ו
– О да. «Вау». В печатном тексте ее даже обозначают простой вертикальной чертой. Вы помните, какой в ней смысл?
Капустин хихикнул и кивнул.
– Ну нет, – сказало Солнце чуть жеманно, – не совсем то, что вы подумали. Хотя и это тоже. Вы забегаете вперед, Теодор, всему свое время… «Вау» означает не только мужской принцип, но и разум, если просто – вменяемость. Но главное в другом. Главное в том, как изменится тетраграмматон, когда «Цади» проделает свою скрытую работу полностью и трансформируется в «Вау». Мы получим вот что…
Солнце провело над столом палочкой, и перед Капустиным зажглось еще одно слово:
חופה
– «Хэт – вау – пэ – хэ», – произнесло Солнце. – Читаем опять справа налево, вы помните, да?
– Что это? – спросил Капустин.
– Это тетраграмматон «купа».
– А что он значит?
– Он означает «брачный полог», под которым должны соединиться муж с женою. Или, если первая «Хэт» состоит из двух «Вау», муж с мужем… Когда скрытый «баал тещува» проделает свою работу, его обязательно пустят под этот полог. Обязательно…
И Солнце снова положило свою теплую ладонь на кисть Капустина. Пальцы Капустина напряглись, но он не убрал руку.
– Скрытый «баал тещува», – тихо и проникновенно произнесло Солнце, – символизируемый теневым знаком «Цади софит» – это вы, Теодор. Смысл потаенности в том, что действовать до поры вам придется тайно. А как именно, вам объяснит мой помощник по региональным вопросам…
Солнце подняло руку и легонько потрепало Капустина по щеке, а потом опять положило пальцы на его ладонь. Прикосновение было мягким, теплым и чуть влажным.
– Я рад был встретиться с вами, мой друг. Сейчас меня ожидают другие братья, но скоро мы увидимся вновь – и, надеюсь, проведем вместе больше времени… Как говорил наш с вами соратник по скрытой работе Александр Пушкин, «из искры возгорится пламя». Я не поэт. Но надеюсь от всего сердца, что наша с вами хуцпа скоро превратится в купу для двух «Вау»… Возможно, уже при следующей встрече.
Последнее написанное на столе слово загорелось вдруг очень ярко. Капустин на миг опустил на него глаза – а когда он их поднял, Солнца в комнате уже не было.
– Worshipful sir…
Капустин оглянулся.
Батлер с бакенбардами так и стоял у двери.
– Вас ожидает помощник по региональным вопросам, – сказал он по-русски.
Капустин кивнул и поднялся со стула. Первые несколько шагов по комнате дались ему с трудом, но он справился с собой и выбрался в коридор вслед за батлером.
Навстречу им шли двое – другой батлер, похожий на первого, и необычного вида масон: на нем был безупречный смокинг и красная бабочка, но с его бритой головы на плечо свисал длинный чуб, а фартук был расшит веселыми ромбиками, крестиками и снежинками, соединенными в симпатичный, но легкомысленный узор – легкомысленный настолько, что в фартуке даже появлялось нечто кухонное. Лишь с усилием Капустин узнал в комбинации крестиков и ромбиков традиционные циркуль и наугольник.
Поравнявшись со странным масоном, Капустин прокашлялся и сказал:
– Здоровеньки булы!
Масон с чубом покосился на капустинский фартук, успевший опять обрасти густым мехом, – и настороженно ответил:
– Булы здоровеньки…
Они разошлись.
Батлер уводил Капустина вглубь подвального лабиринта, и чем дольше они шли, тем отчетливее становилась лежащая на всем печать запустения. Кажется, они направлялись в самый дальний аппендикс винного погреба, где люди не бывали годами… Редкие двери были покрыты паутиной и плесенью – их, видимо, давно не пробовали открыть. Кто мог ждать в таком месте?
Но вот в стене появился боковой проход, батлер повернул в него – и нагнавший его Капустин вместе с ним вступил в пятно лунного света.
Впереди была ведущая вверх лестница с чугунными перилами. Высоко над ее пролетом располагалось окно, из которого бил лунный луч.
– Вам туда, – сказал батлер, указывая почему-то на луну. – Я подожду здесь…
Капустин медленно пошел вверх по лестнице.
Происходило что-то странное – с каждым шагом желтое сияние в окне делалось все ярче, а идти вверх становилось все легче, словно луна притягивала к себе сильнее и сильнее. Дойдя до середины лестницы, Капустин замер в неустойчивом равновесии и оглянулся на батлера.
– Смелее, – улыбнулся тот.
Капустин сделал еще шаг, и луна победила. Его оторвало от ступеней, рвануло к окну, и он огромным мячом пробил стекла. Луна потянула его к себе, и он понесся к ней с невозможной быстротой: в ушах засвистал холодный ветер, мелькнули желтые тучи внизу – и вдруг вознесение кончилось так же внезапно, как началось.
Капустин понял, что сидит на стуле – жестком и довольно неудобном. Вокруг была комната со сводчатыми стенами, почти такой же формы, как его спальня в самолете. Своей аскетической пустотой она, впрочем, больше напоминала его московский кабинет. Но теперь посетителем был он сам.
Перед ним стоял стол, за которым сидел человек в маске Месяца. Его лицо делила надвое изогнутая линия: одна половина была золотой, другая серебряной. В стороны от маски расходились витые лучи – такие же, как вокруг лика Солнца, только белые. На Месяце была военная маскировочная роба без знаков различия. В том месте, где полагалось быть шеврону с именем, зеленел анонимный прямоугольник липучки.
– Приветствую брата Месяца, – сказал Капустин и поднял кулак с двумя оттопыренными пальцами – указательным и мизинцем.
Месяц кивнул и ответил зеркальным жестом. На его пальце мелькнуло золотое кольцо с большой черной «G».
– Высочайший полагает, что вы все постигли и приняли, – сказал он по-русски, – и готовы к серьезной беседе.
– Так точно.
– Вы наш новый баал?
– Да. Если сумею оправдать…
– Сумеете, – сказал Месяц, – я надеюсь… Братья из России в последнее время не слишком частые у нас гости. Я слышал, это связано с каким-то абажуром?
– Да, – ответил Капустин. – Но мы почти решили эту проблему с братом Солнцем. Или скоро решим.
– Вот и славно, – сказал Месяц. – Это все равно не мой круг вопросов. Я собирался поговорить с вами о другом, совсем другом…
Откинувшись на спинку стула, Месяц некоторое время внимательно разглядывал Капустина сквозь прорези маски.
– Можем мы беседовать просто и доверительно, без формальностей?
Капустин кивнул.
– Тогда объясните, брат Теодор, чего вы там выделываете? Чего вытворяете?
– Вы имеете в виду меня?
– Не вас лично. Вашу ложу. Сирия, Украина – зачем все это? Что происходит?
– Да я и сам не очень понимаю, – сказал Капустин осторожно. – Могу только догадки строить.
– Так поделитесь.
Капустин взялся рукой за подбородок,
– Видите ли… Это выделываем не совсем мы. Наш писатель Толстой в свое время сказал, что люди лишь тешат себя иллюзией контроля над историей. Все большие события происходят независимо от них. Это как если вас затянуло в водоворот – вы можете шлепать ладонями по воде, думая, что создаете воронку сами, а можете делать те же движения руками, чтобы просто оставаться на поверхности. Результат будет один и тот же. Нормальные люди, попав в воронку, машут руками, чтобы удержаться на плаву. Ну а что думают разные там пассионарии, я не знаю…
– Но объяснение должно быть у всего, – сказал Месяц.
– Согласен, – ответил Капустин. – Тогда посмотрите на Россиию в исторической перспективе. Ведь это великая культура, великая цивилизация. Мы победили фашизм, мы первыми поднялись в воздух… в смысле в космос, мы первыми построили…
Месяц вдруг икнул. Звук вышел таким громким, что Капустин замолк.
– Извините, Теодор, – сказал Месяц, – но можно я скажу вам прямо, по-русски? Нам поебать на этот ваш русский космизм. Да. Именно так. Поебать на все четыре стороны. Что там было на бородинском поле, пусть вспоминает Наташа Ростова на том свете. Вы, русские, живете то в прошлом, то в будущем. А жить надо в настоящем. Когда вы только поймете?
Месяц опять икнул, и Капустину показалось, что вокруг него волной разошлись какие-то еле видные, но очень красивые радужные волны.
– Дело тут не в космизме, – миролюбиво сказал Капустин. – Дело в том, что русский мир…
Месяц хлопнул ладонью по столу.
– Если вы еще не поняли, мы можем выключить этот русский мир в любой момент – хоть по частям, хоть сразу весь. Щелк, – Месяц махнул рукой, оставив в воздухе мерцающую дорожку, – и ничего не будет…
– Это почему?
– Да потому, – ответил Месяц, – что русский мир – это просто сегмент фейсбука, где последние «Звездные Войны» обсуждают на русском языке.
Капустин вздохнул.
– Что же, – сказал он, – я тоже «Звездные Войны» люблю. Хороший фильм. Только Лукас лучше делал.
– Лучше, – кивнул Месяц.
– Мне знаете что непонятно с этими Звездными Войнами? Кто повстанцев финансирует. И почему они повстанцы, а не космические террористы. Я так предполагаю, рано или поздно должны будут черную дыру показать.