловой пыли.
Тони самодовольно заржал, наслаждаясь каждым мгновением происходящего и записывая все на камеру. Его звонкий хохот подхватил весь коридор. Не смеялись лишь трое – я, Кира и новенький накаченный парнишка с короткой соломенной стрижкой, что стоял с растерянным видом в гордом одиночестве.
– Ай, ты…блин! – завопил Тони на всю школу поросячьим визгом, новенький телефон с грохотом покатился по полу.
Нет, он не завис и не сломался, просто я со всего плеча метко и четко врезал его хозяину прямо в правый глаз. В своем кулаке я сжимал волшебную монету, и именно поэтому удар получился такой сильный.
– Именно поэтому ты не выбил парню глаз! – поправил Демон, ему все больше и больше нравилось среди смертных. Какая ненависть, какой азарт!
От неожиданности и боли Тони выронил свою дорогую игрушку и заверещал на весь коридор, зажимая глаз ладонью и чувствуя, как под ней опухает огромный фингал.
«Великолепно! – прокомментировал Демон, десятки прочих учеников сделали тоже самое. – Этот крикливый шут мне уже порядком надоел. Отличный удар! Все что тебе нужно теперь делать – это крепче держаться за свою монетку, парень…»
Я хотел ударить его второй раз, а потом еще раз и еще – оставить на его теле побольше «сувениров» за все мои исковерканные школьные годы – все оскорбления и издевательства, сломанные пальцы, синяки и шрамы. Сложно даже вспомнить, сколько раз я оказывался на месте несчастной новенькой, сколько раз мне приходилось убегать от Спартина под смех и издевки Тони, глотая собственную кровь и слезы.
Но теперь будет все по-другому. Мне надоело прятаться и унижаться. Тем более, когда на меня смотрят ее серые глаза – Кира не сводила с меня взгляда, впрочем, как и все остальные присутствующие.
– Мой глаз! Блин! Врежь ему, Дэн! – вопил Тони так, словно я ему только что выбил оба, – убей его! Быстрее! Убей!
Спартин, словно огромный призрак моего жестокого детства, уже стоял с засученными рукавами, готовый кинуться на меня, как бык, на красную тряпку. Не знаю, почему он до сих пор не разбил мне лицо, как в старые добрые времена, когда я не успевал сбежать в течении пяти секунд…
Маленькие темные глаза Спартина, узко посаженные на его огромном лице с массивными скулами и широким лбом, перебегали с меня на коренастого белобрысого мотоциклиста и обратно. Он словно ждал какого-то сигнала или просто реакции, впервые в жизни, не от Лекса, а от неизвестного новичка. Или они уже успели познакомиться?
«О, здоровяк