Читать интересную книгу Большая судьба - Евгений Федоров

- Отчего шумит Ташкатурган?

И сам себе ответил:

- С гор бегут вешние воды, неспокойные, сильные... Нет, не от этого шумит Ташкатурган!

- Отчего же? - добродушно спросил Лисенко.

- Отпугнуть хочет! - серьезным тоном отозвался Аносов.

Горный офицер удивленно посмотрел ему в лицо:

- Вы всё шутите, Павел Петрович!

- Нисколько не шучу, - в серых глазах Аносова сверкнули искорки. Тут, как в сказке. Река эта, как Полоз-змей, шипит, злится, оберегает заколдованный клад. Я так думаю: ложе реки таит золото.

- Раз так, - весело подхватил Лисенко, - надо узнать петушиное слово, чтобы вырвать клад у Полоза.

- А петушиное слово нам подскажет геология сих мест! - улыбнулся Павел Петрович и стал подробно рассказывать о своих догадках.

Лисенко внимательно слушал.

- Сколько человек умения и хитрости применяет, чтобы найти золото! продолжал Аносов. - Что за металл? И радости, и горе сосредоточены в нем! Иногда бывают трагикомические истории. Сейчас вот вспомнилось... - Павел Петрович взял палку и пошевелил хворост в костре, искры посыпались гуще. Совсем рядом, в чащобе, заухал филин. - Хо-ро-шо! - глубоко вздохнул Аносов. - Слыхали про "кошачье золото"? Ну, так вот... Приехал к нам в Миасс некий хитрющий человечишка Бибельман. По всему видно, прослышал про золото и решил его втайне поискать. Мы спрашиваем его: "Зачем вы в такую даль на Урал из Одессы приехали?". Взглянул он большими, грустными глазами и ответил: "Что мне нужно? Совсем немного. Ищу малюсенький кусочек своего счастья". Сколько мы ни следили за ним, он вдруг исчез из Миасса и пропадал целый месяц. Надо признаться, на душе у меня стало немного тоскливо. Предприимчивый человек, а погибнет в тайге зря: может медведь задрать или дурной человек убьет... Бегут через Камень каторжные, среди них есть отчаянные... Однако опасения мои были напрасными. Бибельман явился. Но в каком виде? Оборванный, худой, обросший бородой, но сам веселый и прямо ко мне. С порога объявляет: "Хочу искать золото. Прииск хочу!". Я улыбнулся. Он понял мое недоверие, вынул из-за пазухи мешочек и положил передо мной: "Смотрите, здесь золотой песок!". Я высыпал горстку на ладонь. В самом деле, горят золотинки, и их очень много. "Это богатейшая россыпь. Я знаю, где она... Я нашел свое счастье", - полузакрыв глаза, в упоении прошептал он. Мне стало жалко этого самонадеянного человека, которым овладел дух жадности. Да что ж поделаешь? - вздохнул Аносов. - Взял я у него щепотку "золотого песку" и на его глазах бросил ее в стакан с водой. Как и следовало ожидать, песок быстро пошел на дно, а "золото", вопреки законам физики, осталось плавать. Бибельман побледнел. "Это вы подшутили надо мной? - с дрожью в голосе спросил он. - Ведь так не должно быть. Золото всегда тонет! Вы - фокусник!" - "Плохие фокусы, милый мой! - отрезал я ему. - Вы принесли "кошачье золото". - "Что это значит?" - в исступлении закричал незадачливый старатель. "То, что вы приняли за золото, всего-навсего чешуйки золотистой слюды - флогопита..." - "Как вы сказали? - схватился за голову Бибельман. - Но я же ему, паршивцу, сто рублей дал!" - "Вас обманули! Ваш проводник на самом деле нашел золото, а вы его потеряли... Плохое ваше счастье..." Представьте, от разочарования он сошел с ума...

- Жаль, - тихо обронил Лисенко. - Золото многих губит. - Он опустил голову, вздохнул: - А всё же человечество любит золотой блеск...

Костер догорал; раскаленные угли подернулись пеплом.

- Пора спать, - сказал Аносов и встал. Укладываясь в палатке на ночлег и прислушиваясь к неугомонному шуму реки, Павел Петрович сказал:

- Погоди, мы тебя успокоим. Вот пройдут талые воды, и ты смиришься...

Через три недели, исследуя русло Ташкатургана, геологи в урочище Андреевском открыли богатую золотую россыпь.

Аносов пребывал в Златоусте, и Лисенко послал ему туда весть;

"Найдено настоящее золото... Добыта тайна великого Полоза - вешнего Ташкатургана".

Аносов просиял: он радовался не столько находке, сколько предприимчивости Лисенко.

"Всё, к чему прикасается его рука, принимает вдруг романтический вид. Веселая душа!" - по-отцовски ласково подумал он о геологе.

Андреевский прииск оправдал надежды: из девяноста трех тысяч пудов золотоносного песку извлекли два пуда двадцать девять фунтов золота!

Нет-нет да и попадались увесистые самородки.

Однажды загремели валдайские колокольчики и у опушки леса на глухом извилистом тракте показалась тройка.

- Гляди-ко, сам Павел Петрович едет, - сказал один из старателей, жилистый старичок Митрошка.

Не прошло и десяти минут, как тройка оказалась у прииска. Ямщик разом осадил коней; из коляски вышел Аносов.

- Здравствуй, Митрий Иванович, - поздоровался Павел Петрович со стариком. - Кстати встретил тебя.

Глаза старателя осветились приветливым огоньком. Маленький, крепенький, как гриб боровик, он стоял перед начальником горного округа и выжидательно смотрел ему в лицо. Подошел Лисенко, Аносов крепко пожал ему руку, потом сел на колоду в густую тень березы, утер пот и указал на место рядом с собой. Лисенко устроился на бревне, а Митрошка опустился на траву, подвернув по-татарски ноги.

- Вот что, Иванович, человек ты бывалый, разное видел на своем веку, немало золотого песку пропустил через свои руки, - спокойно начал Аносов. - Вот и скажи мне по совести, много у нас из-под носа уходит золота?

Митрошка вздохнул, глаза его стали лукавыми.

- Это как тебе сказать, Петрович, - со смешком в голосе ответил он. Не пойман - не вор...

- Я совсем о другом, - перебил его Аносов. - Не о хищениях.

- А о чем? - поднял удивленные глаза старатель.

- Давно мы золото моем, а хорошо ли? Сколько золота в песке остается?

- Бог его ведает; надо думать, поболе, чем намываем. После нас тут проходят с лотками и тоже свое находят, - пояснил Митрошка.

- То-то и оно, - вымолвил Аносов и, обратясь к Лисенко, добавил: Подумайте, сколько силы человеческой зря теряется! Жаль, очень жаль. Надо подумать над тем, как побольше извлекать золота.

- Но мы и так намываем немало! Мне кажется, это предел, - возразил инженер. - Впрочем...

- Вот именно - впрочем; надо найти свое, новое! - загораясь, заговорил Аносов. - Почему мы должны всё водой делать? Я предлагаю применить плавку золотых песков!

Брови старика-старателя полезли кверху, губы задрожали в беззвучном смехе:

- Да где это видано, батюшка! Ты хоть людям о том не говори...

Аносов поднялся, лицо его стало суровым:

- Ну, коли так, Митрий Иванович, поедешь со мной и сам будешь делать то, о чем я сказал!

Митрошка взмолился:

- Освободи, сударь...

- Нет, нет, - отверг его просьбу Павел Петрович. - Полезай в дрожки, поедем!

Кряхтя, Митрошка взобрался на сиденье.

- А вы тоже над моими словами подумайте, - крикнул Аносов инженеру.

Заклубилась пыль. Жарко припекало солнце. Старатель беспокойно задвигался на сиденье.

- Ты угомонись, от меня не уйдешь! Опыт мне твой нужен! Ты, да я, да Швецов - увидишь, что сделаем! - сказал Павел Петрович и весело засмеялся...

Примчались на Николае-Алексеевский рудник. Добыча золота была там скудная. Горы песку промывали на вашгерде, и в результате каторжного труда в лотке задерживались лишь жалкие крупицы золота.

Митрошка встрепенулся.

- Вот она правда, Петрович. Сам видишь: золото моем - голосом воем...

- Погоди, братец, - остановил его Аносов. - Вот тебе задача. Отбери десять тысяч пудов золотых песков да перемешай. Будем пытать песок, что он скажет?

Поставили палатку, и Павел Петрович устроился в ней. Ранним утром, когда густой туман клубился в долине, он со старателями принимался за работу. Митрошка на глазах преображался. Его большие корявые руки легко и быстро справлялись с любым делом. На приисках всё было ему знакомое, родное. Работал он с песней. Как веселый воробей, он порхал по отвалам, управлялся с корытами, с ручным вашгердом. Потряхивая лотком, он пел:

Таракан дрова рубил,

Себе голову срубил,

Комар воду возил,

В грязи ноги завязил... Эх!..

Глядя на проворные, легкие движения старателя, Аносов удивлялся: "Сколько же силы и проворства в нем? И весел, как щегол!".

Рядом с Митрошкой в мыслях инженера вставал строгий, с иконописным лицом литейщик Николай Швецов.

"И тот, и другой - разные люди, а работе всё отдают! - думал Павел Петрович. - Для обоих труд не проклятие, а радость. Работают, как веселую игру ведут".

Поздно вечером, когда все старатели разбрелись по баракам, Митрошка вертелся у костра. Стряпухи налили ему в чашку хлёбова, досыта накормили и ласково уговаривали:

- А ты допой нам песню свою...

Старатель огладил бороденку, лукаво подмигнул женщинам:

- Будь по-вашему, сизокрылые.

Аносов, лежа в палатке, прислушивался к пению старика и удивлялся его неугомонному характеру. Митрошка бойко, разудало распевал:

...Вошка парилась,

Приушмаривалась.

Мушка подскочила