с которой можно было осмотреться, он еще раз убедился, что перед ним была ферма. Он увидел крошечные тени многочисленных «одомашненных буйволов», стада которых обычно разводят белые люди, и, помимо открытого огня, заметил проблески света, проникающие, видимо, из дома, стоящего среди деревьев.
Харка галопом поскакал в сторону костра. Когда он приблизился к стаду крупного рогатого скота, навстречу ему выбежали с яростным лаем две легавые собаки. Одна из них набросилась на всадника, но Харка схватил кожаный бич, хлестнул собаку по морде, и она отстала.
Юный всадник доскакал до стада, которое – на его нюх, привычный к запахам диких животных, – отвратительно воняло. У костра стоял бородатый мужчина, держа в руке винтовку:
– Эй! Кто идет?
Конь, пасущийся рядом с ним, чутко поднял голову.
– Я друг! – Харка, подъехав к костру, резко осадил коня так, что тот встал на дыбы. Приветственно поднял вверх безоружную руку, чтобы подчеркнуть свои мирные намерения. – Томас!
– Харри! Харри! Мальчик, мальчик! Откуда ты взялся? Да еще посреди ночи!
Молодой индеец спрыгнул на землю, взял коня за уздечку и подошел к Томасу:
– Можно я у тебя побуду до утра?
– Да сколько хочешь! Устраивайся. Но ты ведь не один?
– Я один.
– Но, дитятко… молодой человек… да садись же к костру!
Харка спутал коня и сел. Впервые в своей жизни он почувствовал неудобство оттого, что у него нет трубки. Томас набил свою заново.
– Такая неожиданность!
Тепло расслабило Харку, тепло огня, к которому он вытянул ноги, и тепло тона, с каким его встретил Томас. Ковбой протянул молодому индейцу ломоть остывшего жаркого, и Харка принялся есть.
– Как же ты нас нашел?
Индеец молча указал на костер.
– Да, да, костерок! Уж мы разжигаем, чтобы отпугивать волков. Эти бестии! Зима нынче ранняя, и все их бандитские своры нацелились на нашу скотину. Пятерых собак уже разорвали. Напали на отару овец, и те в панике разбежались. Двадцать две овцы у нас волки унесли. Адамсон вне себя!
Харка презрительно опустил уголки губ.
– А что тут сделаешь? – воскликнул Томас.
– Прогнать волков.
– Ага, попробуй. Мы можем их прогнать либо отравой, либо собаками, но собаки сами могут отравиться! Тео сегодня ночью с большинством собак у овечьего гурта, в той стороне, южнее дома. На Адамсона уже нападал волк, когда вчера случилась эта история с овцами. Он теперь лежит дома. Ох и хитрые же эти бестии. За километры убегают. Днем просто исчезают, как под землю. А вот ночью… Вот, слышишь? Видишь? Черт…
Стадо коров сбилось в кучу, быки сопели и мотали рогами. Собаки, охранявшие стадо, собрались в кучку и свирепо лаяли.
Харка вскочил и распутал Чалого, который тревожно прядал ушами и втягивал ноздрями воздух. Харка вскочил на коня. Томас держался рядом с ним.
– Вперед, это волки. Мы должны нападать! – гневно крикнул юный индеец, потому что Томас, казалось, все медлил. – Ты хочешь дождаться, когда они зарежут коров?
Собаки отступали с лаем, даже не собираясь грызться с волками. Скот сбивался плотнее, самые слабые были в середине, более сильные образовали внешнее кольцо и опустили рога. Вперед дальше всех выдвинулись два быка, туда-то и устремился Харка, а Томас последовал за ним и сделал два оглушительных выстрела. Быки глухо и угрожающе заревели.
Молодой индеец не напрасно в своем родном стойбище рода Медведицы получил от товарищей прозвище Ночное Око. Он отлично видел в темноте и теперь разглядел еще издали через холку быка две зеленые светящиеся точки. Волчьи глаза! Харка послал первую стрелу; глаза исчезли. Вместе с тем юноша понял, какой тяжелый бой предстоит быку, обороняющему стадо. Рев стих. Бык припал на колени и рогами отшвырнул нападавшего волка высоко вверх, и то же проделал другой бык. Харка издал ликующий вопль и подлетел к быкам, притормозив коня. Злобная, мечущаяся тенями волчья стая, казалось, начала отступать – вероятно, чтобы напасть с другой стороны. Харка и Томас выстрелили одновременно – Харка беззвучно, Томас с грохотом. Кажется, стая потеряла пять волков: трех пристреленных и двух распоротых рогами быков. Остальные поджарые, длинноногие хищники убегали с быстротой мустангов, прячась за холмистую гряду. Харка взмыл на эту гряду на коне и увидел десять волков, уносящих ноги в сторону запада. Он снова выпустил стрелу и галопом помчался назад к стаду. Но оттуда, кажется, убежали все хищники. Зато слышались ружейные выстрелы Тео на юге, при отаре овец. Томас поскакал на своем коне на помощь брату, а собаки, знающие его как пастуха, побежали за ним следом.
Харка остался с коровами один; только две легавые, что хотели напасть на него, когда он подъезжал, теперь держались рядом. Быки, одержавшие победу, расхрабрились. Они обегали стадо, пыхтели и рыли копытом землю в сознании своей силы. Кажется, волкам не так легко будет собраться для повторного нападения.
По небу тянулись облака, группы звезд исчезали за ними и зажигались снова. Ветер раздувал костер так, что пламя то вздымалось вверх, то почти угасало. Его дрожащий отсвет падал на ночные луга, на которых топтались коровы, все еще встревоженные и напуганные. Обе легавые бегали, вынюхивая волчьи следы. Чалый Харки был в замешательстве. Быки, возбужденно галопирующие туда и сюда, пробудили в мустанге воспоминания об охоте на бизонов, и его тянуло броситься за быками вдогонку; вместе с тем он дрожал от страха перед волками. Харка продел локоть в поводья, чтобы в любой момент натянуть их и удержать мустанга. А руки ему были нужны для лука и стрел.
Обе собаки, убежавшие далеко, подняли вой, и теперь Харка увидел, как они грызутся с крупным волком. Он хотел оставить хищника им, но тут волку подоспела подмога из стаи, и вот уж одна легавая вышла из строя, покусанная, а другая, преследуемая двумя волками, мчалась к Харке. Это была великолепная возможность для молодого стрелка показать свое умение. Харка натянул тетиву и сделал подряд два стремительных выстрела, поразив обоих волков. Подбежали, взрывая землю, быки и, полные ярости, подняли на рога уже мертвых хищников. Харке пришлось быть осмотрительным, как бы вместе с мустангом не стать жертвой ярости неистовых животных.
С юга опять прогремели выстрелы, и до Харки донеслись хриплые крики Томаса и Тео, распаляющие собак. Тут проскрипела и дверь дома, скрытого среди деревьев у пруда – остатка пересохшей за лето речки. Кто-то вышел наружу, вскочил верхом на коня, привязанного у порога, и галопом поскакал к стаду. Всадник был странный, небольшой и полноватый, и, кажется, не замечал Харку. Поэтому молодой индеец громко крикнул:
– Хий-е!